Неточные совпадения
Одно из двух окон в сад было открыто, там едва заметно и беззвучно шевелились ветви липы, в комнату втекал ее аптечный
запах, вползали неопределенные ‹шорохи?›, заплутавшиеся в
ночной темноте.
Из коридора к столу осторожно, даже благоговейно, как бы к причастию, подошли двое штатских,
ночной сторож и какой-то незнакомый человек, с измятым, неясным лицом, с забинтованной шеей, это от него
пахло йодоформом. Клим подписал протокол, офицер встал, встряхнулся, проворчал что-то о долге службы и предложил Самгину дать подписку о невыезде. За спиной его полицейский подмигнул Инокову глазом, похожим на голубиное яйцо, Иноков дружески мотнул встрепанной головой.
На улице было пустынно и неприятно тихо. Полночь успокоила огромный город. Огни фонарей освещали грязно-желтые клочья облаков. Таял снег, и от него уже исходил
запах весенней сырости. Мягко падали капли с крыш, напоминая шорох
ночных бабочек о стекло окна.
Седобородый жандарм, вынимая из шкафа книги, встряхивал их, держа вверх корешками, и следил, как молодой товарищ его, разрыв постель, заглядывает под кровать, в
ночной столик. У двери, мечтательно покуривая, прижался околоточный надзиратель, он пускал дым за дверь, где неподвижно стояли двое штатских и откуда притекал
запах йодоформа. Самгин поймал взгляд молодого жандарма и шепнул ему...
Проводив ее, чувствуя себя больным от этой встречи, не желая идти домой, где пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел в поле. Шел по тихим улицам и думал, что не скоро вернется в этот город, может быть — никогда. День был тихий, ясный, небо чисто вымыто
ночным дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный
запах.
Поцеловав его, она соскочила с кровати и, погасив свечу, исчезла. После нее остался
запах духов и на
ночном столике браслет с красными камешками. Столкнув браслет пальцем в ящик столика, Самгин закурил папиросу, начал приводить в порядок впечатления дня и тотчас убедился, что Дуняша, среди них, занимает ничтожно малое место. Было даже неловко убедиться в этом, — он почувствовал необходимость объясниться с самим собою.
Я, пробуждаясь от дремоты, видел только — то вдалеке, то вблизи, как в тумане, — суконный
ночной чепчик, худощавое лицо, оловянные глаза, масляную куртку, еще косу входившего китайца-слуги да чувствовал
запах противного масла.
Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток
ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы
пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово...
И чудится пану Даниле, что в светлице блестит месяц, ходят звезды, неясно мелькает темно-синее небо, и холод
ночного воздуха
пахнул даже ему в лицо.
Запах от цветущих яблонь и
ночных цветов лился по всей земле.
На восходе солнца, когда
ночной туман садится благодатною росою на землю, когда все
запахи цветов и растений дышат сильнее, благовоннее — невыразимо очаровательна прелесть весеннего утра в степи…
Набоба охватывала мягкая
ночная сырость; из расщелин скалы тянуло гнилым острым
запахом лишайника и разноцветного горного мха; с противоположной стороны шихана обдавало едкой струей дыма, щекотавшей в носу и щипавшей глаза.
Эту кроткую, сладкую жалость он очень часто испытывал, когда его чувств касается что-нибудь истинно прекрасное: вид яркой звезды, дрожащей и переливающейся в
ночном небе,
запахи резеды, ландыша и фиалки, музыка Шопена, созерцание скромной, как бы не сознающей самое себя женской красоты, ощущение в своей руке детской, копошащейся и такой хрупкой ручонки.
Ночная сырость
пахнула в лицо его…
Настала ночь. Взошедшая луна, ударяя в стекла окна, кидала на пол три полосы бледного света. В воздухе было свежо; с надворья
пахло померанцами и розой. В форточку, весело гудя, влетел
ночной жук, шибко треснулся с разлета о стену, зажужжал и отчаянно завертелся на своих роговых надкрыльях.
Она слезла и подошла к окну; отворила его:
ночной ветер
пахнул ей на открытую потную грудь, и она, с досадой высунув голову на улицу, повторила свои вопросы; в самом деле, буланая лошадь в хомуте и шлее стояла у ворот и возле нее человек, незнакомый ей, но с виду не старый и не крестьянин.
Брести по высокой густой траве, еще полной
ночной свежести, доставляло наслаждение, известное только охотникам; в лесу стояла
ночная сырость, насыщенная
запахом лесных цветов и свежей смолы.
Всякие разговоры в постели строго воспрещались, и никто не мог знать, не проходит ли в темноте по коридору неслышной стопою кастелянша или же и сам Крюммер, коего
ночное шествие обозначалось только слабым мерцанием пенковой трубки и ароматным
запахом кнастера.
В мастерской становится тихо, как в погребе, что-то душное,
ночное наполняет ее. Острые, раздражающие
запахи текут вслед этой троице тихо обезумевших людей; они возбуждают страх и зависть, и когда они скроются за дверью в сени, — вся мастерская две-три минуты подавленно молчит.
Герасим не мог их слышать, не мог он слышать также чуткого
ночного шушукания деревьев, мимо которых его проносили сильные его ноги; но он чувствовал знакомый
запах поспевающей ржи, которым так и веяло с темных полей, чувствовал, как ветер, летевший к нему навстречу, — ветер с родины, — ласково ударял в его лицо, играл в его волосах и бороде; видел перед собою белеющую дорогу — дорогу домой, прямую, как стрела; видел в небе несчетные звезды, светившие его путь, и, как лев, выступал сильно и бодро, так что когда восходящее солнце озарило своими влажно-красными лучами только что расходившегося молодца, между Москвой и им легло уже тридцать пять верст…
В раскрытое окно лился из сада, вместе с тихим и тёплым
ночным ветром, шелест листьев,
запах земли и сырой кожи, сегодня утром содранной с Гнедка и распяленной на стене амбара.
Запах скошенного сена и
ночных цветов благовонными волнами разливался в воздухе и наполнял его сладостной истомой.
Наступила уже ночь, а с ее тишиной стало ощутительным то особенное явление, которое летом всегда замечается на Волге: вдруг, откуда-то с юга
пахнет в лицо тебе струя теплого, сильно нагретого воздуха, обвеет всего тебя своим нежащим, мягким дыханием, то вдруг вслед за тем, с северо-востока резким холодком потянет и опять, спустя некоторое время, теплая струя, и опять холодок, а в промежутках — ровная тишь и мягкая
ночная прохлада.
В небольшой и легкой плетеной беседке, сплошь обвитой побегами павоя и хмеля, на зеленой скамье, перед зеленым садовым столиком сидела Татьяна Николаевна Стрешнева и шила себе к лету холстинковое платье. Перед нею лежали рабочий баул и недавно сорванные с клумбы две розы. По саду начинали уже летать майские жуки да
ночные бабочки, и как-то гуще и сильнее
запахло к ночи со всех окружающих клумб ароматом резеды и садового жасмина.
В моей комнате, куда я скрылась от ненавистных взглядов, усмешек и вопросов, было свежо и
пахло розами. Я подошла к окну, с наслаждением вдыхая чудный
запах… Покой и тишина царили здесь, в саду, в азалиевых кустах и орешнике… Прекрасно было
ночное небо… Почему, почему среди этой красоты моей душе так нестерпимо тяжело?
Наконец, Оня Лихарева, хохотавшая вместе с
Пашей Канарейкиной и робко хихикавшей Дуней, схватила с ближайшего
ночного шкапика кем-то забытое здесь зеркало и поднесла его к лицу Вассы.
И в этот вечер и в последующие дни в приютской даче только и было разговору, что о двух «гадальщицах», испугавшихся друг друга до полусмерти. И долго и хорошенькая Любочка, и бойкая «Паша-вестовщица» вспыхивали до ушей при первом намеке подруг об их
ночном происшествии.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность реки замерла. С луга тянуло
запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в
ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности реки расходились круги. Лодка повернула боком и совсем приблизилась к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.
Сверху сыпалась та же печальная мгла, в воздухе слышался тот же
запах сырости и дыма, вокруг видны были те же светлые точки потухавших костров, и слышны были среди общей тишины звуки заунывной песни Антонова; а когда она замолкала на мгновение, звуки слабого
ночного движения лагеря — храпения, бряцания ружей часовых и тихого говора вторили ей.
Теркин оглядел стены, мебель с ситцевой обивкой, картину над диваном и свою постель, с тонким свежим бельем. На
ночном столике поставили графин и стакан.
Пахло какими-то травами. За постелью дверь вела в комнату, где ему послышались мягкие шаги.
Но вечером, когда засыпают все в моей маленькой квартирке, я мысленно перелетаю туда, на высокие горы Кавказа и в тихие долины Грузии, где синее небо исполинским сапфиром повисло над землею-бездной и сумрачно курятся вершины и одуряюще
пахнут ночные розы, а вековые чинары и каштаны лепечут такие сказки, которых не рассказать людям ни за что и никогда.
Потух солнечный луч за деревней, утонул в голубовато-хрустальном озере.
Запахло сильнее цветами, первыми ландышами из леса, птицы прокричали в последний раз свой привет перед ночью, и все уснуло, затихло, замолкло до утра. На небе зажглась
ночная звездочка, яркая, нарядная и красивая. Галя сидела у оконца, глядела на звездочку и вспоминала, как она с мамой часто сидела по вечерам у порога хатки и любовалась звездочками. А маме становилось все хуже да хуже. Она и кашляла-то глуше, и дышала слабее.
Пристав засмеялся, но на душе у него становилось почему-то все хуже и хуже. Когда лазили под кровать, разлили что-то, и теперь в непроветренной комнатке очень дурно
пахло. «Мерзость какая! — подумал пристав, хотя в отношении чистоты был человек нетребовательный, и с отвращением взглянул на голую качающуюся ногу. — Еще ногой качает!» Обернулся: молодой, белобрысый, с совсем белыми ресницами городовой глядел на Любу и ухмылялся, держа ружье обеими руками, как
ночной сторож в деревне палку.