Неточные совпадения
Иные из них
читали роман, засунув его в большие листы разбираемого дела, как бы занимались они самым делом, и в то же время вздрагивая при всяком появленье
начальника.
Сидел в мое время один смиреннейший арестант целый год в остроге, на печи по ночам все Библию
читал, ну и зачитался, да зачитался, знаете, совсем, да так, что ни с того ни с сего сгреб кирпич и кинул в
начальника, безо всякой обиды с его стороны.
Я стал ее
читать: это был секретный приказ ко всем отдельным
начальникам арестовать меня, где бы ни попался, и немедленно отправить под караулом в Казань в Следственную комиссию, учрежденную по делу Пугачева.
Начальник станции останавливается среди залы и
читает «Грешницу» А. Толстого. Его слушают, но едва он
прочел несколько строк, как из передней доносятся звуки вальса, и чтение обрывается. Все танцуют. Проходят из передней Трофимов, Аня, Варя и Любовь Андреевна.
Было раннее октябрьское утро, серое, холодное, темное. У приговоренных от ужаса лица желтые и шевелятся волосы на голове. Чиновник
читает приговор, дрожит от волнения и заикается оттого, что плохо видит. Священник в черной ризе дает всем девяти поцеловать крест и шепчет, обращаясь к
начальнику округа...
Начальник был тучен и, кажется, строг,
Спросил, по какому мы виду?
«В Иркутске
читали инструкцию нам
И выслать в Нерчинск обещали…»
— «Застряла, застряла, голубушка, там!»
«Вот копия, нам ее дали…»
— «Что копия? с ней попадешься впросак!»
— «Вот царское вам позволенье!»
Не знал по-французски упрямый чудак,
Не верил нам, — смех и мученье!
Как теперь, видел Родион Потапыч своего старого
начальника, когда он приехал за три дня и с улыбочкой сказал: «Ну, дедушка, мне три дня осталось жить — торопись!» В последний роковой день он приехал такой свежий, розовый и уже ничего не спросил, а глазами
прочитал свой ответ на лице старого штейгера.
Ему весело даже было подумать о том, как у
начальника губернии вытянется физиономия, когда он будет ему рассказывать, как он произвел следствие; но — увы! — надежда его в этом случае не сбылась: в приемной губернатора он, как водится, застал скучающего адъютанта; сей молодой офицер пробовал было и газету
читать и в окно глядеть, но ничего не помогало, все было скучно! Он начал, наконец, истерически зевать. При появлении Вихрова он посмотрел на него сонными глазами.
Начальник губернии в это время сидел у своего стола и с мрачным выражением на лице
читал какую-то бумагу. Перед ним стоял не то священник, не то монах, в черной рясе, с худым и желто-черноватым лицом, с черными, сверкающими глазами и с густыми, нависшими бровями.
Адъютант был преданнейшее существо губернатору, — и хоть тот вовсе не посвящал его ни в какие тайны свои, он, однако, по какому-то чутью угадывал, к кому
начальник губернии расположен был и к кому — нет. Когда, на этот раз, Вихров вошел в приемную, адъютант сейчас же по его физиономии
прочел, что
начальник губернии не был к нему расположен, а потому он и не спешил об нем докладывать.
А так как, с другой стороны, я достоверно знаю, что все они кончались словами: вменить
начальникам губерний в обязанностьи т. д., то, положив руку на сердце, я с уверенностью могу сказать, что содержание их мне заранее известно до точности, а следовательно, и
читать их особенной надобности для меня не настоит.
Канцелярские чиновники сидят по местам и скребут перьями; среднее чиновничество, вроде столоначальников и их помощников, расселось где попало верхом на стульях, курит папиросы, рассказывает ходящие в городе слухи и вообще занимается празднословием;
начальники отделений —
читают газеты или поглядывают то на дверь, то на лежащие перед ними папки с бумагами, в ожидании Петра Николаича.
Начальник училища передает быстро подошедшему Артабалевскому большой белый, блестящий картон. Берди-Паша отдает честь и начинает громко
читать среди гулкой тишины...
Утром, после переклички, фельдфебель Рукин
читает приказ: «По велению государя императора встречающие его части Московского гарнизона должны быть выведены без оружия. По распоряжению коменданта г. Москвы войска выстроятся шпалерами в две шеренги от Курского вокзала до Кремля. Александровское военное училище займет свое место в Кремле от Золотой решетки до Красного крыльца. По распоряжению
начальника училища батальон выйдет из помещения в 11 час.».
Дальше — больше."Удобрение"мало-помалу проникло и в мир бюрократии. Сначала нас
читали только канцелярские чиновники, потом стали
читать столоначальники, а наконец, и
начальники отделения. И тут мы получили лестные предложения от департамента Раздач и Дивидендов, которому мы позволяли себе делать от времени до времени довольно едкие реприманды; однако ж и на этот раз мы устояли и пребыли верными Кубышкину.
В августе Редька приказал нам собираться на линию. Дня за два перед тем, как нас «погнали» за город, ко мне пришел отец. Он сел и не спеша, не глядя на меня, вытер свое красное лицо, потом достал из кармана наш городской «Вестник» и медленно, с ударением на каждом слове,
прочел о том, что мой сверстник, сын управляющего конторою Государственного банка, назначен
начальником отделения в казенной палате.
Миклаков в молодости отлично кончил курс в университете, любил очень
читать и потому много знал; но в жизни как-то ему не повезло: в службе он дотянул только до бухгалтера, да и тут его терпели потому, что обязанности свои он знал в совершенстве, и
начальники его обыкновенно говорили про него: «Миклаков, как бухгалтер, превосходный, но как человек — пренеприятный!» Дело в том, что при служебных объяснениях с своими начальствующими лицами он нет-нет да и ввернет почти каждому из них какую-нибудь колкость.
Заявил, что
читает «Правительственный Вестник», как роман, и в восторге от «Сенатских Ведомостей» («только надо уметь владеть этим орудием», — сказал он), и затем несколько неожиданно перешел к перечислению своих губернских
начальников и при каждом имени незаметно, но, несомненно, привставал на стуле, побуждая и нас делать подобное же движение.
Не знаю, по какому случаю на этих вечерах я постоянно встречал инженерного капитана Непокойчицкого, и когда в 1877 году я
читал о действиях
начальника штаба Непокойчицкого, то поневоле сближал эту личность с тою, которую глаз мой привык видеть с ученым аксельбантом на вечерах у Глинок.
Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных
Начальников, сами приобретают нужные для доброго
Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность;
читая Историю войны,
читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека.
— Вчера на ночь стала я
читать повесть, в которой описывается один старик и его дочь. Старик служит где-то, ну, и в дочь его влюбился
начальник. Я не дочитала, но там есть такое одно место, что трудно было удержаться от слез, — сказала Нина Ивановна и отхлебнула из стакана. — Сегодня утром вспомнила и тоже всплакнула.
Бальзаминова. А отчего бы это не пойти? Что, он тебе
начальник, что ли? Ведь она еще не жена ему! Кому удастся, того и счастье. Ну,
читай дальше! А то: «не пошел бы»! То-то вот ты тетеря у меня: вот что мне и горько!
В окно видно, как около зеленой лампы и телеграфного станка появляется белокурая голова телеграфиста; около нее показывается скоро другая голова, бородатая и в красной фуражке — должно быть,
начальника полустанка.
Начальник нагнулся к столу,
читает что-то на синем бланке и быстро водит папиросой вдоль строк… Малахин идет к своему вагону.
В 10 часов вечера Малахин получает ответ
начальника движения: «Дать преимущество».
Прочитав эту телеграмму, старик значительно подмигивает глазом и, очень довольный собою, кладет ее в карман.
— «Вчера, —
читал взволнованным голосом один генерал, — у почтенного
начальника нашей древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех стран назначили себе как бы рандеву [Свидание (от фр. rendez-vous).] на этом волшебном празднике. Тут была и «шекснинска стерлядь золотая», и питомец лесов кавказских — фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника…»
Не раз я уменьшал шаг, проходя мимо солдатской палатки, в которой светился огонь, и прислушивался или к сказке, которую рассказывал балагур, или к книжке, которую
читал грамотей и слушало целое отделение, битком набившись в палатке и около нее, прерывая чтеца изредка разными замечаниями, или просто к толкам о походе, о родине, о
начальниках.
О М.Л.Михайлове я должен забежать вперед, еще к годам моего отрочества в Нижнем. Он жил там одно время у своего дяди,
начальника соляного правления, и уже печатался; но я, гимназистом, видел его только издали, привлеченный его необычайно некрасивой наружностью. Кажется, я еще и не смотрел на него тогда как на настоящего писателя, и его беллетристические вещи (начиная с рассказа"Кружевница"и продолжая романом"Перелетные птицы")
читал уже в студенческие годы.
Начинаю
читать: «Вчера, при отличной погоде и при громадном стечении народа, в присутствии его превосходительства господина
начальника губернии такого-то и прочих властей, происходило освящение вновь построенного моста» и т. д.
— Этак, любезнейший, нельзя! — продолжал
начальник. — Мне за вас стыдно! Вы бы хоть книги
читали, что ли…
Земский отряд получил от
начальника санитарной части телеграмму: по приказанию главнокомандующего, всем учреждениям земским и Красного Креста, не имеющим собственных перевозочных средств, немедленно свернуться, идти в Мукден, а оттуда по железной дороге уезжать на север. Но палаты земского отряда, как и наших госпиталей, были полны ранеными. Земцы
прочли телеграмму, посмеялись — и остались.
Наши начальники-врачи на свежую душу производили впечатление поражающее. Я бы не взялся изобразить их в беллетристической форме. Как бы ни смягчать действительность, как бы ни затемнять краски, — всякий бы,
прочитав, сказал: это злобный шарж, пересоленная карикатура, таких людей в настоящее время быть не может.
Ипполитов (подавая ему письмо). А вот что!
Прочтите это письмо. (Павел Флегонтыч не берет его.) Вы должны его
прочесть, или, вы слышали от отца, юриста, что ожидает вас. (Павел Флегонтыч берет письмо и
читает.) Рука вашего
начальника отделения должна быть вам знакома. (Мухоморову.) Посмотрите, как он бледнеет, как дрожат его руки! Так бледнела несчастная Гориславская, так дрожали у ней руки, когда презренный отпущенник шептал ей на ухо тайну, которою он владел — тайну своей благодетельницы…
Начальник штаба громко
прочел...
Мамаев. В глазах у меня от слез помутилось, не помню, что было после того. Только, как выходил я от
начальника, было у меня на уме отблагодарить слугу, угостить его в трактире, да… вспомнил свое заклятие. Смекнул, нечистый хочет со мною шутку сшутить, плюнул… а тут, будто из земли вырос, стоит передо мною офицер при шпаге, сунул мне две грамотки в руку и говорит: «Отдай их Резинкину». Вот
читай, не про меня писано.
Действительно,
прочел я привилегию моего
начальника, написанную по форме, и аттестаты господина доктора.