Неточные совпадения
— Я была в
молодости влюблена в дьячка, — сказала княгиня Мягкая. — Не
знаю, помогло ли мне это.
Глядя на нее, он вспоминал все те милые речи, которые он слышал от нее, всё, что
знал про нее хорошего, и всё более и более сознавал, что чувство, которое он испытывает к ней, есть что-то особенное, испытанное им давно-давно и один только раз, в первой
молодости.
Вронский никогда не
знал семейной жизни. Мать его была в
молодости блестящая светская женщина, имевшая во время замужества, и в особенности после, много романов, известных всему свету. Отца своего он почти не помнил и был воспитан в Пажеском Корпусе.
Остап, сняв шапку, всех поблагодарил козаков-товарищей за честь, не стал отговариваться ни
молодостью, ни молодым разумом,
зная, что время военное и не до того теперь, а тут же повел их прямо на кучу и уж показал им всем, что недаром выбрали его в атаманы.
Может быть, Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее
молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не
знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему на грудь и на ней искать спасения…»
— Нет, я
знаю, что она меня любит — и если только простит мне мою
молодость, так позволит нам жениться!..
О, она ведь и сама, я уверен, слишком хорошо понимала, что Ламберт преувеличил и даже просто налгал ей, единственно чтоб иметь благовидный предлог явиться к ней и завязать с нею сношения; если же смотрела мне в глаза, как уверенная в истине моих слов и моей преданности, то, конечно,
знала, что я не посмею отказаться, так сказать, из деликатности и по моей
молодости.
— Слушайте, — пробормотал я совершенно неудержимо, но дружески и ужасно любя его, — слушайте: когда Джемс Ротшильд, покойник, парижский, вот что тысячу семьсот миллионов франков оставил (он кивнул головой), еще в
молодости, когда случайно
узнал, за несколько часов раньше всех, об убийстве герцога Беррийского, то тотчас поскорее дал
знать кому следует и одной только этой штукой, в один миг, нажил несколько миллионов, — вот как люди делают!
Или, наконец, если смех этот хоть и сообщителен, а все-таки почему-то вам покажется пошловатым, то
знайте, что и натура того человека пошловата, и все благородное и возвышенное, что вы заметили в нем прежде, — или с умыслом напускное, или бессознательно заимствованное, и что этот человек непременно впоследствии изменится к худшему, займется «полезным», а благородные идеи отбросит без сожаления, как заблуждения и увлечения
молодости.
Но до тридцати моих лет,
знаю это твердо, все победит моя
молодость — всякое разочарование, всякое отвращение к жизни.
Вообразите себе
молодость, ум, красоту, веселость самую бешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не
знал он счета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе, какое действие должен был он произвести между нами.
Он
знал, в каком состоянии находился его противник, старый товарищ его
молодости, и победа не радовала его сердце.
Одни сухие и недаровитые натуры не
знают этого романтического периода; их столько же жаль, как те слабые и хилые существа, у которых мистицизм переживает
молодость и остается навсегда. В наш век с реальными натурами этого и не бывает; но откуда могло проникнуть в дом княгини светское влияние девятнадцатого столетия — он был так хорошо законопачен?
Вспоминая свою
молодость, я прихожу к тому заключению, что я был сравнительно мало внимателен к «эмпирической действительности» и мало ее
знал.
Приехал он еще в
молодости в деревню на побывку к жене, привез гостинцев. Жена жила в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у жены в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника, впустила мужа и не
знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка в сени, из сеней на улицу да и закричала мужу...
Лаврецкий вышел в сад, и первое, что бросилось ему в глаза, — была та самая скамейка, на которой он некогда провел с Лизой несколько счастливых, не повторившихся мгновений; она почернела, искривилась; но он
узнал ее, и душу его охватило то чувство, которому нет равного и в сладости и в горести, — чувство живой грусти об исчезнувшей
молодости, о счастье, которым когда-то обладал.
— Да, считаю, Лизавета Егоровна, и уверен, что это на самом деле. Я не могу ничего сделать хорошего: сил нет. Я ведь с детства в каком-то разладе с жизнью. Мать при мне отца поедом ела за то, что тот не умел низко кланяться;
молодость моя прошла у моего дяди, такого нравственного развратителя, что и нет ему подобного. Еще тогда все мои чистые порывы повытоптали. Попробовал полюбить всем сердцем… совсем черт
знает что вышло. Вся смелость меня оставила.
— Ну, а у вас, в Париже или Ницце, разве веселее? Ведь надо сознаться: веселье,
молодость и смех навсегда исчезли из человеческой жизни, да и вряд ли когда-нибудь вернутся. Мне кажется, что нужно относиться к людям терпеливее. Почем
знать, может быть для всех, сидящих тут, внизу, сегодняшний вечер — отдых, праздник?
« Мать моя родилась в роскоши, и я не
знаю как была избалована успехами в свете, и когда прожила состояние и
молодость, все-таки думала, что она может еще нравиться мужчинам.
Ты
знаешь, что он еще в первой
молодости, когда принужден был жить канцелярским жалованьем, женился на богатой купчихе.
В
молодости я
знал одну почтенную старушку (фамилия ее была Терпугова), обладательницу значительного имения и большую охотницу до гражданских процессов, которая до смерти своей прожила в полном неведении о «государстве», несмотря на то, что сам губернатор, встречаясь с нею, считал долгом целовать у нее ручку.
Живновский. Ха-ха! отлично!
Знаете, вы напомнили мне мою
молодость! (Жмет ему руку.)
Видимо, что это был для моего героя один из тех жизненных щелчков, которые сразу рушат и ломают у
молодости дорогие надежды, отнимают силу воли, силу к деятельности, веру в самого себя и делают потом человека тряпкою, дрянью, который видит впереди только необходимость жить, а зачем и для чего, сам того не
знает.
Всю почти первую
молодость он путешествовал: Рим
знал до последней его картины, до самого глухого переулка; прошел пешком всю Швейцарию; жил и учился в Париже, в Лондоне… но и только!
— Горничные девицы, коли не врут, балтывали… — проговорил он, горько усмехнувшись. — И все бы это, сударь, мы ему простили, по пословице: «Вдова — мирской человек»; но, батюшка, Яков Васильич!.. Нам барышни нашей тут жалко!.. — воскликнул он, прижимая руку к сердцу. — Как бы теперь старый генерал наш
знал да ведал, что они тут дочери его единородной не поберегли и не полелеяли ее
молодости и цветучести… Батюшка! Генерал спросит у них ответа на страшном суде, и больше того ничего не могу говорить!
Фоминишна. Уж пореши ты ее нужду, Устинья Наумовна! Ишь ты, девка-то измаялась совсем, да ведь уж и время, матушка. Молодость-то не бездонный горшок, да и тот, говорят, опоражнивается. Я уж это по себе
знаю. Я по тринадцатому году замуж шла, а ей вот через месяц девятнадцатый годок минет. Что томить-то ее понапрасну! Другие в ее пору давно уж детей повывели. То-то, мать моя, что ж ее томить-то!
И тот его
узнал, и даже обрадовался его появлению: оно напомнило ему
молодость и молодые проказы.
— О нет!.. Мне очень скучно вдруг сделалось. Вспомнила я Джиован'Баттиста… свою
молодость… Потом, как это все скоро прошло. Стара я становлюсь, друг мой, — и не могу я никак с этим помириться. Кажется, сама я все та же, что прежде… а старость — вот она… вот она! — На глазах фрау Леноры показались слезинки. — Вы, я вижу, смотрите на меня да удивляетесь… Но вы тоже постареете, друг мой, и
узнаете, как это горько!
Не
знаю, хорошо ли это, или дурно, но не было у нас в то время в нашем университете никаких кружков, никаких теорий, а были мы просто молоды и жили, как свойственно
молодости: учились и веселились.
— О, это мой характер! Я
узнаю себя в Nicolas. Я
узнаю эту
молодость, эту возможность бурных, грозных порывов… И если мы когда-нибудь сблизимся с вами, Петр Степанович, чего я с моей стороны желаю так искренно, тем более что вам уже так обязана, то вы, может быть, поймете тогда…
— Закон у нас не милует никого, и, чтобы избежать его, мне надобно во что бы то ни стало доказать, что я Тулузов, не убитый, конечно, но другой, и это можно сделать только, если я представлю свидетелей, которые под присягой покажут, что они в том городе, который я им скажу,
знали моего отца, мать и даже меня в
молодости… Согласны будут показать это приисканные тобою лица?
— Она старее поповой собаки, — говорил Передонов убежденно, как нечто дельное. — Только вы, смотрите, никому не болтайте: до нее дойдет, худо будет. Она мажется и поросячью
молодость себе в жилы пускает, И не
узнаешь, что старая. А уж ей сто лет.
— Мне Андрей Петрович много рассказывал о вашей жизни, о вашей
молодости. Мне известно одно обстоятельство, одно ужасное обстоятельство… Я
знаю, что вы ездили потом к себе на родину… Не отвечайте мне, ради Бога, если мой вопрос вам покажется нескромным, но меня мучит одна мысль… Скажите, встретились ли вы с тем человеком…
По
молодости, по горячности моей я могу провиниться на каждом шагу; вспомните, что я в чужой семье, что я никого не
знаю и что никто не
знает меня; не оставьте меня…» Она бросилась на шею к свекру, у которого также глаза были полны слез, она обняла его точно, как родная дочь, и целовала его грудь, даже руки.
«Сие последнее известие основано им на предании, полученном в 1748 году от яикского войскового атамана Ильи Меркурьева, которого отец, Григорий, был также войсковым атаманом, жил сто лет, умер в 1741 году и слышал в
молодости от столетней же бабки своей, что она, будучи лет двадцати от роду,
знала очень старую татарку, по имени Гугниху, рассказывавшую ей следующее: «Во время Тамерлана один донской казак, по имени Василий Гугна, с 30 человеками товарищей из казаков же и одним татарином, удалился с Дона для грабежей на восток, сделал лодки, пустился на оных в Каспийское море, дошел до устья Урала и, найдя окрестности оного необитаемыми, поселился в них.
Но Оленин слишком сильно сознавал в себе присутствие этого всемогущего бога
молодости, эту способность превратиться в одно желание, в одну мысль, способность захотеть и сделать, способность броситься головой вниз в бездонную пропасть, не
зная за чтò, не
зная зачем.
— Студент, неизлечимый студент! Ну, как живете вы здесь месяцы и не
знаете, что из окна видно. Ох,
молодость!.. Ну, дайте-ка вашу руку пощупать.
Он человек уже, конечно, не первой
молодости, и в эти годы,
знаете, женщина для человека много значит и легко приобретает над ним влияние.
— Я
знаю, но я не к нему, а к вам, — сказал Лаптев, любуясь ее
молодостью, которой не замечал раньше и которую как будто лишь сегодня открыл в ней; ему казалось, что ее тонкую белую шею с золотою цепочкой он видел теперь только в первый раз. — Я к вам… — повторил он. — Сестра вот прислала зонтик, вы вчера забыли.
— О, мой милый! — продолжала она шепотом еще более тихим, но с увлечением неудержимым, — ты не
знаешь, как я тебя люблю, но вчера я только долг свой заплатила, я загладила прошедшую вину… Ах! я не могла отдать тебе мою
молодость, как бы я хотела, но никаких обязанностей я не наложила на тебя, ни от какого обещания я не разрешила тебя, мой милый! Делай что хочешь, ты свободен как воздух, ты ничем не связан,
знай это,
знай!
Войницкий. Могу ли я смотреть на вас иначе, если я люблю вас? Вы мое счастье, жизнь, моя
молодость! Я
знаю, шансы мои на взаимность ничтожны, равны нулю, но мне ничего не нужно, позвольте мне только глядеть на вас, слышать ваш голос…
— Молодежь коммуны смеялась над нами, старики осуждали нас. Но
молодость — упряма и по-своему — умна! Настал день свадьбы, мы не стали к этому дню богаче и даже не
знали, где ляжем спать в первую ночь.
— Человек должен себя беречь для своего дела и путь к своему делу твердо
знать… Человек, брат, тот же лоцман на судне… В
молодости, как в половодье, — иди прямо! Везде тебе дорога… Но —
знай время, когда и за правеж взяться надо… Вода сбыла, — там, гляди, мель, там карча, там камень; все это надо усчитать и вовремя обойти, чтобы к пристани доплыть целому…
— И я таких
знаю. В
молодости он кверху ногами ходит, а как придут серьёзные года, гуляет смирно вокруг своей жены и, пропитания ради, хоть к нам в охрану готов. Закон природы!..
Шмага. Мадам, мы пришли в гостиницу, чтоб объясниться с вами по делу, вам известному, но вы были заняты. Ну,
знаете ли, увлечение
молодости, буфет, биллиард… соблазн… и при всем том недостаток средств. Вам, конечно, известно, что такое бедный артист. Одним словом, мы задолжали в буфете.
Кручинина. Нет, я и родилась здесь, и провела почти всю
молодость. Я сначала хотела мимо проехать — меня ждут в Саратове и в Ростове; но ваш антрепренер
узнал о моем проезде и упросил меня сыграть несколько спектаклей, чтобы поднять сборы, которые у него плохи, и я не жалею, что здесь осталась.
— Вот поди же! Мне,
знаешь, с некоторого времени кажется, что эта картина имеет не один прямой смысл: старость и
молодость хоронят свои любимые радости. Смотри, как грустна и тяжела безрадостная старость, но в безрадостной
молодости есть что-то жасное, что-то… проклятое просто. Всмотрись, пожалуйста, Аня, в эту падающую голову.
Был я молодым, горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не так, как все, работал и надеялся за десятерых, сражался с мельницами, бился лбом об стены; не соразмерив своих сил, не рассуждая, не
зная жизни, я взвалил на себя ношу, от которой сразу захрустела спина и потянулись жилы; я спешил расходовать себя на одну только
молодость, пьянел, возбуждался, работал; не
знал меры.
— Нянька, для чего я жила до сих пор? Для чего? Ты скажи: разве я не погубила своей
молодости? В лучшие годы своей жизни только и
знать, что записывать расходы, разливать чай, считать копейки, занимать гостей и думать, что выше этого ничего нет на свете! Нянька, пойми, ведь и у меня есть человеческие запросы, и я хочу жить, а из меня сделали какую-то ключницу. Ведь это ужасно, ужасно!
Миклаков в
молодости отлично кончил курс в университете, любил очень читать и потому много
знал; но в жизни как-то ему не повезло: в службе он дотянул только до бухгалтера, да и тут его терпели потому, что обязанности свои он
знал в совершенстве, и начальники его обыкновенно говорили про него: «Миклаков, как бухгалтер, превосходный, но как человек — пренеприятный!» Дело в том, что при служебных объяснениях с своими начальствующими лицами он нет-нет да и ввернет почти каждому из них какую-нибудь колкость.