Неточные совпадения
Вскоре приехал князь Калужский и Лиза Меркалова со Стремовым. Лиза Меркалова была худая брюнетка с восточным ленивым типом лица и прелестными, неизъяснимыми, как все говорили, глазами. Характер ее темного туалета (Анна тотчас
же заметила и оценила это) был совершенно соответствующий ее красоте. Насколько Сафо была крута и подбориста,
настолько Лиза была мягка и распущенна.
Петр Петрович оказался
настолько умен, чтобы тотчас
же объяснению поверить. Он, впрочем, решил через две минуты уйти.
Напротив, жена ваша докажет вам только, как она
же уважает вас, считая вас неспособным воспротивиться ее счастию и
настолько развитым, чтобы не мстить ей за нового мужа.
Он понимал, что у этих людей под критикой скрывается желание ограничить или
же ликвидировать все попытки и намерения свернуть шею действительности направо или налево, свернуть
настолько круто, что критики останутся где-то в стороне, в пустоте, где не обитают надежды и нет места мечтам.
— Ведь не любишь
же ты меня в самом деле. Ты знаешь, что я не верю твоей кокетливой игре, — и
настолько уважаешь меня, что не станешь уверять серьезно… Я, когда не в горячке, вижу, что ты издеваешься надо мной: зачем и за что?
— А ведь действительно, Татьяна Павловна сказала мне новое, — твердо обернулся я наконец к Версилову, — ведь действительно я
настолько лакей, что никак не могу удовлетвориться только тем, что Версилов не отдал меня в сапожники; даже «права» не умилили меня, а подавай, дескать, мне всего Версилова, подавай мне отца… вот чего потребовал — как
же не лакей?
Расставаясь, и, может быть, надолго, я бы очень хотел от вас
же получить ответ и еще на вопрос: неужели в целые эти двадцать лет вы не могли подействовать на предрассудки моей матери, а теперь так даже и сестры,
настолько, чтоб рассеять своим цивилизующим влиянием первоначальный мрак окружавшей ее среды?
У меня достало
же силы не есть и из копеек скопить семьдесят два рубля; достанет и
настолько, чтобы и в самом вихре горячки, всех охватившей, удержаться и предпочесть верные деньги большим.
Неужели
же такой тонкий человек
настолько туп и груб?
Положение Пальки было
настолько прочно, что никому и в голову не приходило, что этот откормленный и упитанный хлоп мог
же что-нибудь делать, кроме того, что отворять и затворять двери и сортировать проходивших на две рубрики: заслуживающих внимания и таких, про которых он говорил только «пхе!..».
Любовь будет удовлетворять лишь мгновению жизни, но одно уже сознание ее мгновенности усилит огонь ее
настолько, насколько прежде расплывалась она в упованиях на любовь загробную и бесконечную»… ну и прочее, и прочее в том
же роде.
Уговаривать никого не нужно было. Каждый готов был глотать все, что угодно. Хотя кожа варилась долго, но она была все
же настолько тверда, что не поддавалась зубам. Дерсу не советовал есть много и останавливал жадных, говоря...
Пока люди собирали имущество и вьючили лошадей, мы с Дерсу, наскоро напившись чаю и захватив в карман по сухарю, пошли вперед. Обыкновенно по утрам я всегда уходил с бивака раньше других. Производя маршрутные съемки, я подвигался
настолько медленно, что через 2 часа отряд меня обгонял и на большой привал я приходил уже тогда, когда люди успевали поесть и снова собирались в дорогу. То
же самое было и после полудня: уходил я раньше, а на бивак приходил лишь к обеду.
Но до этого он не договаривался с Марьею Алексевною, и даже не по осторожности, хотя был осторожен, а просто по тому
же внушению здравого смысла и приличия, по которому не говорил с нею на латинском языке и не утруждал ее слуха очень интересными для него самого рассуждениями о новейших успехах медицины: он имел
настолько рассудка и деликатности, чтобы не мучить человека декламациями, непонятными для этого человека.
Это, мой милый, должно бы быть очень обидно для женщин; это значит, что их не считают такими
же людьми, думают, что мужчина не может унизить своего достоинства перед женщиною, что она
настолько ниже его, что, сколько он ни унижайся перед нею, он все не ровный ей, а гораздо выше ее.
Разговора этого было совершенно достаточно для обоих. Выходя от него, я решился не сближаться с ним. Сколько я мог заметить, впечатление, произведенное мною на губернатора, было в том
же роде, как то, которое он произвел на меня, то есть мы
настолько терпеть не могли друг друга, насколько это возможно было при таком недавнем и поверхностном знакомстве.
Как только мы добрались до горницы, так сейчас
же началась поверка персиков. Оказалось, что нижний ряд уж
настолько побит, что пустил сок. Матушка пожертвовала один персик мне, а остальные разложила на доске и покрыла полотенцем от мух.
Тем не менее домашняя неурядица была
настолько невыносима, что Валентин Осипович, чтоб не быть ее свидетелем, на целые дни исчезал к родным. Старики Бурмакины тоже догадались, что в доме сына происходят нелады, и даже воздерживались отпускать в Веригино своих дочерей. Но, не одобряя поведения Милочки, они в то
же время не оправдывали и Валентина.
Словом сказать, он с первого
же шага ознаменовал свое водворение в Малиновце
настолько характеристично, что никто уж не сомневался насчет предстоявшей ему участи.
Но прошла неделя, прошла другая — Конон молчал. Очевидно, намерение жениться явилось в нем плодом той
же путаницы, которая постоянно бродила в его голове. В короткое время эта путаница
настолько уже улеглась, что он и сам не помнил, точно ли он собирался жениться или видел это только во сне. По-прежнему продолжал он двигаться из лакейской в буфет и обратно, не выказывая при этом даже тени неудовольствия. Это нелепое спокойствие до того заинтересовало матушку, что она решилась возобновить прерванную беседу.
Формула эта свидетельствовала, что самая глубокая восторженность не может
настолько удовлетвориться исключительно своим собственным содержанием, чтобы не чувствовать потребности в прикосновении к действительности, и в то
же время она служила как бы объяснением, почему люди, внутренне чуждающиеся известного жизненного строя, могут, не протестуя, жить в нем.
Тюремный режим был
настолько легкий, что мне удавалось проникать в верхний коридор того
же корпуса тюрьмы, где сидели дамы, мои хорошие знакомые.
Мы долго шли, местами погружаясь в глубокую тину или невылазную, зловонную жидкую грязь, местами наклоняясь, так как заносы грязи были
настолько высоки, что невозможно было идти прямо, — приходилось нагибаться, и все
же при этом я доставал головой и плечами свод.
Общество уже
настолько разнообразно и интеллигентно, что в Александровске, например, в 1888 г. могли в любительском спектакле поставить «Женитьбу»; когда здесь
же, в Александровске, в большие праздники, по взаимному соглашению, чиновники и офицеры заменяют визиты денежными взносами в пользу бедных семейных каторжных или детей, то на подписном листе обыкновенно число подписей доходит до 40.
— Пойдемте
же: вы знаете, что вы должны меня сопровождать непременно. Вы ведь
настолько в силах, я думаю, чтобы выйти?
Он жил у Птицына на его содержании, с отцом и матерью, и презирал Птицына открыто, хотя в то
же время слушался его советов и был
настолько благоразумен, что всегда почти спрашивал их у него.
Хотя
же первые два слуха так и остались слухами, а последний осуществился лишь гораздо позднее, тем не менее репутация Антошки установилась уже
настолько прочно, что даже самому Дерунову не приходило в голову называть его по-прежнему Антошкою.
Все трое мы воспитывались в одном и том
же «заведении», и все трое, еще на школьной скамье, обнаружили некоторый вкус к мышлению. Это был первый общий признак, который положил начало нашему сближению, — признак
настолько веский, что даже позднейшие разномыслия не имели достаточно силы, чтоб поколебать образовавшуюся между нами дружескую связь.
Ужели
же, хотя в виду того, что простец съедобен, — что он представляет собою лучшую anima vilis, [«гнусную душу», то есть подопытное животное (лат.)] на которой может осуществляться закон борьбы за существование, — ужели в виду хоть этих удобств найдется себялюбец из «крепких»,
настолько ограниченный, чтобы желать истребления «простеца» или его окончательного обессиления?
Так имейте
же логики хоть
настолько вот.
Притом
же и адвокатов развелось множество, и всякому хотелось что-нибудь заполучить. Носились даже слухи, что скоро нечего будет «жрать». Вопрос: честно или нечестно? — звучал как-то дико, приходилось брать всякие дела, ссылаясь на Шедестанжа и Жюля Фавра, которые-де тоже всякие дела берут. Характер адвокатуры
настолько изменился, что в основание судоговорения всецело лег кодекс, вооруженный давностями, апелляционными и кассационными сроками и прочею волокитою.
Приходилось по-прежнему бесцельно бродить по комнатам, прислушиваться к бою маятника и скучать, скучать без конца. Изредка она каталась в санях, и это немного оживляло ее; но дорога была так изрыта ухабами, что беспрерывное нырянье в значительной степени отравляло прогулку. Впрочем, она
настолько уж опустилась, что ее и не тянуло из дому. Все равно, везде одно и то
же, и везде она одна.
Надо, впрочем, сказать, что Живоглотовы почти всегда побеждали; Красновы
же попадали в предводители редко и по большей части ограничивались только оппозицией,
настолько грозной, что с нею нельзя было не считаться.
Чем
же отвечает на эту бесшабашность общее течение жизни? Отворачивается ли оно от нее или идет ей навстречу? На этот вопрос я не могу дать вполне определенного ответа. Думаю, однако ж, что современная жизнь
настолько заражена тлением всякого рода крох, что одно лишнее зловоние не составляет счета. Мелочи до такой степени переполнили ее и перепутались между собою, что критическое отношение к ним сделалось трудным. Приходится принимать их — только и всего.
Но если бы и действительно глотание Kraenchen, в соединении с ослиным молоком, способно было дать бессмертие, то и такая перспектива едва ли бы соблазнила меня. Во-первых, мне кажется, что бессмертие, посвященное непрерывному наблюдению, дабы в организме не переставаючи совершался обмен веществ, было бы отчасти дурацкое; а во-вторых, я
настолько совестлив, что не могу воздержаться, чтоб не спросить себя: ежели все мы, культурные люди, сделаемся бессмертными, то при чем
же останутся попы и гробовщики?
Хотя у нас на это счет довольно простые приметы: коли кусается человек — значит, во власти находится, коли не кусается — значит, наплевать, и хотя я доподлинно знал, что в эту минуту графу Пустомыслову 9 даже нечем кусить; но кто
же может поручиться, совсем ли погасла эта сопка или
же в ней осталось еще
настолько горючего матерьяла, чтоб и опять, при случае, разыграть роль Везувия?
Весь
же остальной «кондуит» представляет гарнир из сквернословия, зуботычин и нагаек,
настолько общеизвестный, что даже куплета не стоило сочинять (Примеч. М. Е. Салтыкова-Щедрина.)]
Как бы то ни было, но для нас, мужей совета и опыта, пустяки составляют тот средний жизненный уровень, которому мы фаталистически подчиняемся. Я не говорю, что тут есть сознательное"примирение", но в существовании"подчинения"сомневаться не могу. И благо нам. Пустяки служат для нас оправданием в глазах сердцеведцев; они представляют собой нечто равносильное патенту на жизнь, и в то
же время
настолько одурманивают совесть, что избавляют от необходимости ненавидеть или презирать…
Может быть, я бросился бы догонять его и наговорил бы ему еще грубостей, но в это время тот самый лакей, который присутствовал при моей истории с Колпиковым, подал мне шинель, и я тотчас
же успокоился, притворяясь только перед Дмитрием рассерженным
настолько, насколько это было необходимо, чтоб мгновенное успокоение не показалось странным. На другой день мы с Дубковым встретились у Володи, не поминали об этой истории, но остались на «вы», и смотреть друг другу в глаза стало нам еще труднее.
Во-первых, у Мальхен опять оказалось накопленных сто рублей; во-вторых, репутация моя как тапера установилась уже
настолько прочно, что из всех домов Фонарного переулка посыпались на меня приглашения. И в то
же время я был почтен от квартала секретным поручением по части внутренней политики.
Впрочем, благосостояние Кузьмы стояло уже
настолько прочно, что дом его и теперь глядел так
же хозяйственно и солидно, как двадцать лет тому назад.
— Не желай, — сказал он, — во-первых, только тот человек истинно счастлив, который умеет довольствоваться скромною участью, предоставленною ему провидением, а во-вторых, нелегко, мой друг, из золотарей вышедши, на высотах балансировать! Хорошо, как у тебя
настолько характера есть, чтоб не возгордиться и не превознестись, но горе, ежели ты хотя на минуту позабудешь о своем недавнем золотарстве! Волшебство, которое тебя вознесло, — оно
же и низвергнет тебя! Иван Иваныч, правду я говорю?
Состояние ее было
настолько мучительно, что она невольно подумала о том, что если бы была возможность как-нибудь вдруг, сейчас
же умереть, не сходя с места, лишь бы окончилось это ощущение медленного и отвратительного умирания, то она согласилась бы с равнодушною усталостью. Но не было возможности самой прекратить это насильственно, потому что не было ни воли, ни желания.
В книге шла речь о нигилисте. Помню, что — по князю Мещерскому — нигилист есть человек
настолько ядовитый, что от взгляда его издыхают курицы. Слово нигилист показалось мне обидным и неприличным, но больше я ничего не понял и впал в уныние: очевидно, я не умею понимать хорошие книги! А что книга хорошая, в этом я был убежден: ведь не станет
же такая важная и красивая дама читать плохие!
Ехавшие сзади скакали и скоро догнали Хаджи-Мурата. Их было человек двадцать верховых. Это были жители аула, решившие задержать Хаджи-Мурата или по крайней мере, для очистки себя перед Шамилем, сделать вид, что они хотят задержать его. Когда они приблизились
настолько, что стали видны в темноте, Хаджи-Мурат остановился, бросив поводья, и, привычным движением левой руки отстегнув чехол винтовки, правой рукой вынул ее. Элдар сделал то
же.
«Но если бы и было справедливо то, что государственное насилие прекратится тогда, когда обладающие властью
настолько станут христианами, что сами откажутся от нее, и не найдется более людей, готовых занять их места, и справедливо, что процесс этот совершается, — говорят защитники существующего порядка, — то когда
же это будет?
Наконец Грушина изготовила письмо и показала его Варваре. Долго рассматривали, сличали с прошлогодним княгининым письмом. Грушина уверяла: похоже так, что сама княгиня не узнала бы подделки. Хоть на самом деле сходства было мало, но Варвара поверила. Да она
же и понимала, что Передонов не мог помнить мало знакомого ему почерка
настолько точно, чтобы заметить подделку.
Само собою разумеется, ненависть к Бельтову была
настолько учтива, что давала себе волю за глаза, в глаза
же она окружала свою жертву таким тупым и грубым вниманием, что ее можно было принять за простую любовь.
Познакомившись с ним ближе, я, во-первых, открыл существование в его инвентаре нескольких вещей,
настолько ненужных, что их даже нельзя было заложить, и которые Пепко тщательно прятал: вышитая шелком закладка для книг, таковая
же перотерка и т. д.; во-вторых, я сделался невольным свидетелем некоторых поступков, не соответствовавших общему характеру Пепки, и, наконец, в-третьих, время от времени на имя Пепки получались таинственные письма, которые не имели ничего общего с письмами «одной доброй матери» и которые Пепко, не распечатывая, торопливо прятал в карман.
Я был горд и ясен: в кармане у меня звякали три пятака, а перед глазами зеленела над снежной крышей елка, и я себя чувствовал
настолько счастливым, насколько может себя чувствовать усталый путник, одетый при 20-градусном морозе почти так
же легко, как одевались боги на Олимпе…