Неточные совпадения
Потом Обломову приснилась другая пора: он в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где все совершаются чудеса, где текут реки меду и молока, где никто ничего круглый год
не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют всё добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни
пером описать.
Экспедиция в Японию —
не иголка: ее
не спрячешь,
не потеряешь. Трудно теперь съездить и в Италию, без ведома публики, тому, кто раз брался за
перо. А тут предстоит объехать весь мир и рассказать об этом так, чтоб слушали рассказ без скуки, без нетерпения. Но как и что рассказывать и
описывать? Это одно и то же, что спросить, с какою физиономией явиться в общество?
— Ей-богу, ничего
не слышу! — отвечал он. — Надобно вам сказать, что у меня в левом ухе сидел таракан. В русских избах проклятые кацапы везде поразводили тараканов. Невозможно
описать никаким
пером, что за мучение было. Так вот и щекочет, так и щекочет. Мне помогла уже одна старуха самым простым средством…
Кто
не знает тетерева, простого, обыкновенного, полевого тетерева березовика, которого народ называет тетеря, а чаще тетерька? Глухарь, или глухой тетерев, — это дело другое. Он
не пользуется такою известностью, такою народностью. Вероятно, многим и видеть его
не случалось, разве за обедом, но я уже говорил о глухаре особо. Итак, я
не считаю нужным
описывать в подробности величину, фигуру и цвет
перьев полевого тетерева, тем более что, говоря о его жизни, я буду говорить об изменениях его наружного вида.
Клеопатру Петровну просто мучила ревность: она всюду и везде видела Анну Ивановну, а прочего ничего почти и
не слыхала; что касается до m-lle Прыхиной, то ее равнодушие должен я объяснить тоже взглядом ее на литературу: достойная девица эта, как мы знаем, была с чрезвычайно пылким и возвышенным воображением; она полагала, что
перу писателя всего приличнее
описывать какого-нибудь рыцаря, или, по крайней мере, хоть и штатского молодого человека, но едущего на коне, и с ним встречается его возлюбленная в платье амазонки и тоже на коне.
Видно только было, что горячее чувство, заставившее его схватить
перо и написать первые, задушевные строки, быстро, после этих первых строк, переродилось в другое: старик начинал укорять дочь, яркими красками
описывал ей ее преступление, с негодованием напоминал ей о ее упорстве, упрекал в бесчувственности, в том, что она ни разу, может быть, и
не подумала, что сделала с отцом и матерью.
В первую пару сел, как оно и следовало ожидать, молодой человек, распорядитель. С каким лицом он начал мазурку, как поволок за собой свою даму, как ударял притом ножкой в пол и вздергивал головой —
описать всё это едва ли
не выше
пера человеческого.
Я иду только с
пером вслед за судьбою и
описываю, что творит она по своему всемогуществу, — для чего? спросите у нее; но скажу вам наперед, что ответа
не получите.
Но около половины второго случилось происшествие, которого никакое
перо не опишет.
Лиза очутилась на улице и в таком положении, которого никакое
перо описать не может.
Дочь прекрасна так была,
Что ни в сказке рассказать,
Ни
пером не описать.
— Напечатать-то, конечно, дело небольшое, — сказал чиновник, — только я
не предвижу в этом никакой для вас выгоды. Если уже хотите, то отдайте тому, кто имеет искусное
перо,
описать это как редкое произведение натуры и напечатать эту статейку в «Северной пчеле» (тут он понюхал еще раз табаку) для пользы юношества (тут он утер нос), или так, для общего любопытства.
Но в ту минуту, как падал занавес, с нашим героем случилось такое приключение, которое никакое
перо не опишет.
Сколько тут радостей было — этого ни в сказке
не сказать, ни
пером описать.
Из себя болотница такая красавица, какой
не найдешь в крещеном миру, ни в сказке сказать, ни
пером описать.
Мой роман тоже
не избавлен от калитки. Но моя калитка разнится от других тем, что моему
перу придется провести сквозь нее много несчастных и почти ни одного счастливого, что бывает в других романах только в обратном порядке. И, что хуже всего, эту калитку мне приходилось уже раз
описывать, но
не как романисту, а как судебному следователю… У меня проведет она сквозь себя более преступников, чем влюбленных.
Не такие были они красавицы, каких мало на свете бывает, каких ни в сказках сказать, ни
пером описать, но были так миловидны и свежи, что невольно останавливали на себе взоры каждого.
Репутация «бойкого
пера» утвердилась за мною. Но в округ наших сочинений уже
не посылали.
Не было, когда мы кончали, и тех «литературных бесед», какие происходили прежде. Одну из таких бесед я
описал в моем романе с известной долей вымысла по лицам и подробностям.
Мы
не будем
описывать в подробности его перипетии. Это может занять много места, а между тем у человеческого
пера едва ли хватит силы выразить галопирующее чувство, охватившее сердца влюбленных. Клены и вязы сада при доме Горбачевых одни были свидетелями и первого признания, и последующих любовных сцен между Семеном Ивановичем и Еленой Афанасьевной.
Тут
не пером описать то, что начало делаться с евреем, пока дошло до конца дело: он делал поклоны и реверансы
не только встречным живым инокам, но даже и стенным изображениям, которые, вероятно, производили на него свое впечатление, и все вздыхал.