Неточные совпадения
Как страшно стало ему, когда вдруг в душе его возникло живое и ясное представление о человеческой судьбе и назначении, и когда мелькнула параллель между этим назначением и собственной его жизнью, когда в голове просыпались один
за другим и беспорядочно, пугливо
носились, как птицы, пробужденные внезапным лучом солнца в дремлющей развалине, разные жизненные вопросы.
Казалось, что все злые духи собрались в одно место и с воем и плачем
носились по тайге
друг за другом, точно они хотели разрушить порядок, данный природе, и создать снова хаос на земле. Слышались то исступленный плач и стенания, то дикий хохот и вой; вдруг на мгновение наступала тишина, и тогда можно было разобрать, что происходит поблизости. Но уже по этим перерывам было видно, что ветер скоро станет стихать.
За рекой все еще бушевало пламя. По небу вместе с дымом летели тучи искр. Огонь шел все дальше и дальше. Одни деревья горели скорее,
другие — медленнее. Я видел, как через реку перебрел кабан, затем переплыл большой полоз Шренка; как сумасшедшая, от одного дерева к
другому носилась желна, и, не умолкая, кричала кедровка. Я вторил ей своими стонами. Наконец стало смеркаться.
По воздуху без шума
носились два азиатских канюка, все время гонявшихся
друг за другом.
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны
другие книги,
другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли
носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает
за собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие отношения дурны».
За несколько дней до моей поездки я был у Маццини. Человек этот многое вынес, многое умеет выносить, это старый боец, которого ни утомить, ни низложить нельзя; но тут я его застал сильно огорченным именно тем, что его выбрали средством для того, чтобы выбить из стремян его
друга. Когда я писал письмо к Гверцони, образ исхудалого, благородного старца с сверкающими глазами
носился предо мной.
Посредине бульвара конные жандармы
носились за студентами. Работали с одной стороны нагайками, а с
другой — палками и камнями. По бульвару метались лошади без всадников, а соседние улицы переполнились любопытными. Свалка шла вовсю: на помощь полиции были вызваны казаки, они окружили толпу и под усиленным конвоем повели в Бутырскую тюрьму. «Ляпинка» — описанное выше общежитие студентов Училища живописи — вся сплошь высыпала на бульвар.
Но слух
носится, что в дополнение вскоре издан будет указ и тем родам, которые дворянское свое происхождение докажут
за 200 или 300 лет, приложится титло маркиза или
другое знатное, и они пред
другими родами будут иметь некоторую отличность.
Через минуту два экземпляра манифеста были в кармане Николая Ивановича, а через час газетчики и мальчишки
носились с особым приложением к «Московскому листку» и продавали манифест на улицах
за сутки до обнародования в
других газетах.
А люди
носились по палубе всё быстрее, выскочили классные пассажиры, кто-то прыгнул
за борт,
за ним —
другой, и еще; двое мужиков и монах отбивали поленьями скамью, привинченную к палубе; с кормы бросили в воду большую клетку с курами; среди палубы, около лестницы на капитанский мостик, стоял на коленях мужик и, кланяясь бежавшим мимо него, выл волком...
В нем было сказано, что о злодействующем с яицкой стороны
носится слух, якобы он
другого состояния, нежели как есть; но что он в самом деле донской казак Емельян Пугачев,
за прежние преступления наказанный кнутом с поставлением на лице знаков.
Сначала все пророчили ему скорое и неминуемое разорение; не раз
носились слухи о продаже имения Гаврилы Степаныча с молотка; но годы шли, обеды, балы, пирушки, концерты следовали
друг за другом обычной чередой, новые строения, как грибы, вырастали из земли, а имение Гаврилы Степаныча с молотка все-таки не продавалось, и сам он поживал по-прежнему, даже потолстел в последнее время.
Приходилось Сашке иногда играть лезгинку для грузин, которые занимались в окрестностях города виноделием. Для него не было незнакомых плясок. В то время когда один танцор, в папахе и черкеске, воздушно
носился между бочками, закидывая
за голову то одну, то
другую руку, а его
друзья прихлопывали в такт и подкрикивали, Сашка тоже не мог утерпеть и вместе с ними одушевленно кричал: «Хас! хас! хас! хас!» Случалось ему также играть молдаванский джок, и итальянскую тарантеллу, и вальс немецким матросам.
Фельдшер ураганом
носился по комнатам
за водой для Александры Васильевны, со всех ног кидался подымать уроненный ею платок и выхватывал для нее стулья у
других, более застенчивых кавалеров.
В глубоком пространстве между морем и небом
носился веселый плеск волн, взбегавших одна
за другою на пологий берег песчаной косы.
Вынул каждый лесник из зепи [Зепь — кожаная, иногда холшовая, мошна привесная, а если
носится за пазухой, то прикрепленная к зипуну тесемкой или ремешком. В зепи держат деньги и паспорт.] по грошу. На одном Захар накусил метку. Дядя Онуфрий взял шапку, и каждый парень кинул туда свой грош. Потряс старшой шапкой, и лесники один
за другим стали вынимать по грошу.
Разнося питье и патроны, заряжая ружья, помогая перевязывать раны, юноша томился непрерывной мукой страха
за участь раненого
друга, ехать к ней сейчас нечего было и думать: пули тучами
носились над полем; тяжелые снаряды неприятельских гаубиц то и дело ложились здесь и там, вырывая воронками землю, осыпая дождем осколков все пространство, отделяющее два неприятельских отряда один от
другого.
— Ах, милая ты моя дурочка, добра ты очень… Все выгородить желаешь братцев… А выгородить-то их трудно,
друг мой… И не следует… Дурных сыновей нельзя оправдывать… И всегда скажу — ни один из них не сумел, да и не хотел отплатить хоть малостию
за все, что для них делали…
Носились с ними,
носились… Каких денег они стоили… Перевели их в первейший полк. Затем только, чтоб фамилию свою…
Повернулся ротный на подковках, Назарычу занятия предоставил, в канцелярию пошел приказы полковые перелистывать. Слышит,
за перегородкой в углу кто-то подсвистывает, Шарика кличет, — в ответ собачка урчит, веселым голосом огрызается. Поглядел он в щелку: сидит это солдатик Каблуков, что намедни с отпуска вернулся, на сундучке. Одна нога в сапоге,
другая в портянке. Свистит, пальцами прищелкивает, а перед ним, — господи, спаси-помилуй! — пустой сапог в воздухе
носится, кверху носком взметывается.
Большие, черные, мохнатые, гладкие трутни, один великолепнее
другого, появлялись из летка и, вместо того чтобы, как простая пчела, тотчас же лететь через забор в лес и луга
за кормом, тотчас же тут же взвивались кверху, заворачивали кругом и, как орлы,
носились над ульями.