Неточные совпадения
Положим, что прецедент этот не представлял ничего особенно твердого; положим, что в дальнейшем своем развитии он подвергался многим случайностям более или менее жестоким; но нельзя отрицать, что,
будучи однажды введен, он уже никогда не умирал совершенно, а время от времени даже довольно вразумительно напоминал
о своем
существовании.
— То
есть не видать друг друга, не знать, не слыхать
о существовании… — сказал он, — это какая-то новая, неслыханная дружба: такой нет, Вера, — это ты выдумала!
Никакой искренней своей мысли не высказала она, не обнаружила желания, кроме одного, которое высказала категорически, — это
быть свободной, то
есть чтобы ее оставляли самой себе, не замечали за ней, забыли бы
о ее
существовании.
Здесь опускаю одно обстоятельство,
о котором лучше
будет сказать впоследствии и в своем месте, но упомяну лишь
о том, что обстоятельство это наиглавнейше утвердило Ламберта в убеждении
о действительном
существовании и, главное,
о ценности документа.
Этот вызов человека, сухого и гордого, ко мне высокомерного и небрежного и который до сих пор, родив меня и бросив в люди, не только не знал меня вовсе, но даже в этом никогда не раскаивался (кто знает, может
быть,
о самом
существовании моем имел понятие смутное и неточное, так как оказалось потом, что и деньги не он платил за содержание мое в Москве, а другие), вызов этого человека, говорю я, так вдруг обо мне вспомнившего и удостоившего собственноручным письмом, — этот вызов, прельстив меня, решил мою участь.
В эту минуту обработываются главные вопросы, обусловливающие ее
существование, именно
о том, что ожидает колонию, то
есть останется ли она только колониею европейцев, как оставалась под владычеством голландцев, ничего не сделавших для черных племен, и представит в будущем незанимательный уголок европейского народонаселения, или черные, как законные дети одного отца, наравне с белыми,
будут разделять завещанное и им наследие свободы, религии, цивилизации?
Кто учил этих детей природы строить? невольно спросишь себя: здесь никто не
был; каких-нибудь сорок лет назад узнали
о их
существовании и в первый раз заглянули к ним люди, умеющие строить такие мосты; сами они нигде не
были.
А между тем шашни с фельдшером, за которые Маслова
была изгнана из больницы и в
существование которых поверил Нехлюдов, состояли только в том, что, по распоряжению фельдшерицы, придя за грудным чаем в аптеку, помещавшуюся в конце коридора, и застав там одного фельдшера, высокого с угреватым лицом Устинова, который уже давно надоедал ей своим приставанием, Маслова, вырываясь от него, так сильно оттолкнула его, что он ткнулся
о полку, с которой упали и разбились две склянки.
Красноречиво и горячо Ляховский развил мысль
о ничтожности человеческого
существования, коснулся слегка загробной жизни и грядущей ответственности за все свои дела и помышления и с той же легкостью перешел к настоящему, то
есть к процессу, которым грозил теперь опеке Веревкин.
Это
есть также миф
о существовании Истины, без которого трудно говорить об истине чего бы то ни
было, не только об Истине, но и об истинах.
Недовольство человека конечным, устремленность к бесконечному
есть обнаружение божественного в человеке, человеческое свидетельство
о существовании Бога, а не только мира.
Вопросы предлагались письменно; наивность некоторых
была поразительна. «Не знаете ли вы
о существовании какого-либо тайного общества? Не принадлежите ли вы к какому-нибудь обществу — литературному или иному? — кто его члены? где они собираются?»
Попытка примирения упала сама собой; не
о чем
было дальше речь вести. Вывод представлялся во всей жестокой своей наготе: ни той, ни другой стороне не предстояло иного выхода, кроме того, который отравлял оба
существования. Над обоими тяготела загадка, которая для Матренки называлась «виною», а для Егорушки являлась одною из тех неистовых случайностей, которыми до краев переполнено
было крепостное право.
И утешение может
быть связано не с верой в русского мужика, как у Герцена, а с благой вестью
о наступлении Царства Божьего, с верой в
существование иного мира, иного порядка бытия, который должен означать радикальное преображение этого мира.
Такова, например, вся коллекция «Philosophie de l’esprit» в издании Montaigne, в которой
была напечатана и моя книга «Cinq meditations sur 1’existence» [«Пять размышлений
о существовании» (фр.).].
В применении к себе я потому уже предпочитаю не говорить
о резкой convertion, что я не верю в
существование единой, целостной ортодоксии, в которую можно
было бы обратиться.
— С одной стороны хозяйничает шайка купцов, наживших капиталы всякими неправдами, а с другой стороны
будет зорить этих толстосумов шайка хищных дельцов. Все это в порядке вещей и по-ученому называется борьбой за
существование… Конечно,
есть такие купцы, как молодой Колобов, — эти создадут свое благосостояние на развалинах чужого разорения.
О, он далеко пойдет!
По наружности учителя греческого языка трудно
было предположить
о существовании такой энергии. Это
был золотушный малорослый субъект с большою головой рахитика и кривыми ногами. К удивлению доктора, в этом хохлацком выродке действительно билась общественная жилка. Сначала он отнесся к нему с недоверием, а потом
был рад, когда учитель завертывал потолковать.
Тургенев вспоминает, что когда в разгаре спора кто-то предложил
поесть, то Белинский воскликнул: «Мы еще не решили вопроса
о существовании Бога, а вы хотите
есть!» 40-е годы
были эпохой напряженной умственной жизни.
Не говоря уже
о неизящности того сорта людей, которых она иногда приближала к себе, а стало
быть, и наклонна
была приближать, проглядывали в ней и еще некоторые совершенно странные наклонности: заявлялась какая-то варварская смесь двух вкусов, способность обходиться и удовлетворяться такими вещами и средствами, которых и
существование нельзя бы, кажется,
было допустить человеку порядочному и тонко развитому.
Судьбе, однако, не
было угодно порадовать его этим последним и первым счастием: пятидесяти лет, больной, до времени одряхлевший, застрял он в городе
О… и остался в нем навсегда, уже окончательно потеряв всякую надежду покинуть ненавистную ему Россию и кое-как поддерживая уроками свое скудное
существование.
Ты подробно
будешь знать
о моем
существовании; оно должно
быть достойно нашего положения; это убеждение дает силы, необходимые в трудном нашем поприще.
…Не стану вам повторять
о недавней нашей семейной потере, но тяжело мне привыкать к уверенности, что нет матушки на этом свете. Последнее время она
была гораздо лучше прежнего; только что немного отдохнула от этой сердечной заботы, как богу угодно
было кончить ее земное
существование…
Душевно рад, любезный друг, что ты живешь деятельно и находишь утешительные минуты в твоем
существовании, но признаюсь, что мне не хотелось, чтоб ты зарылся в своей Етанце. Кто тебе мешает пристроить семью,
о которой постоянно имел попечение, и перейти к Трубецким, где твое присутствие
будет полезно и приятно…
Мне в первый раз пришла в голову ясная мысль
о том, что не мы одни, то
есть наше семейство, живем на свете, что не все интересы вертятся около нас, а что существует другая жизнь людей, ничего не имеющих общего с нами, не заботящихся
о нас и даже не имеющих понятия
о нашем
существовании. Без сомнения, я и прежде знал все это; но знал не так, как я это узнал теперь, не сознавал, не чувствовал.
Очевидно, тут
есть недоразумение, в
существования которого много виноват т — ский исправник. Он призвал к себе подведомственных ему куроедов и сказал им:"Вы отвечаете мне, что в ваших участках тихо
будет!"Но при этом не разъяснил, что читать книжки, не ходить в гости и вообще вести уединенную жизнь — вовсе не противоречит общепринятому понятию
о"тишине".
Я совершенно потерял Машу из вида и только мельком слышал, что надежды Порфирьева осуществились и что «молодые» поселились в губернском городе Т. Я даже совершенно забыл
о существовании Березников и никогда не задавался вопросом, страдает ли Маша боязнью вечности, как в
былые времена.
Они тоже имели право на самостоятельное
существование и теперь заявляли это право в самой рельефной форме, то
есть под видом новых платьев, дорогих кружев, бантов и тех дорогих безделушек, которые так красноречиво свидетельствуют
о неизлечимом рабстве всех женщин вообще.
Моя мать умерла, когда мне
было шесть лет. Отец, весь отдавшись своему горю, как будто совсем забыл
о моем
существовании. Порой он ласкал мою маленькую сестру и по-своему заботился
о ней, потому что в ней
были черты матери. Я же рос, как дикое деревцо в поле, — никто не окружал меня особенною заботливостью, но никто и не стеснял моей свободы.
С другой стороны, если б не
было бедных, этих милых бедных, — не
было бы и благотворительности, некому
было бы утирать нос и глаза, et alors
оù serait le charme de cette existence! [и тогда в чем
была бы прелесть этого
существования! (франц.)]
Они не глупы — и это первый пункт; они гостеприимны и общежительны, а стало
быть, и добры — это второй пункт; они бедны и сверх того снабжены семействами, и потому самое чувство самосохранения вынуждает их заботиться
о средствах к
существованию, каковы бы ни
были эти средства, — это третий пункт.
В продолжение целой зимы она прожила в чаду беспрерывной сутолоки, не имея возможности придти в себя, дать себе отчет в своем положении.
О будущем она, конечно, не думала: ее будущее составляли те ежемесячные пятнадцать рублей, которые не давали ей погибнуть с голода. Но что такое с нею делается? Предвидела ли она, даже в самые скорбные минуты своего тусклого
существования, что ей придется влачить жизнь, которую нельзя
было сравнить ни с чем иным, кроме хронического остолбенения?
До сих пор, однако ж, это все-таки
была только борьба, самое
существование которой свидетельствовало
о гадательности исхода.
— Даже безбедное
существование вы вряд ли там найдете. Чтоб жить в Петербурге семейному человеку, надобно… возьмем самый минимум, меньше чего я уже вообразить не могу… надо по крайней мере две тысячи рублей серебром, и то с величайшими лишениями, отказывая себе в какой-нибудь рюмке вина за столом, не говоря уж об экипаже,
о всяком развлечении; но все-таки помните — две тысячи, и
будем теперь рассчитывать уж по цифрам: сколько вы получили за ваш первый и, надобно сказать, прекрасный роман?
— Конечно, да, — подхватил Калинович, — и, может
быть, в Варшаве или даже подальше там у вас живут отец и мать, брат и сестра, которые оплакивают вашу участь, если только знают
о вашем
существовании.
— Дедушка у нас на юге всякую совесть потерял, — засмеялась Анна. — Можно
было бы, кажется, вспомнить
о крестной дочери. А вы держите себя донжуаном, бесстыдник, и совсем забыли
о нашем
существовании…
И.Д. Сытину некогда
было заниматься газетой, и она также продолжала влачить довольно жалкое
существование; он мало заботился
о ней и не раз предлагал ее купить кому-нибудь, но желающих не находилось.
Были и другие разговоры, но не общие, а частные, редкие и почти закрытые, чрезвычайно странные и
о существовании которых я упоминаю лишь для предупреждения читателей, единственно ввиду дальнейших событий моего рассказа.
На этом месте разговор по необходимости должен
был прерваться, потому что мои путники въехали в город и
были прямо подвезены к почтовой станции, где Аггей Никитич думал
было угостить Мартына Степаныча чайком, ужином, чтобы с ним еще побеседовать; но Пилецкий решительно воспротивился тому и, объяснив снова, что он спешит в Петербург для успокоения Егора Егорыча, просил об одном, чтобы ему дали скорее лошадей, которые вслед за громогласным приказанием Аггея Никитича: «Лошадей, тройку!» — мгновенно же
были заложены, и Мартын Степаныч отправился в свой неблизкий вояж, а Аггей Никитич, забыв
о существовании всевозможных контор и
о том, что их следует ревизовать, прилег на постель, дабы сообразить все слышанное им от Пилецкого; но это ему не удалось, потому что дверь почтовой станции осторожно отворилась, и пред очи своего начальника предстал уездный почтмейстер в мундире и с лицом крайне оробелым.
Мы с новою страстью бросились в вихрь удовольствий, чтобы только забыть
о предстоящем свидании с Иваном Тимофеичем. Но
существование наше уже
было подточено. Мысль, что вот-вот сейчас позовут и предложат что-то неслыханное, вследствие чего придется, пожалуй, закупориться в Проплеванную, — эта ужасная мысль следила за каждым моим шагом и заставляла мешать в кадрилях фигуры. Видя мою рассеянность, дамы томно смотрели на меня, думая, что я влюблен...
В конце концов постоянные припоминания старых умертвий должны
были оказать свое действие. Прошлое до того выяснилось, что малейшее прикосновение к нему производило боль. Естественным последствием этого
был не то испуг, не то пробуждение совести, скорее даже последнее, нежели первое. К удивлению, оказывалось, что совесть не вовсе отсутствовала, а только
была загнана и как бы позабыта. И вследствие этого утратила ту деятельную чуткость, которая обязательно напоминает человеку
о ее
существовании.
Сказывают еще, что смирительный дом
есть… да ведь смирительный дом — ну, как ты его туда, экого сорокалетнего жеребца, приведешь?» Одним словом, Арина Петровна совсем растерялась при одной мысли
о тех невзгодах, которые грозят взбудоражить ее мирное
существование с приходом Степки-балбеса.
Иудушка в течение долгой пустоутробной жизни никогда даже в мыслях не допускал, что тут же,
о бок с его
существованием, происходит процесс умертвия. Он жил себе потихоньку да помаленьку, не торопясь да Богу помолясь, и отнюдь не предполагал, что именно из этого-то и выходит более или менее тяжелое увечье. А, следовательно, тем меньше мог допустить, что он сам и
есть виновник этих увечий.
«Возможно ли избавиться от войны?» — пишет ученый человек в «Revue des Revues». — Все согласны, что если она разразится в Европе, то последствия ее
будут подобны великим нашествиям варваров. Дело при предстоящей войне
будет идти уже
о существовании целых народностей, и потому она
будет кровавая, отчаянная, жестокая.
В рассказах постоялки таких людей
было множество — десятки; она говорила
о них с великой любовью, глаза горели восхищением и скорбью; он скоро поддался красоте её повестей и уверовал в
существование на земле великих подвижников правды и добра, — признал их, как признавал домовых и леших Маркуши.
Оговорившись таким образом, перехожу к самым «мнениям» иностранцев. Мнения эти переведены мною прямо с подлинников и притом с самою буквальною точностью. Рассказ же татарина Хабибуллы Науматулловича
о пребывании в России иомудского принца (так как
существование племени иомудов не подлежит сомнению, то я полагаю, что должен
быть и иомудский принц) напечатан мною с оставлением слога и подлинных выражений рассказчика.
Дело в том, что у Пепки
была настоящая тайна,
о которой он не говорил, но относительно
существования которой я мог догадываться по разным аналогиям и логическим наведениям.
Не нужно
было особенной проницательности, чтобы догадаться
о существовании какой-то невидимой женской руки, протягивавшейся в «Федосьины покровы» прямо к сердцу Пепки.
Спрашивается: какие идеалы могут волновать души этих людей? Очевидно, идеалы крепостного права. Какие воспоминания могут освещать их постылые
существования? — очевидно, воспоминания
о крепостном праве. При нем они
были сыты и, вдобавок, пользовались ручным боем. Сытость представляла право естественное, ручной бой — право формальное, означавшее принадлежность к дирижирующему классу.
Судьба Сони пугала меня. Отцом ее
был Орлов, в метрическом свидетельстве она называлась Красновскою, а единственный человек, который знал об ее
существовании и для которого оно
было интересно, то
есть я, уже дотягивал свою песню. Нужно
было подумать
о ней серьезно.