Неточные совпадения
Чувство это теперь было еще сильнее, чем прежде; еще менее, чем прежде, он чувствовал себя способным понять смысл
смерти, и еще ужаснее представлялась ему ее неизбежность; но теперь, благодаря близости жены, чувство это не приводило его в отчаяние: он, несмотря на
смерть, чувствовал
необходимость жить и любить.
Единственное чувство, вызываемое во всех людях его
смертью, было чувство досады за хлопоты, которые доставляла
необходимость устранить это угрожающее разложением тело.
Но
смерть матери, наследство и
необходимость распоряжения своим имуществом, т. е. землею, опять подняли для него вопрос об его отношении к земельной собственности.
Капитализм осужден не только потому, что в нем есть моральное зло эксплуатации, но также и потому, что капиталистическая экономика перестала быть продуктивной, мешает дальнейшему развитию производственных сил и исторической
необходимостью обречена на
смерть.
Гнет позитивизма и теории социальной среды, давящий кошмар
необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом
смерти и тления каждого человека, всего человечества и всего мира, вера в возможность окончательного социального устроения человечества и в верховное могущество науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом.
Человек утверждается в своем своеволии и влачит природное существование, подвластное
необходимости и
смерти.
Оттого все страшатся
смерти, но малодушные дураки обманывают себя перспективами лучезарных садов и сладкого пения кастратов, а сильные — молча перешагивают грань
необходимости.
Погибель субъекта исходит здесь не от нравственного закона, а от случая, который, однако, находит себе объяснение и оправдание в примиряющей мысли, что
смерть — всеобщая
необходимость.
Привыкая ко всем воинским упражнениям, они в то же самое время слушают и нравоучение, которое доказывает им
необходимость гражданского порядка и законов; исполняя справедливую волю благоразумных Начальников, сами приобретают нужные для доброго Начальника свойства; переводя Записки Юлия Цесаря, Монтекукулли или Фридриха, переводят они и лучшие места из Расиновых трагедий, которые раскрывают в душе чувствительность; читая Историю войны, читают Историю и государств и человека; восхищаясь славою Тюрена, восхищаются и добродетелию Сократа; привыкают к грому страшных орудий
смерти и пленяются гармониею нежнейшего Искусства; узнают и быстрые воинские марши, и живописную игру телодвижений, которая, выражая действие музыки, образует приятную наружность человека.
Он еще и сам не знал, что собственно он теперь сделает с Павлом Павловичем: убьет ли его за что-то или просто ищет его, чтобы сообщить о
смерти дочери и о
необходимости его содействия при погребении?
Но ничто не помогало, и
смерть избавила его от печальной
необходимости видеть себя живым мертвецом посреди того общества, которое прежде рукоплескало каждому его слову» (стр. 177).
И раньше приходилось губернатору получать анонимные письма, редко с бранью и неопределенными угрозами, большею частью с доносами и жалобами, и он никогда не читал их; но теперь чтение их стало повелительной
необходимостью, такою же, как неумирающая мысль о событии и о
смерти.
Я вышел из больницы, а восклицательные знаки моего рецепта неотступно стояли перед моими глазами. Мне вспоминались слова д-ра Рехтзамера: «Ни в одном из моих случаев я не мог констатировать
смерти больного в зависимости от отравления наперстянкой». — Ну, а если на мою долю выпадет печальная
необходимость «констатировать
смерть от отравления наперстянкой», — наперстянкой, выписывая которую я сам ставил такие красноречивые восклицательные знаки?
Затем, в числе самых настоятельных, первых действий «Молодой России» представлялась неизбежная
необходимость вырезать, по крайней мере, хоть полтораста тысяч русских дворян и помещиков,
смертью казнить вообще всех собственников, положить под топор всех вообще ретроградов и противников благодетельной радикальной реформы и идей «молодой России».
Победа над
смертью не может быть эволюцией, не может быть результатом
необходимости; победа над
смертью есть творчество, совместное творчество человека и Бога, есть результат свободы.
Рабство человека у времени, у
необходимости, у
смерти, у иллюзий сознания исчезнет.
Не оттого люди ужасаются мысли о плотской
смерти, что они боятся, чтобы с нею не кончилась их жизнь, но оттого, что плотская
смерть явно показывает им
необходимость истинной жизни, которой они не имеют. И от этого-то так не любят люди, не понимающие жизни, вспоминать о
смерти. Вспоминать о
смерти для них всё равно, что признаваться в том, что они живут не так, как того требует от них их разумное сознание.
Эта, окончившаяся пагубно и для Новгорода, и для самого грозного опричника, затея была рассчитана, во-первых, для сведения старых счетов «царского любимца» с новгородским архиепископом Пименом, которого, если не забыл читатель, Григорий Лукьянович считал укрывателем своего непокорного сына Максима, а во-вторых, для того, чтобы открытием мнимого важного заговора доказать
необходимость жестокости для обуздания предателей, будто бы единомышленников князя Владимира Андреевича, и тем успокоить просыпавшуюся по временам, в светлые промежутки гнетущей болезни, совесть царя, несомненно видевшего глубокую скорбь народа по поводу
смерти близкого царского родича от руки его венценосца, — скорбь скорее не о жертве, неповинно, как были убеждены и почти открыто высказывали современники, принявшей мученическую кончину, а о палаче, перешедшем, казалось, предел возможной человеческой жестокости.
Если офицеры, воодушевлённые любовью к родине, избрали своим девизом «победа или
смерть» и этот девиз находили вытатуированным у них на теле, то солдаты лезут на эту
смерть под наркозом, хотя и в них нельзя отрицать сознания
необходимости победить, чтобы не погибнуть.
Но и управляющий, и Старший наконец почувствовали
необходимость выселить Филатовых из крошечной квартирки в одну комнату и кухню, где-то на третьем дворе, куда они обе переехали после
смерти капитана.
Это письмо, не дошедшее до нас, кажется, имело целью предупредить великого князя Николая Павловича, что усопший император перед
смертью не сказал и не написал ничего относительно какого-либо изменения в порядке престолонаследования, так как князь Волконский, вероятно, знал, что Александр I несколько лет тому назад занят был
необходимостью самому назначить себе преемника.
Опять и здесь краснота и сукровица, — которые, конечно, совсем уже упраздняют всякую
необходимость рассуждать об угаре, да и самый акт, о котором мы говорим, на угаре не настаивает. Очевидно, воронежские чиновники с самого начала не сомневались, что причиною
смерти пяти сумасшедших был не угар, а что-то иное… Но что же именно?