Неточные совпадения
Глеб — он жаден был — соблазняется:
Завещание сожигается!
На десятки лет, до недавних дней
Восемь тысяч душ закрепил злодей,
С родом,
с племенем; что народу-то!
Что народу-то!
с камнем в воду-то!
Все прощает Бог, а Иудин грех
Не прощается.
Ой мужик! мужик! ты грешнее всех,
И за то тебе вечно
маяться!
Кабанова. А ты уж испугался, расплакался! Есть о чем. Не беспокойся: еще долго нам
с ней
маяться будет.
— Как можно говорить, чего нет? — договаривала Анисья, уходя. — А что Никита сказал, так для дураков закон не писан. Мне самой и в голову-то не придет; день-деньской
маешься,
маешься — до того ли? Бог знает, что это! Вот образ-то на стене… — И вслед за этим говорящий нос исчез за дверь, но говор еще слышался
с минуту за дверью.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не
с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, — внучки разбегутся,
маюсь,
маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас руки, вместо вас ходил бы по полям, под руку водил бы в сад, в пикет
с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
И пока бегут не спеша за Егоркой на пруд, а Ваньку отыскивают по задним дворам или Митьку извлекают из глубины девичьей, барин
мается, сидя на постеле
с одним сапогом в руках, и сокрушается об отсутствии другого.
Исследовали, расспрашивали больную; больная отвечала
с готовностию, очень спокойно; но Кирсанов после первых слов отстал от нее, и только смотрел, как исследовали и расспрашивали тузы; а когда они
намаялись и ее измучили, сколько требует приличие в таких случаях, и спросили Кирсанова: «Вы что находите, Александр Матвеич?», он сказал: «Я не довольно исследовал больную.
Вот уж правда!
Полюбится на грех бедняк, и
майсяВсю жизнь, как я
с Бакулой Бобылем.
— Долго ли
с тобой
маяться? День-деньской ты без дела шатаешься! — говаривала она ему.
Как-то совестно было отказать в первой просьбе человеку, который
с утра до вечера
маялся на барской службе, ни одним словом не заявляя, что служба эта ему надоела или трудна.
— Так вот что. Через три месяца мы в Москву на всю зиму поедем, я и тебя
с собой взять собралась. Если ты женишься, придется тебя здесь оставить, а самой в Москве без тебя как без рук
маяться. Посуди, по-божески ли так будет?
Боевой период, когда она
маялась с мужем, детьми и зятьями, миновал, и она начинала чувствовать, что как будто уж и не нужна даже в своем дому, а в том роде, как гостья.
В этой-то среде и
мается Марья Андреевна, простенькая и малоразвитая девушка, но
с натурой очень деликатною и благородною.
Мается она всего больше оттого, что мать торопится ее
с рук сбыть и, не довольствуясь свахами, сама хлопочет во все стороны насчет женихов.
До самого вечера Марья проходила в каком-то тумане, и все ее злость разбирала сильнее. То-то охальник: и место назначил — на росстани, где от дороги в Фотьянку отделяется тропа на Сиротку. Семеныч улегся спать рано, потому что за день у машины
намаялся, да и встать утром на брезгу. Лежит Марья рядом
с мужем, а мысли бегут по дороге в Фотьянку, к росстани.
— И то пойдем, Мосей, —
с удовольствием согласился Кирилл. — Тебе, мирскому человеку, и отдохнуть впору… Тоже
намаялся дорогой-то.
— Спесивая стала, Наташенька… Дозваться я не могла тебя, так сама пошла: солдатке не до спеси. Ох, гляжу я на тебя, как ты
маешься, так вчуже жаль… Кожу бы
с себя ровно сняла да помогла тебе! Вон Горбатые не знают, куда
с деньгами деваться, а нет, чтобы послали хоть кобылу копны к зароду свозить.
— Помилуйте, ваше высокоблагородие, — заговорили они все в один голос, — и то уж мы
с ними
намаялись: тот раз по их делу таскали-таскали, теперь тоже требуют.
Так снимите же вы, Христа ради,
с меня эту тягость; ведь замучилась уж я, день-деньской
маявшись: освободите вы мою душу грешную от муки мученической!
Однако в городе эти купчишки да мещанишки лет десять
с ним маялись-маялись и, верите ли, полюбили под конец. Нам, говорят, лучше городничего и желать не надо! Привычка-с».
Да, уж
с этаким начальником
маяться не дай господи!
— Ах ты, господи! Вот уж шестую неделю так-то
с ним
маемся! ин искать уж другого! — повторяла она про себя, — одною этою водкой всю келью испоганил, антихрист ты этакой!
— На чердаке, за старым хламом спрятавшись нашли, ваше благородие! пытали мы
с ним маяться-то, — продолжал солдат.
Ну-с, и
маялись мы
с ним,
с убийцей-то...
Правда, что он
с утра до вечера
мается, маклачит, мелочничает, но зато сыт.
— Долго ли, батюшка, нам
с тобой
маяться? — нетерпеливо спрашивает его большак-коршун.
И много-с она пела, песня от песни могучее, и покидал я уже ей много, без счету лебедей, а в конце, не знаю, в который час, но уже совсем на заре, точно и в самом деле она
измаялась, и устала, и, точно
с намеками на меня глядя, завела: «Отойди, не гляди, скройся
с глаз моих».
Большов. Знаю я, что ты любишь — все вы нас любите; только путного от вас ничего не добьешься. Вот я теперь
маюсь,
маюсь с делом-то, так измучился, поверишь ли ты, мнением только этим одним! Уж хоть бы поскорей, что ли, да из головы вон.
Кругом тихо. Только издали,
с большой улицы, слышится гул от экипажей, да по временам Евсей, устав чистить сапог, заговорит вслух: «Как бы не забыть: давеча в лавочке на грош уксусу взял да на гривну капусты, завтра надо отдать, а то лавочник, пожалуй, в другой раз и не поверит — такая собака! Фунтами хлеб вешают, словно в голодный год, — срам! Ух, господи,
умаялся. Вот только дочищу этот сапог — и спать. В Грачах, чай, давно спят: не по-здешнему! Когда-то господь бог приведет увидеть…»
Но мать сама принесла ему чай и калач
с маслом. Она сразу увидела, как ее сын
мается от ломоты и через силу,
с трудом передвигает свои члены, и участливо спросила...
— Ну, бог
с ним!.. Что тут старикам самим
маяться и других маять! — проговорила она.
Бабы-то
с реки-то, на яр, эвона куда воду носят в огороде полить; маются-маются, а к осени и на щи-то не выберут.
— Нет, Зотушка, я замуж не пойду. На других глядеть тяжело, не то что самой век
маяться… Вон какие ноне мужья-то пошли, взять хоть Михалку
с Архипом! Везде неправда, да обман, да обида… Бабенок жаль, а ребятишек вдвое.
— Прикушай, батюшка, прикушай, Акимушка, — промолвила она, ставя свою ношу на стол, — я чай,
умаялся с дороги-то? Куды-те, я чай, плохи стали ноне дороги-то! Парнишечке-то положи кашки… потешь его… Сядь поди, болезный… А как бишь звать-то его?
— Батюшка, отец ты наш, послушай-ка, что я скажу тебе, — подхватывала старушка, отодвигаясь, однако ж, в сторону и опуская руку на закраину печи, чтобы в случае надобности успешнее скрыться
с глаз мужа, — послушай нас… добро затрудил себя!.. Шуточное дело,
с утра до вечера
маешься; что мудреного… не я одна говорю…
Курослепов. Вот она когда смерть-то моя! Уж каких чудес со мной ни делалось, а этого еще не бывало. Нет уж, видно, друг ты мой, сколько мне ни
маяться, а не отвертеться. Потому, гляди! Вот здесь
с тобой я, а вон там, на пороге, опять тоже я.
— Что ж вам до этого? Пусть говорят. На погосте живучи, всех не переплачешь, на свете
маясь, всех не переслушаешь. В том и вся штука, чтобы не спутаться; чтобы, как говорят,
с петлей не соскочить, не потерять своей свободы, не просмотреть счастья, где оно есть, и не искать его там, где оно кому-то представляется.
Нароков. Ничего ты не сделаешь. Замолчи! Не раздражай меня! Я и так расстроен, а ты шумишь без толку. Мука мне
с вами! У всех у вас и много лишнего, и многого не хватает. Я
измаялся, глядя на вас. У комиков много лишнего комизма, а у тебя много лишнего трагизма; а не хватает у вас грации… грации, меры. А мера-то и есть искусство… Вы не актеры, вы шуты гороховые!
— Околевать нам, что ли, в воде?.. — отозвался первым пожилой мужик
с длинным, изрытым оспой лицом. — И то
умаялись за день-то…
— Господисусе! — вскричала гостья, хлопнув себя по бедрам. — Это что ж такое делается? Одна резаная кровь. Никогда не видала,
с места не сойти, не видала, чтобы курица, как человек,
маялась животом.
Настя была здоровехонька, стригла
с бабами овец, мяла пеньку, садила огород и,
намаявшись день на воздухе, крепко засыпала покойным, глубоким сном.
— Мир дорогой! — весело отозвался старик. — Иди в выработку-то, лопатка и на твою долю найдется… Вон Никита
умаялся с утра-то
с кайлом играть.
Умаявшись непогодью и переходом, Катерина Львовна
с разбитою душой тревожно спала ночью на нарах в очередном этапном доме и не слыхала, как в женскую казарму вошли два человека.
Согнал Зиновий Борисыч народу на мельницу
с целой округи, и сам там сидел безотлучно; городские дела уж один старик правил, а Катерина Львовна
маялась дома по целым дням одна-одинешенька.
— У-уф, матушка Анна Андреевна,
умаялся совсем
с этим проклятым народом, — произнес Никита Федорыч, садясь к окну в широкие старинные кресла.
— Конь
с норовом… ан нет… ан да… О! Чего смотрите, черти!.. Она, вишь,
умаялась: дай ей вздохнуть, вздохнуть дай!.. — слышалось отовсюду.
Видно было по всему, что он уже совсем упал духом; день пропал задаром: лошадь не продана, сам он измучился,
измаялся, проголодался; вдобавок каждый раз, как являлся новый покупщик и дело, по-видимому, уже ладилось, им овладевало неизъяснимо тягостное чувство: ему становилось все жальче и жальче лошаденку, так жаль, что в эту минуту он готов был вернуться в Троскино и перенести все от Никиты Федорыча, чтобы только не разлучаться
с нею; но теперь почему-то заболело еще пуще по ней сердце; предчувствие ли лиха какого или что другое, только слезы так вот и прошибали ресницы, и многих усилий стоило бедному Антону, чтобы не зарыдать вслух.
— Господи! легче нам пропасть и
с детьми
с малыми, нежели всю жизнь так
маяться!
— Знаю, что вы давно стыд-то потеряли. Двадцать пятый год
с вами
маюсь. Все сама, везде сама. На какие-нибудь сто душ вырастила и воспитала всех детей; старших, как помоложе была, сама даже учила, а вы, отец семейства, что сделали? За рабочими не хотите хорошенько присмотреть, только конфузите везде. Того и жди, что где-нибудь в порядочном обществе налжете и заставите покраснеть до ушей.
Мигачева. Вам что; вы свою сбудете. А вы возьмите соседку, вот
мается с девушкой-то, вот где слезы-то!
Мигачева. Теперь уж у него не выпросишь. И всю-то жизнь ты
с ним так
маешься?