Неточные совпадения
Не утрачивая ни одной йоты женственности, она
мыслью развилась с
необычайной смелостью и глубиной.
Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвленным, когда касались до его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы щек и голос прерываться, тут надобно было его видеть: он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким и по дороге с
необычайной силой, с
необычайной поэзией развивал свою
мысль.
Прежде всего мне представилась
мысль о
необычайной интенсивной силе злополучия, разлитого в человеческом обществе.
С
необычайной легкостью ориентируюсь в мире
мысли данной книги, сразу же знаю, что к чему относится, в чем смысл книги.
К довершению горя оказывается, что она еще и Бородкина-то любит, что она с ним, бывало, встретится, так не наговорится: у калиточки, его поджидает, осенние темные вечера с ним просиживает, — да и теперь его жалеет, но в то же время не может никак оторваться от
мысли о
необычайной красоте Вихорева.
Развяжите человеку руки, дайте ему свободу высказать всю свою
мысль — и перед вами уже встанет не совсем тот человек, которого вы знали в обыденной жизни, а несколько иной, в котором отсутствие стеснений, налагаемых лицемерием и другими жизненными условностями, с
необычайною яркостью вызовет наружу свойства, остававшиеся дотоле незамеченными, и, напротив, отбросит на задний план то, что на поверхностный взгляд составляло главное определение человека.
Чрезмерное количество выпитого сегодня вина не опьянило Андрея Ильича, но действие его выразилось р
необычайном подъеме энергии, в нетерпеливой и болезненной жажде движения… Сильный озноб потрясал его тело, зубы так сильно стучали, что приходилось крепко стискивать челюсти,
мысль работала быстро, ярко и беспорядочно, как в горячке. Андрей Ильич, незаметно для самого себя, то разговаривал вслух, то стонал, то громко и отрывисто смеялся, между тем как вальцы его сами собой крепко сжимались в кулаки.
Искусный правитель, по очень естественному чувству, старался расширить круг своей власти и унизить власть своих соперников; мы находим в этих действиях глубокую и ясно сознанную
мысль о централизации государства и прославляем
необычайную дальновидность и мудрость правителя.
Те же две стороны находим мы и в сатирических произведениях екатерининского времени: все они с
необычайною резкостью восстают против, общественных пороков, но во всех выражается довольно ясно та
мысль, что эти пороки и недостатки суть исключительно следствия старого неустройства, остатки прежнего времени и что теперь уже настала пора для их искоренения, явились новые условия жизни, вовсе им неблагоприятные.
Между прочими вскакивавшими в его голову
мыслями одна тоже больно уязвила его: он вдруг как бы убедился, что этот господин с крепом был когда-то с ним знаком по-приятельски и теперь, встречая его, над ним смеется, потому что знает какой-нибудь его прежний большой секрет и видит его теперь в таком унизительном положении. Машинально подошел он к окну, чтоб отворить его и дохнуть ночным воздухом, и — и вдруг весь вздрогнул: ему показалось, что перед ним внезапно совершилось что-то неслыханное и
необычайное.
Но старый слуга не подозревал этого: он рассказывал с
необычайной наивностью похождения своего барина, с убеждением в их безукоризненном величии и с
мыслью, что вот, дескать, смотрите на нас, — каким господам мы принадлежали!..
И
мысль, что на него, всегда несколько презираемого, наконец-то глядят с любопытством, ожиданием и боязливым почтением, что ужасная слава Файбиша окутывает и его, Цирельмана,
необычайным, героическим светом, — эта
мысль приятно и льстиво ударила ему в голову и изгнала оттуда последние колебания трусости.
С. 29).] (l, 148), эта
необычайная по смелости формула выражает именно
мысль о неабсолютности, относительности и даже, если можно так выразиться, о модальности Бога; очевидно, если он не есть последнее, надо стремиться за Него, дальше Него, постараться «Gottes ledig werden, Gottes quitt machen» [Освободиться от Бога, расквитаться с Богом (нем.).] (175), освободиться от Бога: «bitten wir, dass wir Gottes ledig werden» [Мы просим, чтобы мы были свободны от Бога (нем.).] (l, 172).
Екатерины Петровна сидела, как окаменелая: вырвавшийся у нее вопрос о Николае Петровиче Зарудине, вырвавшийся против ее воли, при помутившихся от
необычайного волнения
мыслях, ударил ее как обухом по голове.
Когда на четвертый день она заметила бродившего по улице Степана, то не удивилась, а, напротив, ощутила
необычайную радость: князь все еще любит ее, и вдруг страшная
мысль промелькнула у нее в голове: разве не должно быть между ними все кончено?
Внимательному наблюдателю было, впрочем, не трудно угадать причину такого
необычайного прилежания, обуявшего, ни с того, ни с сего княжну и ее любимицу: обе они машинально действовали иглой, но
мысли их были, видимо, далеки от вычурного узора, возникавшего под их искусными пальцами.
Только
необычайным усилием
мысли он понял, что «Тамара» было ее светское имя, и что покойницу звали Татьяной.
При этой
мысли он почувствовал
необычайный ужас, и волосы поднялись дыбом на его голове.