Неточные совпадения
— В кого же дурной быть? А Семен рядчик на
другой день вашего отъезда пришел. Надо будет порядиться с ним, Константин Дмитрич, — сказал приказчик. — Я вам прежде докладывал про
машину.
Несмотря на огромные деньги, которых ему стоила больница,
машины, выписанные из Швейцарии коровы и многое
другое, он был уверен, что он не расстраивал, а увеличивал свое состояние.
Как будто слезы были та необходимая мазь, без которой не могла итти успешно
машина взаимного общения между двумя сестрами, — сестры после слез разговорились не о том, что занимало их; но, и говоря о постороннем, они поняли
друг друга.
Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части
машин и
другое, что мрачно молчит в трюмах, вызывая безжизненные представления скучной необходимости.
Феклуша. А я, мaтушка, так своими глазами видела. Конечно,
другие от суеты не видят ничего, так он им
машиной показывается, они
машиной и называют, а я видела, как он лапами-то вот так (растопыривает пальцы) делает. Hу, и стон, которые люди хорошей жизни, так слышат.
Одни требовали расчета или прибавки,
другие уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная
машина оказалась негодною по своей тяжести;
другую с первого разу испортили; половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Там гаснет огонь
машины и зажигается
другой, огонь очага или камина; там англичанин перестает быть администратором, купцом, дипломатом и делается человеком,
другом, любовником, нежным, откровенным, доверчивым, и как ревниво охраняет он свой алтарь!
Прошло полчаса. Несмотря на все мои старания, я никак не мог заснуть: бесконечной вереницей тянулись
друг за
другом ненужные и неясные мысли, упорно и однообразно, словно ведра водоподъемной
машины.
В
другом углу стояла ручная
машина Зингера, около дверей на гвозде висела малокалиберная винтовка Маузера и бинокль Цейса.
Против него два средства: гласность и совершенно
другая организация всей
машины, введение снова народных начал третейского суда, изустного процесса, целовальников и всего того, что так ненавидит петербургское правительство.
— Вот там; да ее не заводим: многие гости обижаются на
машину — старье, говорят! У нас теперь румынский оркестр… — И, сказав это, метрдотель повернулся, заторопился к
другому столу.
Он понимал, что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с
другими винокурами и что в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости, не останавливающейся ни перед чем. Ничего подобного раньше не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то, что винное дело — только ничтожная часть
других финансовых операций и что новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая
машина.
— Вот ты про
машину толкуешь, а лучше поставить
другую мельницу, — заговорил Михей Зотыч, не глядя на сына, точно говорил так, между прочим.
У Галактиона сильно билось сердце, когда «Первинка» начала подходить к пристани, и он скомандовал: «Стоп,
машина!» На пристани уже собралась кучка любопытных. Впереди
других стоял Стабровский с Устенькой. Они первые вошли на пароход, и Устенька, заалевшись, подала Галактиону букет из живых цветов!
Петр Елисеич был
другого мнения, которое старался высказать по возможности в самой мягкой форме. В Западной Европе даровой крепостной труд давно уже не существует, а между тем заводское дело процветает благодаря
машинам и улучшениям в производстве. Конечно, сразу нельзя обставить заводы, но постепенно все устроится. Даже будет выгоднее и для заводов эта новая система хозяйства.
У Морока знакомых была полна фабрика: одни его били,
других он сам бил. Но он не помнил ни своего, ни чужого зла и добродушно раскланивался направо и налево. Между прочим, он посидел в кричном корпусе и поговорил ни о чем с Афонькой Туляком, дальше по пути завернул к кузнецам и заглянул в новый корпус, где пыхтела паровая
машина.
Когда Петр Елисеич пришел в девять часов утра посмотреть фабрику, привычная работа кипела ключом. Ястребок встретил его в доменном корпусе и провел по остальным. В кричном уже шла работа, в кузнице, в слесарной, а в
других только еще шуровали печи, смазывали
машины, чинили и поправляли. Под ногами уже хрустела фабричная «треска», то есть крупинки шлака и осыпавшееся с криц и полос железо — сор.
Но вот в порту на землечерпательной
машине раздался длинный гудок. Ему отозвался
другой, третий на реке, еще несколько на берегу, и долго они ревели вместе с мощным разноголосым хором.
Словом, вся эта природа, интересовавшая его прежде только каким-нибудь очень уж красивым местоположением, очень хорошей или чрезвычайно дурной погодой, каким-нибудь никогда не виданным животным, — стала теперь понятна ему в своих причинах, явилась
машиной, в которой все было теснейшим образом связано одно с
другим.
Встречаясь
друг с
другом, говорили о фабрике, о
машинах, ругали мастеров, — говорили и думали только о том, что связано с работой.
Потом все спуталось, сошло с вековых рельс, все вскочили с мест (не пропев гимна) — кое-как, не в такт, дожевывая, давясь, хватались
друг за
друга: «Что? Что случилось? Что?» И — беспорядочные осколки некогда стройной великой
Машины — все посыпались вниз, к лифтам — по лестнице — ступени — топот — обрывки слов — как клочья разорванного и взвихренного ветром письма…
Все это слишком ясно, все это в одну секунду, в один оборот логической
машины, а потом тотчас же зубцы зацепили минус — и вот наверху уж
другое: еще покачивается кольцо в шкафу. Дверь, очевидно, только захлопнули — а ее, I, нет: исчезла. Этого
машина никак не могла провернуть. Сон? Но я еще и сейчас чувствую: непонятная сладкая боль в правом плече — прижавшись к правому плечу, I — рядом со мной в тумане. «Ты любишь туман?» Да, и туман… все люблю, и все — упругое, новое, удивительное, все — хорошо…
Его иногда, для пользы службы, переводили из одной роты в
другую, и в течение полугода он умел делать из самых распущенных, захудалых команд нечто похожее по стройности и исполнительности на огромную
машину, пропитанную нечеловеческим трепетом перед своим начальником.
Тем не менее газетная
машина, однажды пущенная в ход, работает все бойчее и бойчее. Без идеи, без убеждения, без ясного понятия о добре и зле, Непомнящий стоит на страже руководительства, не веря ни во что, кроме тех пятнадцати рублей, которые приносит подписчик, и тех грошей, которые один за
другим вытаскивает из кошеля кухарка. Он даже щеголяет отсутствием убеждений, называя последние абракадаброю и во всеуслышание объявляя, что ни завтра, ни послезавтра он не намерен стеснять себя никакими узами.
Гребцы машут веслами медленно, мерно, как
машина. Пот градом льет по загорелым лицам; им и нужды нет, что у Александра сердце заметалось в груди, что, не спуская глаз с одной точки, он уж два раза в забытьи заносил через край лодки то одну, то
другую ногу, а они ничего: гребут себе с тою же флегмой да по временам отирают рукавом лицо.
Вскоре и Адуев стал одною из пружин
машины. Он писал, писал, писал без конца и удивлялся уже, что по утрам можно делать что-нибудь
другое; а когда вспоминал о своих проектах, краска бросалась ему в лицо.
— Как там один мастер возьмет кусок массы, бросит ее в
машину, повернет раз, два, три, — смотришь, выйдет конус, овал или полукруг; потом передает
другому, тот сушит на огне, третий золотит, четвертый расписывает, и выйдет чашка, или ваза, или блюдечко.
Редакция поместилась в бывшем магазине Лукутина, где продавались его знаменитые изделия из папье-маше. Одновременно И.Д. Сытин выстроил в приобретенном у Н.А. Лукутина владении четырехэтажный корпус на дворе, где разместилась редакция и типография и где стало печататься «Русское слово» на новых ротационных
машинах. Рядом И.Д. Сытин выстроил
другой корпус, для редакции, с подъемными
машинами для своих изданий.
На
другом стоял локомобиль — красивая и сверкающая
машина на колесах.
А впереди человек видит опять, как в воздухе, наперерез, с улицы в улицу летит уже
другой поезд, а воздух весь изрезан храпом, стоном, лязганием и свистом
машин.
Проследив его глазом, Матвей увидел, что с
другого конца пашни, как животное, сердито взрывая землю, ползет железная
машина и грызет, и роет, и отваливает широкую борозду чернозема.
Несколько человек следили за этой работой. Может быть, они пробовали
машину, а может быть, обрабатывали поле, но только ни один не был похож на нашего пахаря. Матвей пошел от них в
другую сторону, где сквозь зелень блеснула вода…
Вроде того, как если бы одни люди, чтобы освободить задержанную в реке воду, долго работая, прокопали бы уже всю канаву и им нужно бы было только открыть отверстие, чтобы вода сама устремилась и сделала остальное, и тут-то пришли бы
другие люди и стали бы советовать, что гораздо лучше, вместо того чтобы спускать воду, устроить над рекой такую
машину с черпаками, которые, вычерпывая воду с одной стороны, переливали бы ее с
другой в тот же пруд.
Играла
машина, ревели и визжали полоротые медные трубы, трескуче бил барабан, всё это орало нарочито сильно, и казалось, что приказчики, мастеровые, мелкие чиновники, торгаши все тоже, как
машина, заведены на веселье, но испорчены внутри, во всех не хватает настоящего, простого человечьего веселья, люди знают это и пытаются скрыть
друг от
друга свой общий изъян.
Но так как административная
машина не имела права останавливаться, то всех выбывших из строя либералов Феденька немедленно заменил шалопаями, определив множество таковых и сверх штата, на случай, если б Лаврецкий и
другие раскаявшиеся, подвергшись угрызениям, снова не сделались либералами.
Мои обязанности все-таки всех легче: я
машина, да-с, я ничто
другое, как последняя спица в колеснице: с меня за это не взыщется, а тем, кто эти денежки тянет да транжирит без толку…
Она действовала как мельница: то одним крылом справа, то
другим слева, так что это была как бы
машина, ниспосланная сюда затем, чтобы наказать невозмутимого чиновника.
Едва Мака заикнулась, без всякого, впрочем, заднего умысла, что ей хотелось бы выучиться ездить на велосипеде, как на
другой же день нарочный привез из Харькова прекрасную
машину, стоившую по меньшей мере рублей триста…
— А известна ли вам, — продолжал с еще большей горячностью Бобров,-известна ли вам
другая статистическая таблица, по которой вы с чертовской точностью можете вычислить, во сколько человеческих жизней обойдется каждый шаг вперед вашей дьявольской колесницы, каждое изобретение какой-нибудь поганой веялки, сеялки или рельсопрокатки? Хороша, нечего сказать, ваша цивилизация, если ее плоды исчисляются цифрами, где в виде единиц стоит железная
машина, а в виде нулей — целый ряд человеческих существований!
Когда она успокоилась и привыкла к гостям, Иван Иваныч пригласил ее поговорить наедине. Егорушка вышел в
другую комнатку; тут стояла швейная
машина, на окне висела клетка со скворцом, и было так же много образов и цветов, как и в зале. Около
машины неподвижно стояла какая-то девочка, загорелая, со щеками пухлыми, как у Тита, и в чистеньком ситцевом платьице. Она, не мигая, глядела на Егорушку и, по-видимому, чувствовала себя очень неловко. Егорушка поглядел на нее, помолчал и спросил...
В тот же день вечером, когда я стоял у дверей сарая, где хранились
машины, с крыши, на голову мне, упала черепица — по голове ударило не сильно, но
другая очень крепко — ребром по плечу, так, что левая рука у меня повисла.
Ждал неделю, ждал
другую, и, наконец, так ему захотелось у Палкина в трактире
машину послушать, что он не выдержал и отлучился.
Василий стоит у
машины и читает газету. Григорий стоит у двери и смотрит в
другую комнату. Жадов и Мыкин входят. Григорий их провожает, стирает со стола и стелет салфетку.
Василий, по приказанию из
другой залы, заводит
машину.
Машина играет «Лучинушку».
Мелузов смотрит в растворенную дверь. Звонок. Слышен свисток кондуктора, потом свист
машины, поезд трогается. Из
другой залы выходят Трагик и Вася.
Подмахнул контракт на двенадцать лет;
машины, скот, семена и
другое имущество сдал арендатору и велел укладываться в Москву.
— Голубчик, Тит… Каждый день кто-нибудь умирает тем или
другим способом… Закон природы… В сущности, Титушка, что такое смерть?.. Порча очень сложной
машины… Просто и не страшно…
— Нет, не всякий, а теперь и никто, я думаю: перед вами схватились не
машины, сопровождаемые людьми, как это было в франко-прусскую войну, а два тигра-народа, сопровождаемые
машинами. Не говоря уже об вас и
других разговаривателях, весь мир должен смотреть с благоговейным удивлением на эту войну. Это не люди дерутся, а какие-то олимпийцы, полубоги!
— В час дня, ваше превосходительство! — звучала сказанная фраза, переливалась на все голоса: то весело-насмешливая, то сердитая, то упрямая и тупая. Словно поставили в спальню сотню заведенных граммофонов, и все они, один за
другим, с идиотской старательностью
машины выкрикивали приказанные им слова...
И хотя у
других террористов были найдены бомбы и адские
машины, а у Вернера только черный револьвер, судьи считали почему-то главным его и обращались к нему с некоторой почтительностью, так же кратко и деловито.