Неточные совпадения
Подразделения следующие (он продолжал загибать свои толстые пальцы, хотя случаи и подразделения, очевидно, не
могли быть классифицированы вместе):
физические недостатки мужа или жены, затем прелюбодеяние мужа или жены.
Алексей Александрович вздохнул и помолчал. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него с тем мучительным чувством
физического отвращения к нему, за которое она упрекала себя, но которого не
могла преодолеть. Она теперь желала только одного —
быть избавленною от его постылого присутствия.
Вронский любил его и зa его необычайную
физическую силу, которую он большею частью выказывал тем, что
мог пить как бочка, не спать и
быть всё таким же, и за большую нравственную силу, которую он выказывал в отношениях к начальникам и товарищам, вызывая к себе страх и уважение, и в игре, которую он вел на десятки тысяч и всегда, несмотря на выпитое вино, так тонко и твердо, что считался первым игроком в Английском Клубе.
Я не сообразил того, что бедняжка плакал, верно, не столько от
физической боли, сколько от той мысли, что пять мальчиков, которые,
может быть, нравились ему, без всякой причины, все согласились ненавидеть и гнать его.
Он
был по привычкам аскет, довольствовался самым малым и, как всякий с детства приученный к работе, с развитыми мускулами человек, легко и много и ловко
мог работать всякую
физическую работу, но больше всего дорожил досугом, чтобы в тюрьмах и на этапах продолжать учиться.
Для себя ему, казалось, ничего не нужно
было, и он
мог удовлетворяться ничем, но для общины товарищей он требовал многого и
мог работать всякую — и
физическую и умственную работу, не покладая рук без сна, без еды.
И не столько смущали Чертопханова
физические несходства этогоМалек-Аделя с тем…впрочем, их насчитывалось немного: у тогохвост и грива словно
были пожиже, и уши острей, и бабки короче, и глаза светлей — но это
могло только так казаться; а смущали Чертопханова несходства, так сказать, нравственные.
Когда вся энергия и изобретательность тюремщика изо дня в день уходит только на то, чтобы поставить арестанта в такие сложные
физические условия, которые сделали бы невозможным побег, то тут уже не до исправления, и
может быть разговор только о превращении арестанта в зверя, а тюрьмы — в зверинец.
Он сидел на том же месте, озадаченный, с низко опущенною головой, и странное чувство, — смесь досады и унижения, — наполнило болью его сердце. В первый раз еще пришлось ему испытать унижение калеки; в первый раз узнал он, что его
физический недостаток
может внушать не одно сожаление, но и испуг. Конечно, он не
мог отдать себе ясного отчета в угнетавшем его тяжелом чувстве, но оттого, что сознание это
было неясно и смутно, оно доставляло не меньше страдания.
Тяжело мне
быть без известий о семье и о вас всех, — одно сердце
может понять, чего ему это стоит; там я найду людей, с которыми я также душою связан, —
буду искать рассеяния в
физических занятиях, если в них
будет какая-нибудь цель; кроме этого,
буду читать сколько возможно в комнате, где живут, как говорят, тридцать человек.
— Люди перед смертью бывают слабы, — начала она едва слышно, оставшись с Лобачевским. —
Физические муки
могут заставить человека сказать то, чего он никогда не думал;
могут заставить его сделать то, чего бы он не хотел. Я желаю одного, чтобы этого не случилось со мною… но если мои мучения
будут очень сильны…
Но трусость ли, или специальная еврейская щепетильность, или,
может быть, даже
физическая брезгливость не позволяла ему взять и увести эту девушку из дома.
Физическую ревность Вихрова она, конечно,
могла бы успокоить одним словом; но как
было заговорить о том, когда он сам не начинал!..
Такие дельцы, как Раиса Павловна или Нина Леонтьевна, в силу своих
физических особенностей уже не
могли иметь прямого значения, а должны
были довольствоваться тем, что выпадало на их долю из-за чужой спины.
Мы говорим: общество, которое рассматривает человека только как орудие своего обогащения, — противочеловечно, оно враждебно нам, мы не
можем примириться с его моралью, двуличной и лживой; цинизм и жестокость его отношения к личности противны нам, мы хотим и
будем бороться против всех форм
физического и морального порабощения человека таким обществом, против всех приемов дробления человека в угоду корыстолюбию.
И я бы
мог согласиться и
мог бы
быть очень, очень счастлив, ежели бы только я
был влюблен в Вареньку…» Мечты эти
были так приятны, что мне очень хотелось сообщить их моему другу, но, несмотря на наш обет взаимной откровенности, я чувствовал почему-то, что нет
физической возможности сказать этого.
«Ну да,
может быть, сто, а
может быть, и двести раз я бывал виноватым. Но когда спрашивали, я всегда признавался. Кто ударом кулака на пари разбил кафельную плиту в печке? Я. Кто накурил в уборной? Я. Кто выкрал в
физическом кабинете кусок натрия и, бросив его в умывалку, наполнил весь этаж дымом и вонью? Я. Кто в постель дежурного офицера положил живую лягушку? Опять-таки я…
Впрочем, к концу представления у него весь этот пар нравственный и
физический поиспарился несколько, и Сверстов побежал в свою гостиницу к Егору Егорычу, но того еще не
было дома, чему доктор
был отчасти рад, так как высокочтимый учитель его, пожалуй,
мог бы заметить, что ученик
был немножко, как говорится, на третьем взводе.
По-моему, они — органы, долженствующие передавать нашему
физическому и душевному сознанию впечатления, которые мы получаем из мира внешнего и из мира личного, но сами они ни болеть, ни иметь каких-либо болезненных припадков не
могут; доказать это я
могу тем, что хотя в молодые годы нервы у меня
были гораздо чувствительнее, — я тогда живее радовался, сильнее огорчался, — но между тем они мне не передавали телесных страданий.
— Я не хочу лгать, я должен признаться тебе, что только одно обстоятельство мучит меня, что ты узнала радость,
физическую радость любви не от меня, а от какого-то проходимца. Ах! Зачем это случилось? Если бы я взял тебя уже не девушкой, мне
было бы это все равно, но это, это… милая, — голос его стал умоляющим и задрожал, — но ведь,
может быть, этого не
было? Ты хотела испытать меня?
Никогда не приходило Арине Петровне на мысль, что
может наступить минута, когда она
будет представлять собой «лишний рот», — и вот эта минута подкралась и подкралась именно в такую пору, когда она в первый раз в жизни практически убедилась, что нравственные и
физические ее силы подорваны.
История человечества наполнена доказательствами того, что
физическое насилие не содействует нравственному возрождению, и что греховные наклонности человека
могут быть подавлены лишь любовью, что зло
может быть уничтожено только добром, что не должно надеяться на силу руки, чтоб защищать себя от зла, что настоящая безопасность для людей находится в доброте, долготерпении и милосердии, что лишь кроткие наследуют землю, а поднявшие меч от меча погибнут.
Для него не
было никаких — ни
физических, ни моральных — оков; он всё
мог сделать, и ничего ему не нужно
было, и ничто его не связывало.
У нас с Пепкой даже не
было зеркала, и я не
мог сейчас же проверить свои
физические достоинства.
А сколько по этим кладбищам гниет не успевших даже проявить себя талантов, сильных людей,
может быть, гениев, — смотришь на эти могилы и чувствуешь, что сам идешь по дороге вот этих неудачников-мертвецов, проделываешь те же ошибки, повинуясь простому
физическому закону центростремительной силы.
Душевное просветление Маркушки не в силах
было переступить через эту грань: еще допустить в Царство Небесное Кайло и Пестеря, пожалуй, можно, но чтобы впустить туда Оксю с Лапухой… Нет, этого не
могло быть! В Маркушке протестовало какое-то
физическое чувство против такого применения христианского принципа всепрощения. Он готов
был поручиться чем угодно, что Окся и Лапуха не попадут в селения праведных…
Он знает, что в то время, когда его мысли носятся вместе с охлажденною землей вокруг солнца, рядом с докторской квартирой, в большом корпусе томятся люди в болезнях и
физической нечистоте;
быть может, кто-нибудь не спит и воюет с насекомыми, кто-нибудь заражается рожей или стонет от туго положенной повязки;
быть может, больные играют в карты с сиделками и
пьют водку.
— И пускай несут! Другого они ничего не умеют делать!
Физическим трудом
может заниматься всякий, даже набитый дурак и преступник, этот труд
есть отличительное свойство раба и варвара, между тем как огонь дан в удел лишь немногим!
Долго ходили репетиторы и приготовляли меня в пятый класс, потом я служил по различным ведомствам, проводя большую часть дня совершенно праздно, и мне говорили, что это — умственный труд; моя деятельность в сфере учебной и служебной не требовала ни напряжения ума, ни таланта, ни личных способностей, ни творческого подъема духа: она
была машинной; а такой умственный труд я ставлю ниже
физического, презираю его и не думаю, чтобы он хотя одну минуту
мог служить оправданием праздной, беззаботной жизни, так как сам он не что иное, как обман, один из видов той же праздности.
Единственный
физический изъян его
была близорукость, которую он сам развил себе очками, и теперь уже не
мог ходить без пенснэ, которое уже прокладывало черточки на верху горбинки его носа.
Лучше других оттенков жизни удается живописи изображать судорожные искажения лица при разрушительно-сильных аффектах, напр., выражение гнева, ужаса, свирепости, буйного разгула,
физической боли или нравственного страдания, переходящего в
физическое страдание; потому что в этих случаях с чертами лица происходят резкие изменения, которые достаточно
могут быть изображены довольно грубыми взмахами кисти, и мелочная неверность или неудовлетворительность подробностей исчезает среди крупных штрихов: самый грубый намек здесь понятен для зрителя.
Или что
может быть действительнее, в смысле политическом, как право распоряжаться судьбой постороннего человека, право по усмотрению воздействовать на его
физическую и нравственную личность?
Холодный ветер, пахнувший в разбитые стекла, а
может быть, и
физическое утомление затушили его горячку.
— Это делает честь вашим нежным чувствам. Но прилагаете вы их не в то место. Разве можно иначе с этими… (Его лицо выразило презрение, даже больше, какую-то ненависть.) Из этих десятков свалившихся, как бабы,
может быть, только несколько человек действительно изнемогли. Я делаю это не из жестокости — во мне ее нет. Нужно поддерживать спайку, дисциплину. Если б с ними можно
было говорить, я бы действовал словом. Слово для них — ничто. Они чувствуют только
физическую боль.
Конечно, эти самые гостинцы
мог «вытрясти из новичка» и первый встречный второклассник, но, как уже сказано
было выше, авторитет
физической силы стоял в гимназии настолько высоко, что ему подчинялись не только за страх, но и за совесть.
Он не гонит с юношескою запальчивостью со сцены всего, что уцелело, что, по законам разума и справедливости, как по естественным законам в природе
физической, осталось доживать свой срок, что
может и должно
быть терпимо.
1 Гость. Неужели нельзя вылечить Арбенина?
Может быть, тут
есть какие-нибудь
физические причины. Странно! с ума сойти от любви?
Венеровский. Ну, я помолчу, почитаю. У вас пройдет.
Может быть, это желчный пузырек не выпустил свою жидкость. Это пройдет, на это
есть физические средства. Вот я никогда не
буду сердиться на вас. Что бы вы ни совершили, я только
буду искать, — найду причину и постараюсь устранить ее. Я помолчу, а вы
выпейте водицы. (Ложится на диван, берет книгу из сумки и читает.)
В своих непрактических — а
может быть — и слишком уже практических — мечтаниях мы забываем, что человеческий организм имеет свои
физические условия для каждой духовной деятельности, что нельзя говорить без языка, слушать без ушей, нельзя чувствовать: и мыслить без мозга.
Разве вода
может говорить? Машина при всей её подавляющей
физической силе не
может выдавить из себя ни одного слова… А слова повторялись, он их слышал совершенно ясно и даже
мог различить интонации в произношении. Он в каком-то ужасе сел на своей скамейке и удивился, что кругом никого не
было, а против него мирно спал брат Павлин. Половецкий вздохнул свободно.
Если бы все мы, городские и деревенские жители, все без исключения, согласились поделить между собою труд, который затрачивается вообще человечеством на удовлетворение
физических потребностей, то на каждого из нас,
быть может, пришлось бы не более двух-трех часов в день.
Я знал, что целая комната возле нашего
физического кабинета, то
есть кабинета с
физическими инструментами, находилась в его распоряжении для сушки бабочек и насекомых и даже аудитория, в которой читал Фукс и от которой он имел ключ: следовательно, ему
было где разместиться; свежих же листьев и трав для корма червей он
мог ежедневно доставать в саду, который находился при соседственном доме, купленном в казну для университета.
Медицина
может самым настойчивым образом указывать человеку на необходимость всестороннего
физического развития, — все ее требования
будут по отношению к взрослым людям разбиваться об условия жизни, как они разбиваются и теперь по отношению к интеллигенции.
Осторожно я склонилась над ним, склонилась к его губам, — синим и запекшимся от страданий, ужасных
физических страданий, какие пришлось испытать ему, — коснулась их и — не
смогла сдержать испуганного и отчаянного вопля. Губы отца
были холодны, как лед.
Но он думает при этом о воскрешении именно этой плоти и на этой земле, иначе трудно понять его мысль (хотя он и высказывает негодование, встретив подобное ее понимание в письме Вл. Соловьева [Имеется в виду недатированное письмо В. С. Соловьева к Η. Φ. Федорову, в котором он писал, что «простое
физическое воскресение умерших само по себе не
может быть целью…
Овладевать силами мира сего и его чарами возможно не только машинами и химией, но и звуком или цветом, как и колебать
физические его основы мыслимо не только динамитом, но и музыкой, иные ритмы которой способны,
быть может, убивать подобно электрическому току.
Между тем здесь, несомненно, можно различать тела разного утончения, т. е. не только
физическое, но «астральное, ментальное, эфирное» и,
может быть, иные тела.
Однако учение о возникновении в Nichts — Etwas», а равно и все учение о «природе в Боге» с ее духовно-физической диалектикой
могут быть поняты только в этом смысле.].
Гордановым овладело какое-то истерическое безумие, в котором он сам себе не
мог дать отчета и из которого он прямо перешел в бесконечную немощь расслабления. Прелести Ванскок здесь, разумеется,
были ни при чем, и Горданов сам не понимал, на чем именно он тут вскипел и сорвался, но он
был вне себя и сидел, тяжело дыша и сжимая руками виски до
физической боли, чтобы отрезвиться и опамятоваться под ее влиянием.
— Вашим
физическим здоровьем я доволен.
Может быть, и вообще вам достаточно сидеть у нас…