Но когда Вася, не в силах более выдержать, сорвал его с деревяшки, с которой он, казалось, вдруг слетел самовольно, как будто обрадовавшись такому хорошему покупщику после долгого ожидания, когда захрустели все его ленточки, рюши и кружева,
неожиданный крик восторга вырвался из мощной груди Аркадия Ивановича.
Лошадь государя шарахнулась от
неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левою ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что́ говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Неточные совпадения
И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное
неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный
крик в толпе, обступившей берег.
Но тут произошло нечто совершенно
неожиданное: сжав кулаки до боли, видя красные круги перед глазами, напрягая все мускулы крепкого, почти восемнадцатилетнего тела, Александров уже ринулся с
криком: «Подлец», на своего врага, но вдруг остановился, как от мгновенного удара.
Крики, встретившие слова Квашнина, были тем громче, что сообщаемая им новость оказалась совсем
неожиданной. Андреа, услышавший рядом с собою восклицание, более похожее на мучительный стон, обернулся и увидел, что бледное лицо Боброва искривлено внутренним страданием.
Каждая минута рождает что-нибудь новое,
неожиданное, и жизнь поражает слух разнообразием своих
криков, неутомимостью движения, силой неустанного творчества. Но в душе Лунёва тихо и мертво: в ней всё как будто остановилось, — нет ни дум, ни желаний, только тяжёлая усталость. В таком состоянии он провёл весь день и потом ночь, полную кошмаров… и много таких дней и ночей. Приходили люди, покупали, что надо было им, и уходили, а он их провожал холодной мыслью...
Когда Рославлев потерял из вида всю толпу мародеров и стал надевать оставленную французом шинель, то заметил, что в боковом ее кармане лежало что-то довольно тяжелое; но он не успел удовлетворить своему любопытству и посмотреть, в чем состояла эта
неожиданная находка: в близком от него расстоянии раздался дикой
крик, вслед за ним загремели частые ружейные выстрелы, и через несколько минут послышался шум от бегущих по дороге людей.
В церкви среди толпы народа я узнавал и своих крестьян и прифрантившихся дворовых. Много было густых приглаженных волос уже не белых, а от старости с сильно зеленоватым оттенком. При сравнительно дальнем переходе по холодной ночи в церковь, нагретую дыханием толпы и сотнями горящих свечей, дело не обошлось без
неожиданной иллюминации. Задремавший старик поджег сзади другому скобку, и близко стоящие бабы стали шлепать горящего по затылку, с
криком: «Дедушка, горишь! Дедушка, горишь!»
И —
как в гибель дредноута
от душащих спазм
бросаются в разинутый люк —
сквозь свой
до
крика разодранный глаз
лез, обезумев, Бурлюк.
Почти окровавив исслезенные веки,
вылез,
встал,
пошел
и с нежностью,
неожиданной в жирном человеке,
взял и сказал:
«Хорошо...
Шум, беготня этой игры и
крики и смех, без которых не обходятся горелки, придали всем
неожиданное оживление и вызвали даже майоршу.
Неожиданный звонок дал новое направление событию. Пугач, грозно потрясая седыми буклями, бросилась к инспектрисе — докладывать о преступлении. Лишь только смущенный не меньше нас батюшка вышел из класса, поднялся спор, шум,
крики…
Я невольно открыла чужую тайну: почтенная Мирра носила парик. С совершенно голым черепом, с бранью и
криками, Цапля бросилась к выходу. А я, растерянная и смущенная
неожиданным оборотом дела, лепетала, помахивая оставшимся в моих руках париком...
Очарованная
неожиданной музыкой, она раздумывала, кого благодарить за нее, как дверь отворилась, и Катерина Рабе в объятиях милой подруги заградила своими поцелуями
крик радости на ее устах.
Испуганно вздрогнув, как он пугался теперь всякого
неожиданного звука и
крика, Павел быстро оправился и нехотя открыл задвижку.