Неточные совпадения
Чичиков, со своей стороны, был очень рад, что поселился
на время у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя
на месяц, в прекрасной деревне, в виду
полей и начинавшейся весны, полезно было даже и в геморроидальном отношении. Трудно было
найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости в зелени! Что свежести в воздухе! Что птичьего крику в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и пела, как будто новорожденная.
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный
полет?
Иль взор унылый не
найдетЗнакомых лиц
на сцене скучной,
И, устремив
на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
Не поднимая головы, Клим посмотрел вслед им.
На ногах Дронова старенькие сапоги с кривыми каблуками,
на голове — зимняя шапка, а Томилин — в длинном, до пят, черном пальто, в шляпе с широкими
полями. Клим усмехнулся,
найдя, что костюм этот очень характерно подчеркивает странную фигуру провинциального мудреца. Чувствуя себя достаточно насыщенным его философией, он не ощутил желания посетить Томилина и с неудовольствием подумал о неизбежной встрече с Дроновым.
Томилина не любили и здесь. Ему отвечали скупо, небрежно. Клим
находил, что рыжему учителю нравится это и что он нарочно раздражает всех. Однажды писатель Катин, разругав статью в каком-то журнале, бросил журнал
на подоконник, но книга упала
на пол; Томилин сказал...
«Посмотрим, как делают религию
на заводе искусственных минеральных вод! Но — как же я увижу?» Подвинув ногу по мягкому
на полу, он уперся ею в стену, а пошарив по стене рукою,
нашел тряпочку, пошевелил ее, и пред глазами его обнаружилась продолговатая, шириною в палец, светлая полоска.
— И я добра вам хочу. Вот
находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по
полям, под руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
К вечеру второго дня
нашли Веру, сидящую
на полу, в углу большой залы, полуодетую. Борис и жена священника, приехавшая в тот день, почти силой увели ее оттуда и положили в постель.
— Как же-с, видим, но мы денег уже в нем не
нашли, он был пустой и валялся
на полу, у кровати, за ширмами.
Нашли на полу и тоненькую розовую ленточку, которою был обвязан конверт.
— Мы
нашли его лежащим
на полу, навзничь, в своем кабинете, с проломленною головой, — проговорил прокурор.
Будь это опытный убийца и именно убийца с целью одного грабежа, — ну, оставил ли бы он обложку конверта
на полу, в том виде, как
нашли ее подле трупа?
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы
нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер.
На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер раздувал пламя костра и разносил искры по
полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
В азарт она не приходила, а впадала больше буколическое настроение, с восторгом вникая во все подробности бедноватого быта Лопуховых и
находя, что именно так следует жить, что иначе нельзя жить, что только в скромной обстановке возможно истинное счастье, и даже объявила Сержу, что они с ним отправятся жить в Швейцарию, поселятся в маленьком домике среди
полей и гор,
на берегу озера, будут любить друг друга, удить рыбу, ухаживать за своим огородом...
Дети играют
на улице, у берега, и их голоса раздаются пронзительно-чисто по реке и по вечерней заре; к воздуху примешивается паленый запах овинов, роса начинает исподволь стлать дымом по
полю, над лесом ветер как-то ходит вслух, словно лист закипает, а тут зарница, дрожа, осветит замирающей, трепетной лазурью окрестности, и Вера Артамоновна, больше ворча, нежели сердясь, говорит,
найдя меня под липой...
В то время дела такого рода считались между приказною челядью лакомым кусом. В Щучью-Заводь приехало целое временное отделение земского суда, под председательством самого исправника. Началось следствие. Улиту вырыли из могилы, осмотрели рубцы
на теле и
нашли, что наказание не выходило из ряду обыкновенных и что
поломов костей и увечий не оказалось.
Прошло после свадьбы не больше месяца, как по городу разнеслась страшная весть. Нагибин скоропостижно умер. Было это вскоре после обеда. Он поел какой-то ухи из соленой рыбы и умер. Когда кухарка вошла в комнату, он лежал
на полу уже похолодевший. Догадкам и предположениям не было конца. Всего удивительнее было то, что после миллионера не
нашли никаких денег. Имущество было в полной сохранности, замки все целы, а кухарка показывала только одно, что хозяин ел за час до смерти уху.
На очень многие вопросы, ежедневно возбуждаемые практикой, он совсем не дает ответа, отсюда широкое
поле для произвольных толкований и незаконных действий; в самых затруднительных положениях он является часто совершенно бесполезною книгой, и отчасти поэтому, вероятно, г. Власов в некоторых управлениях при каторжных тюрьмах совсем не
нашел устава. е) Отсутствие единства в управлении каторгой.
Каждую женскую карточку я перечеркивал вдоль красным карандашом и
нахожу, что это удобнее, чем иметь особую рубрику для отметки
пола. Я записывал только наличных членов семьи; если мне говорили, что старший сын уехал во Владивосток
на заработки, а второй служит в селении Рыковском в работниках, то я первого не записывал вовсе, а второго заносил
на карточку в месте его жительства.
Хозяев и домочадцев я заставал дома; все ничего не делали, хотя никакого праздника не было, и, казалось бы, в горячую августовскую пору все, от мала до велика, могли бы
найти себе работу в
поле или
на Тыми, где уже шла периодическая рыба.
Следовательно, приучив сначала молодую собаку к себе, к подаванью поноски, к твердой стойке даже над кормом, одним словом, к совершенному послушанию и исполнению своих приказаний, отдаваемых
на каком угодно языке, для чего в России прежде ломали немецкий, а теперь коверкают французский язык, — охотник может идти с своею ученицей в
поле или болото, и она, не дрессированная
на парфорсе, будет
находить дичь, стоять над ней, не гоняться за живою и бережно подавать убитую или раненую; все это будет делать она сначала неловко, непроворно, неискусно, но в течение года совершенно привыкнет.
У куропаток есть три рода крика, или голоса: первый, когда они целою станицей
найдут корм и начнут его клевать, разгребая снег или землю своими лапками: тут они кудахчут, как куры, только гораздо тише и приятнее для уха; второй, когда, увидя или услыша какую-нибудь опасность, собираются улететь или окликаются между собою, этот крик тоже похож несколько
на куриный, когда куры завидят ястреба или коршуна; и, наконец, третий, собственно им принадлежащий, когда вспуганная стая летит со всею силою своего быстрого
полета.
В этот же единственный раз в моей жизни я
нашел красноустиков в августе месяце не
на пашне и не в
поле, а приметил их в поздние сумерки, летающих взад и вперед и вьющихся по берегам заливов, в верху пруда.
Поднявши стаю, надобно следить глазами за ее
полетом, всегда прямолинейным, и идти или, всего лучше, ехать верхом по его направлению; стая перемещается недалеко; завалившись в долинку, в овражек или за горку, она садится большею частию в ближайший кустарники редко в чистое
поле, разве там, где перелет до кустов слишком далек; переместившись, она бежит шибко, но собака, напавши
на след снова, легко ее
находит.
Вот как это было: выстрелив в стаю озимых кур и взяв двух убитых, я следил
полет остальной стаи, которая начала подниматься довольно высоко; вдруг одна сивка пошла книзу
на отлет (вероятно, она ослабела от полученной раны) и упала или села неблизко; в одно мгновение вся стая быстро опустилась и начала кружиться над этим местом очень низко; я немедленно поскакал туда и
нашел подстреленную сивку, которая не имела сил подняться, а только ползла, потому что одна нога была переломлена; стая поднялась выше.
Стрепетиные гнезда и выводки попадаются охотникам очень редко, молодых же стрепетят я даже не нахаживал; вероятно оттого, что матка удаляется с детьми в даль степей, куда мне редко случалось ходить, гнезда я
находил не так далеко от хлебных
полей. предполагать, что стрепета разбиваются
на пары, во-первых, потому, что никто никогда не замечал их токов, и, во-вторых, потому, что с весны почти всегда где поднимешь одного стрепета, там найдется и другой.
Вчера проходили вы по болоту, или по размокшему берегу пруда, или по лужам
на прошлогодних ржанищах и яровищах, где насилу вытаскивали ноги из разбухшего чернозема, проходили с хорошею собакой и ничего не видали; но рано поутру,
на другой день,
находите и болота, и берега разливов, и полевые лужи, усыпанные дупелями, бекасами и гаршнепами;
на лужах, в
полях, бывает иногда соединение всех пород дичи — степной, болотной, водяной и даже лесной.
Если бы у нас родился Гогард, то бы обильное
нашел поле на карикатуры в семействе г. асессора.
Граф его обнял, и таким образом произошел брак его с Ниной Александровной, а
на другой же день в пожарных развалинах
нашли и шкатулку с пропавшими деньгами; была она железная, английского устройства, с секретным замком, и как-то под
пол провалилась, так что никто и не заметил, и только чрез этот пожар отыскалась.
Я видел, как господин бросался во все стороны, чтобы
найти мне порожний стул, как он схватил, наконец, с одного стула лохмотья, бросил их
на пол и, торопясь, подал мне стул, осторожно меня усаживая.
— Чрезвычайно просто-с,
нашел под стулом,
на котором был повешен сюртук, так что, очевидно, бумажник скользнул из кармана
на пол.
— Признаюсь, Лебедев, это меня тревожит. Стало быть, кто-нибудь
нашел на полу?
Удивительным манером полшкипер как-то очень скоро Левшу
нашел, только его еще
на кровать не уложили, а он в коридоре
на полу лежал и жаловался англичанину.
Поверьте, — продолжала она, тихонько поднимаясь с
полу и садясь
на самый край кресла, — я часто думала о смерти, и я бы
нашла в себе довольно мужества, чтобы лишить себя жизни — ах, жизнь теперь для меня несносное бремя! — но мысль о моей дочери, о моей Адочке меня останавливала; она здесь, она спит в соседней комнате, бедный ребенок!
Ведь не летом же он этим забавлялся,
находя приволье
на божьем воздухе, среди
полей и лесов, которые любил с детства.
То она твердо отстаивала то, в чем сама сомневалась; то
находила удовольствие оставлять под сомнением то, чему верила; читала много и жаловалась, что все книги глупы; задумывалась и долго смотрела в пустое
поле, смотрела так, что не было сомнения, как ей жаль кого-то, как ей хотелось бы что-то облегчить, поправить, — и сейчас же
на языке насмешка, часто холодная и неприятная, насмешка над чувством и над людьми чувствительными.
Едва
нашли кровать для матери; нам с сестрицей постлали
на канапе, а отцу приготовили перину
на полу.
Находя во мне живое сочувствие, они с увлеченьем предавались удовольствию рассказывать мне: как сначала обтают горы, как побегут с них ручьи, как спустят пруд, разольется
полая вода, пойдет вверх по полоям рыба, как начнут ловить ее вятелями и мордами; как прилетит летняя птица, запоют жаворонки, проснутся сурки и начнут свистать, сидя
на задних лапках по своим сурчинам; как зазеленеют луга, оденется лес, кусты и зальются, защелкают в них соловьи…
—
Нашли кому завидовать… миллионщицы! — отшучивалась сирота, но в душе совершенно правильно рассудила, что и девяносто восемь рублей
на полу не поднимешь; что девяносто восемь рублей да проценты с капитала, вырученного за проданное имущество, около ста двадцати рублей — это уж двести осьмнадцать, да пенсии накопится к ее выходу около тысячи рублей — опять шестьдесят рублей…
Разумеется, он не попробовал;
нашел, что довольно и того, что он за всем сам следит, всему дает тон. Кабы не его неустанный руководящий труд — разве цвели бы клевером его
поля? разве давала бы рожь сам-двенадцать? разве заготовлялось бы
на скотном дворе такое количество масла? Стало быть, Анпетов соврал, назвавши его белоручкой. И он работает, только труд его называется"руководящим".
Тогда Володя прятался за угол и снова высовывался, глядя наверх, не летит ли еще сюда. Хотя Вланг несколько раз из блиндажа умолял Володю вернуться, он часа три просидел
на пороге,
находя какое-то удовольствие в испытываньи судьбы и наблюдении за
полетом бомб. Под конец вечера уж он знал, откуда сколько стреляет орудий, и куда ложатся их снаряды.
Не буду рассказывать, сколько еще ужасов, опасностей и разочарований испытал наш герой в этот вечер: как вместо такой стрельбы, которую он видел
на Волковом
поле, при всех условиях точности и порядка, которые он надеялся
найти здесь, он
нашел 2 разбитые мортирки без прицелов, из которых одна была смята ядром в дуле, а другая стояла
на щепках разбитой платформы; как он не мог до утра добиться рабочих, чтоб починить платформу;как ни один заряд не был того веса, который означен был в Руководстве, как ранили 2 солдат его команды, и как 20 раз он был
на волоске от смерти.
Многие сотни! А сколько еще было таких, кто не в силах был идти и умер по пути домой. Ведь после трупы
находили на полях, в лесах, около дорог, за двадцать пять верст от Москвы, а сколько умерло в больницах и дома! Погиб и мой извозчик Тихон, как я узнал уже после.
Нашли офицера с простреленной головой. Тут же валялся револьвер казенного образца. Медицинский персонал ходил по
полю и подавал помощь тем, у кого были признаки жизни. Их развозили по больницам, а трупы
на Ваганьково и
на другие кладбища.
Мне тотчас рассказали, что капитана
нашли с перерезанным горлом,
на лавке, одетого, и что зарезали его, вероятно, мертвецки пьяного, так что он и не услышал, а крови из него вышло «как из быка»; что сестра его Марья Тимофеевна вся «истыкана» ножом, а лежала
на полу в дверях, так что, верно, билась и боролась с убийцей уже наяву.
— Нет врешь, ты не уйдешь от меня! Лошадей!! — закричал было Петр Григорьич, но
на том и смолк, потому что грохнулся со стула длинным телом своим
на пол. Прибежавшие
на этот стук лакеи
нашли барина мертвым.
— И вот пожалуйста… Ради бога, — говорил помощник капитана, избегая глядеть
на Елену. — Будьте как дома, здесь вы все
найдете нужное для туалета. Мой дом — ваш дом. Это наша морская обязанность — оказывать услуги прекрасному
полу.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня
на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в магазин, подметал
пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар, ходил домой за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и,
находя, что это унижает его достоинство, ругал меня...
Он разбрасывал по
полу лавки монеты; подметая, я
находил их и складывал
на прилавке в чашку, где лежали гроши и копейки для нищих. Когда я догадался, что значат эти частые находки, я сказал приказчику.
Его просили неотступно: дамы брали его за руки, целовали его в лоб; он ловил
на лету прикасавшиеся к нему дамские руки и целовал их, но все-таки отказывался от рассказа,
находя его долгим и незанимательным. Но вот что-то вдруг неожиданно стукнуло о
пол, именинница, стоявшая в эту минуту пред креслом карлика, в испуге посторонилась, и глазам Николая Афанасьевича представился коленопреклоненный, с воздетыми кверху руками, дьякон Ахилла.
— Беги за ней, может, догонишь, — ответил кабатчик. — Ты думаешь,
на море, как в
поле на телеге. Теперь, — говорит, — вам надо ждать еще неделю, когда пойдет другой эмигрантский корабль, а если хотите, то заплатите подороже: скоро идет большой пароход, и в третьем классе отправляется немало народу из Швеции и Дании наниматься в Америке в прислуги. Потому что, говорят, американцы народ свободный и гордый, и прислуги из них
найти трудно. Молодые датчанки и шведки в год-два зарабатывают там хорошее приданое.