Неточные совпадения
Такое разнообразие мероприятий, конечно,
не могло
не воздействовать и
на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае обыватели трепетали бессознательно, во втором — трепетали с сознанием собственной
пользы, в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия.
— Ну, старички, — сказал он обывателям, — давайте жить мирно.
Не трогайте вы меня, а я вас
не трону. Сажайте и сейте, ешьте и пейте, заводите фабрики и заводы — что же-с! Все это вам же
на пользу-с! По мне, даже монументы воздвигайте — я и в этом препятствовать
не стану! Только с огнем, ради Христа, осторожнее обращайтесь, потому что тут недолго и до греха. Имущества свои попалите, сами погорите — что хорошего!
Во-первых, последний будет за сие предан суду и чрез то лишится права
на пенсию; во-вторых, и для самих обывателей будет от того
не польза, а вред.
Впрочем, для нас это вопрос второстепенный; важно же то, что глуповцы и во времена Иванова продолжали быть благополучными и что, следовательно, изъян, которым он обладал, послужил обывателям
не во вред, а
на пользу.
Однако Аленка и
на этот раз
не унялась, или, как выражается летописец, «от бригадировых шелепов [Ше́леп — плеть, палка.]
пользы для себя
не вкусила». Напротив того, она как будто пуще остервенилась, что и доказала через неделю, когда бригадир опять пришел в кабак и опять поманил Аленку.
Дела эти занимали его
не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь общими взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей прежних предприятий для общей
пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством дел, которые со всех сторон наваливались
на него, он совершенно оставил всякие соображения об общей
пользе, и дела эти занимали его только потому, что ему казалось, что он должен был делать то, что он делал, — что он
не мог иначе.
Уж
не раз испытав с
пользою известное ему средство заглушать свою досаду и всё, кажущееся дурным, сделать опять хорошим, Левин и теперь употребил это средство. Он посмотрел, как шагал Мишка, ворочая огромные комья земли, налипавшей
на каждой ноге, слез с лошади, взял у Василья севалку и пошел рассевать.
Ему хотелось еще сказать, что если общественное мнение есть непогрешимый судья, то почему революция, коммуна
не так же законны, как и движение в
пользу Славян? Но всё это были мысли, которые ничего
не могли решить. Одно несомненно можно было видеть — это то, что в настоящую минуту спор раздражал Сергея Ивановича, и потому спорить было дурно; и Левин замолчал и обратил внимание гостей
на то, что тучки собрались и что от дождя лучше итти домой.
— Поверьте мне, Афанасий Васильевич, я чувствую совершенно справедливость <вашу>, но говорю вам, что во мне решительно погибла, умерла всякая деятельность;
не вижу я, что могу сделать какую-нибудь
пользу кому-нибудь
на свете.
Но как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным
пользам, которые приносит французский язык России, как ни исполнен благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося
на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но при всем том никак
не решается внести фразу какого бы ни было чуждого языка в сию русскую свою поэму.
Эпизод с перчаткой, хотя и мог кончиться дурно, принес мне ту
пользу, что поставил меня
на свободную ногу в кругу, который казался мне всегда самым страшным, — в кругу гостиной; я
не чувствовал уже ни малейшей застенчивости в зале.
— Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул, как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству
не было от него никакой
пользы? Так
на что же мы живем,
на какого черта мы живем? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне,
на что мы живем?
Вероятно, вы сами, мадемуазель,
не откажетесь подтвердить и заявить, что призывал я вас через Андрея Семеновича единственно для того только, чтобы переговорить с вами о сиротском и беспомощном положении вашей родственницы, Катерины Ивановны (к которой я
не мог прийти
на поминки), и о том, как бы полезно было устроить в ее
пользу что-нибудь вроде подписки, лотереи или подобного.
А я, родясь труды для общей
пользы несть,
Не отличать ищу свои работы,
Но утешаюсь тем,
на наши смотря соты,
Что в них и моего хоть капля мёду есть».
Счастлив, кто
на чреде трудится знаменитой:
Ему и то уж силы придаёт,
Что подвигов его свидетель целый свет.
Но сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,
За все труды, за весь потерянный покой,
Ни славою, ни почестьми
не льстится,
И мыслью оживлён одной:
Что к
пользе общей он трудится.
— Головастик этот, Томилин, читал и здесь года два тому назад, слушала я его. Тогда он немножко
не так рассуждал, но уже можно было предвидеть, что докатится и до этого. Теперь ему надобно будет православие возвеличить. Религиозные наши мыслители из интеллигентов неизбежно упираются лбами в двери казенной церкви, — простой, сыромятный народ самостоятельнее, оригинальнее. — И, прищурясь, усмехаясь, она сказала: — Грамотность — тоже
не всякому
на пользу.
Все, что Дронов рассказывал о жизни города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что из этой злости нельзя извлечь
пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя жизнь медленным потоком скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему видеть себя
не похожим
на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову...
— Ну, что ж нам растягивать эту историю, — говорил он, равнодушно и, пожалуй, даже печально уставив глаза
на Самгина. — Вы, разумеется, показаний
не дадите, —
не то — спросил,
не то — посоветовал он. — Нам известно, что, прибыв из Москвы, воспользовавшись помощью местного комитета большевиков и в
пользу этого комитета, вы устроили ряд платных собраний,
на которых резко критиковали мероприятия правительства, — угодно вам признать это?
— Далее: дело по иску родственников купца Потапова, осужденного
на поселение за принадлежность к секте хлыстов. Имущество осужденного конфисковано частично в
пользу казны. Право
на него моей почтенной доверительницы недостаточно обосновано, но она обещала представить еще один документ. Здесь, мне кажется, доверительница заинтересована
не имущественно, а, так сказать, гуманитарно, и, если
не ошибаюсь, цель ее — добиться пересмотра дела. Впрочем, вы сами увидите…
— Да, революция — кончена! Но —
не будем жаловаться
на нее, — нам, интеллигенции, она принесла большую
пользу. Она счистила, сбросила с нас все то лишнее, книжное, что мешало нам жить, как ракушки и водоросли
на киле судна мешают ему плавать…
— Вот, например, англичане: студенты у них
не бунтуют, и вообще они — живут без фантазии,
не бредят, потому что у них — спорт. Мы
на Западе плохое — хватаем, а хорошего —
не видим. Для народа нужно чаще устраивать религиозные процессии, крестные хода. Папизм — чем крепок? Именно — этими зрелищами, театральностью. Народ постигает религию глазом, через материальное. Поклонение богу в духе проповедуется тысячу девятьсот лет, но мы видим, что
пользы в этом мало, только секты расплодились.
— Молчи, мордвин! — кричал Дронов. — А — итало-турецкой войны —
не хотите? Хо-хо-о! Все —
на пользу… Итальянцы у нас больше хлеба купят…
— Сей братолюбивый делатель
на ниве жизни, господом благословенной,
не зарыл в землю талантов, от бога данных ему, а обильно украсил ими тихий град наш
на пользу и в поучение нам.
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех церквей, шли за город, в поле — провожать икону Богородицы в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу
на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех церквах города, а из церквей, торопливо и
не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки тысяч священной дани в
пользу монастыря.
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно видеть, что глаза Варвары провожают его с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии, подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только в
пользу ей. Но, видимо, ничего подобного
не случилось и она смотрит
на него все теми же глазами ночной птицы, которая
не умеет жить днем.
— Что же печалиться? Отца Ганьки арестовали и осудили за воровство, она о делах отца и мужа ничего
не знала, ей тюрьма оказалась
на пользу. Второго мужа ее расстреляли
не за грабеж, а за участие в революционной работе.
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят, напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и
не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его
пользу и что
не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы вселенной, а суп и жаркое явятся у него
на столе, а белье его будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он
не узнает, как это сделается,
не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно будет угадано и принесено ему под нос,
не с ленью,
не с грубостью,
не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
— Да сдвинешься ли ты когда-нибудь с места? — говорил Тарантьев. — Ведь погляди-ка ты
на себя: куда ты годишься? Какая от тебя
польза отечеству?
Не может в деревню съездить!
На этот раз поверил и Егор. Собирая платье, белье и обувь, он нашел, что три, четыре тонких рубашки уж
не очень новы, и потому конфисковал их в свою
пользу, так же как и лишние, по его мнению, панталоны, жилет и пару ботинок с стоптанным каблуком.
В последние два года я даже перестал книги читать, боясь наткнуться
на какое-нибудь место
не в
пользу «идеи», которое могло бы потрясти меня.
Я понял, что меня обманули в мою
пользу, за что в дороге потом благодарил
не раз, молча сел
на лошадь и молча поехал по крутой тропинке в гору.
Не нужно напоминать вам имя архипастыря, который много лет подвизался
на пользу подвластных нам американских племен, обращая их в христианскую веру.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в
пользу бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал
на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола
не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека
не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься
на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой
пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
— Ну, всё-таки я вам скажу, по мере сил приносить
пользу, всё-таки, что могу, смягчаю. Кто другой
на моем месте совсем бы
не так повел. Ведь это легко сказать: 2000 с лишним человек, да каких. Надо знать, как обойтись. Тоже люди, жалеешь их. А распустить тоже нельзя.
Одно, что понял Нехлюдов, это было то, что, несмотря
на то, что Вольф, докладывавший дело, так строго внушал вчера ему то, что Сенат
не может входить в рассмотрение дела по существу, — в этом деле докладывал очевидно пристрастно в
пользу кассирования приговора палаты, и что Селенин, совершенно несогласно с своей характерной сдержанностью, неожиданно горячо выразил свое противоположное мнение.
В сделанный перерыв из этой залы вышла та самая старушка, у которой гениальный адвокат сумел отнять ее имущество в
пользу дельца,
не имевшего
на это имущество никакого права, — это знали и судьи, а тем более истец и его адвокат; но придуманный ими ход был такой, что нельзя было
не отнять имущество у старушки и
не отдать его дельцу.
В
пользу же в частности женитьбы именно
на Мисси (Корчагину звали Мария и, как во всех семьях известного круга, ей дали прозвище) — было, во-первых, то, что она была породиста и во всем, от одежды до манеры говорить, ходить, смеяться, выделялась от простых людей
не чем-нибудь исключительным, а «порядочностью», — он
не знал другого выражения этого свойства и ценил это свойство очень высоко; во-вторых, еще то, что она выше всех других людей ценила его, стало быть, по его понятиям, понимала его.
И вдобавок — эти невероятные жертвы правительства
не принесут и в будущем никакой
пользы, потому что наши горные заводы все до одного должны ликвидировать свои дела, как только правительство откажется вести их
на помочах.
— Ну и сидите с Игнатием Львовичем, — проговорил Половодов. — Я
не могу вам принести какой-нибудь
пользы здесь, поэтому позвольте мне удалиться
на некоторое время…
— Но ведь эти затраты правительство делало
не из личной
пользы, а чтобы создать крупную заводскую промышленность. Примеры Англии, Франции, наконец Америки — везде одно и то же. Сначала правительство и нация несомненно теряли от покровительственной системы, чтобы потом наверстать свои убытки с лихвой и вывести промышленность
на всемирный рынок.
— Устрой, милостивый господи, все
на пользу… — вслух думал старый верный слуга, поплевывая
на суконку. — Уж, кажется, так бы хорошо, так бы хорошо… Вот думать, так
не придумать!.. А из себя-то какой молодец… в прероду свою вышел. Отец-от вон какое дерево был: как, бывало, размахнется да ударит, так замертво и вынесут.
— Ах, Марья Степановна!.. Уж я
не стала бы напрасно вас тревожить. Нарочно пять раз посылала Матрешку, а она через буфетчика от приваловского человека всю подноготную разузнала. Только устрой, господи,
на пользу!.. Уж если это
не жених, так весь свет пройти надо: и молодой, и красивый, и богатый. Мил-лио-нер… Да ведь вам лучше это знать!
— Плетет кружева, вяжет чулки… А как хорошо она относится к людям! Ведь это целое богатство — сохранить до глубокой старости такое теплое чувство и стать выше обстоятельств. Всякий другой
на ее месте давно бы потерял голову, озлобился, начал бы жаловаться
на все и
на всех. Если бы эту женщину готовили
не специально для богатой, праздной жизни, она принесла бы много
пользы и себе и другим.
Дайте, укажите нам хоть один факт в
пользу подсудимого, и мы обрадуемся, — но факт осязательный, реальный, а
не заключение по выражению лица подсудимого родным его братом или указание
на то, что он, бия себя в грудь, непременно должен был
на ладонку указывать, да еще в темноте.
Но старшие и опытнейшие из братии стояли
на своем, рассуждая, что «кто искренно вошел в эти стены, чтобы спастись, для тех все эти послушания и подвиги окажутся несомненно спасительными и принесут им великую
пользу; кто же, напротив, тяготится и ропщет, тот все равно как бы и
не инок и напрасно только пришел в монастырь, такому место в миру.
И без того уж знаю, что царствия небесного в полноте
не достигну (ибо
не двинулась же по слову моему гора, значит,
не очень-то вере моей там верят, и
не очень уж большая награда меня
на том свете ждет), для чего же я еще сверх того и безо всякой уже
пользы кожу с себя дам содрать?
Нет, монах святой, ты будь-ка добродетелен в жизни, принеси
пользу обществу,
не заключаясь в монастыре
на готовые хлеба и
не ожидая награды там наверху, — так это-то потруднее будет.
— Ракитин знает. Много знает Ракитин, черт его дери! В монахи
не пойдет. В Петербург собирается. Там, говорит, в отделение критики, но с благородством направления. Что ж, может
пользу принесть и карьеру устроить. Ух, карьеру они мастера! Черт с эфикой! Я-то пропал, Алексей, я-то, Божий ты человек! Я тебя больше всех люблю. Сотрясается у меня сердце
на тебя, вот что. Какой там был Карл Бернар?
Иные помещики вздумали было покупать сами косы
на наличные деньги и раздавать в долг мужикам по той же цене; но мужики оказались недовольными и даже впали в уныние; их лишали удовольствия щелкать по косе, прислушиваться, перевертывать ее в руках и раз двадцать спросить у плутоватого мещанина-продавца: «А что, малый, коса-то
не больно того?» Те же самые проделки происходят и при покупке серпов, с тою только разницей, что тут бабы вмешиваются в дело и доводят иногда самого продавца до необходимости, для их же
пользы, поколотить их.