Неточные совпадения
Бывало, он еще в постеле:
К нему записочки
несут.
Что? Приглашенья? В самом деле,
Три
дома на вечер зовут:
Там будет бал, там детский праздник.
Куда ж поскачет мой проказник?
С кого начнет он? Всё равно:
Везде поспеть немудрено.
Покамест в утреннем уборе,
Надев широкий боливар,
Онегин едет на бульвар,
И там гуляет на просторе,
Пока недремлющий брегет
Не прозвонит ему обед.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царский
дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева
к морям его
несетИ, чуя вешни дни, ликует.
Петр Елисеич без шапки бегом бросился
к конторе и издали еще махал руками мужикам, чтобы
несли больного в господский
дом. Голиковский дождался, пока принесли «убившегося» в сарайную
к Сидору Карпычу, и с удивлением посмотрел на побелевшую от страха Нюрочку.
Старики и старухи, мирно доживавшие свой век в подвальных этажах барского
дома, все разом выползли на барский двор, сновали взад и вперед, от амбара
к кладовой, от кладовой
к погребу, гремели ключами, отпирали, запирали, что-то вынимали,
несли.
Воротясь с фабрики, она провела весь день у Марьи, помогая ей в работе и слушая ее болтовню, а поздно вечером пришла
к себе в
дом, где было пусто, холодно и неуютно. Она долго совалась из угла в угол, не находя себе места, не зная, что делать. И ее беспокоило, что вот уже скоро ночь, а Егор Иванович не
несет литературу, как он обещал.
Раз весною он всю ночь не спал, тосковал, хотелось ему выпить.
Дома нечего захватить было. Надел шапку и вышел. Прошел по улице, дошел до попов. У дьячка борона наружу стоит прислонена
к плетню. Прокофий подошел, вскинул борону на спину и понес
к Петровне в корчму, «Авось, даст бутылочку». Не успел он отойти, как дьячок вышел на крыльцо. Уж совсем светло, — видит, Прокофий
несет его борону.
Вот и сестры, и Коковкина с ними. Людмила радостно побежала через кухню, через огород в калитку, переулочком, чтобы не попасться Коковкиной на глаза. Она весело улыбалась, быстро шла
к дому Коковкиной и шаловливо помахивала белою сумочкою и белым зонтиком. Теплый осенний день радовал ее, и казалось, что она
несет с собою и распространяет вокруг себя свойственный ей дух веселости.
Убрав отличный завтрак, попечением бабуси приготовленный, мы пошли
к начальнику, а — гостинцы, привезенные для него,
несли за нами люди, привезшие их из
дому.
Павлагеюшка тоже вязала и сучила поплёвки и ткала одеяла, но, кроме того, она, по усердию
к приютившей ее семье,
несла еще все самые тяжелые работы в
доме: ходила под кручу на Орлик за водою, носила топливо, и прочее, и прочее.
Глеб. Да ундер для всего лучше, особливо если с кавалерией… Кто идет — он опрашивает:
к кому, за чем? Кто выходит — он осмотрит, не
несет ли чего из
дому. Как можно! Первое дело — порядок, второе дело — вид. Купеческий
дом, богатый, да нет ундера у ворот — это что ж такое!
Я терпеть не люблю капусты, запах которой валит из всех мелочных лавок в Мещанской;
к тому же из-под ворот каждого
дома несет такой ад, что я, заткнув нос, бежал во всю прыть.
Кухаркин муж пошел в железом крытый на высоком фундаменте
дом и скоро вернулся с известием, что велено впрягать махонькие. Никита в это время уже надел хомут, подвязал седелку, обитую гвоздиками, и, в одной руке
неся легкую крашеную дугу, а вдругой ведя лошадь, подходил
к двум стоявшим под сараем саням.
Уж Саша
дома.
К тетке входит он,
Небрежно у нее целует руку.
«Чем кончился вчерашний ваш бостон?
Я б не решился на такую скуку,
Хотя бы мне давали миллион.
Как ваши зубы?.. А Фиделька где же?
Она являться стала что-то реже.
Ей надоел наш модный круг, — увы,
Какая жалость!.. Знаете ли вы,
На этих днях мы ждем
к себе комету,
Которая
несет погибель свету?..
Власич, без шляпы, в ситцевой рубахе и высоких сапогах, согнувшись под дождем, шел от угла
дома к крыльцу; за ним работник
нес молоток и ящик с гвоздями. Должно быть, починяли ставню, которая хлопала от ветра. Увидев Петра Михайлыча, Власич остановился.
— Просто было-с, — заключил Яков Иванов, потом, подумав, продолжал: — Бывало, сударь, вся эта компания наедет
к нам, сутки трои, четыре, неделю гостят, и теперь какую бы губернатор в
доме вещь ни похвалил: часы ли, картину ли, мису ли серебряную, я уж заранее такой приказ имею, что как вечер, так и
несу к ним в опочивальню, докладываю, что госпоже нашей очень приятно, что такая-то вещь им понравилась, и просят принять ее.
Кончились простины. Из
дома вынесли гроб на холстах и, поставив на черный «одёр» [Носилки, на которых носят покойников. За Волгой, особенно между старообрядцами, носить покойников до кладбища на холстах или же возить на лошадях почитается грехом.], понесли на плечах. До кладбища было версты две,
несли переменяясь, но Никифор как стал
к племяннице под правое плечо, так и шел до могилы, никому не уступая места.
Таня стояла, прислонясь спиною
к стене
дома и опустив голову, а высокая девушка, в шляпе с красным пером, била ее по лицу. Компания стояла в отдалении и смотрела. Девушка лихо повернулась и, гордо
неся голову, пошла
к своим.
Когда же на ночь камердинер герцога выносил из спальни его платье, нечто вставало с своего стула, жало руку камердинеру, и осторожно,
неся всю тяжесть своего огромного туловища в груди своей, чтобы не сделать им шуму по паркету, выползало или выкатывалось из
дому, и нередко еще на улице тосковало от сомнения, заснула ли его светлость и не потребовала бы
к себе, чтобы над ним пошутить.
После него шли служители Панталоновы, одетые в комическое платье, и Панталон-пустохват в портшезе; потом шли служители глупого педанта, одетые скоромушами, следовала сзади и книгохранительница безумного враля; далее шли дикари,
несли место для арлекина, затем вели быка, с приделанными
к груди рогами; на нем сидел человек, у которого на груди было окно — он держал модель кругом вертящегося
дома.
— В высоком
доме не должны знать о случившемся, — обернулся он
к рабочим, встав с земли. —
Несите его в казарму, облейте голову водой и, когда он очнется, проводите до
дому.
Обойдя все
дома людей знатных, епископ везде заставал одно и то же и набрал такое множество ключей, что едва мог
нести их, а опахальщики не спешили
к нему на помощь, и когда епископ пришел домой, то уже не мог нигде отыскать ни одного ни аколуфа, ни опахальщика.
И вся его связь с Москвой сводилась
к нескольким
домам из дворянского общества, да
к товарищу по факультету, Лебедянцеву, чудаку, из разночинцев, с которым он готовился
к экзаменам и ходил на охоту… Товарищи дворянского круга разбрелись. Кое-кто живет и в Москве, но все так, на его взгляд, поглупели и опошлели,
несут такой противный патриотический вздор…
Тения разделяла свое время так, что утром она мыла и чинила носильную ветошь, какая осталась на ее детях после изгнания из
дома, и услуживала бабке их, старой и изнеженной Пуплии; потом шла на рынок и покупала горсть сухой чечевицы и щетинистого угря, или другую дешевую рыбу, варила ее с луком у варильщика при общем очаге и
к полудню
несла эту похлебку в темницу мужу.
— А шуба где? — сказал Долохов. — Эй, Игнатка! Поди
к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, — сказал Долохов, подмигнув. — Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем до̀ма сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, — а ты в шубу принимай сразу и
неси в сани.