Неточные совпадения
Пантен, крича как на пожаре, вывел «Секрет» из ветра;
судно остановилось, между тем как от крейсера помчался паровой катер с командой и лейтенантом в белых перчатках; лейтенант, ступив на
палубу корабля, изумленно оглянулся и прошел с Грэем в каюту, откуда через час отправился, странно махнув рукой и улыбаясь, словно получил чин, обратно к синему крейсеру.
Случалось, что петлей якорной цепи его сшибало с ног, ударяя о
палубу, что не придержанный у кнека [Кнек (кнехт) — чугунная или деревянная тумба, кнехты могут быть расположены по парно для закрепления швартовых — канатов, которыми
судно крепится к причалу.] канат вырывался из рук, сдирая с ладоней кожу, что ветер бил его по лицу мокрым углом паруса с вшитым в него железным кольцом, и, короче сказать, вся работа являлась пыткой, требующей пристального внимания, но, как ни тяжело он дышал, с трудом разгибая спину, улыбка презрения не оставляла его лица.
Все четыреста человек экипажа столпились на
палубе, раздались командные слова, многие матросы поползли вверх по вантам, как мухи облепили реи, и
судно окрылилось парусами.
«На берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село в катер, все в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку, ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько;
суда, мимо которых мы ехали, будто спят: ни малейшего движения на них; на
палубе ни души. По огромному заливу кое-где ползают лодки, как сонные мухи.
Ко мне в каюту толпой стали ломиться индийцы, малайцы, китайцы, с аттестатами от
судов разных наций, все портные, прачки, комиссионеры. На
палубе настоящий базар: разноплеменные гости разложили товары, и каждый горланил на своем языке, предлагая материи, раковины, обезьян, птиц, кораллы.
Однажды они явились, также в числе трех-четырех человек, на
палубу голландского
судна с фруктами, напитанными ядом, и, отравив экипаж, потом нагрянули целой ватагой и овладели
судном.
Только у берегов Дании повеяло на нас теплом, и мы ожили. Холера исчезла со всеми признаками, ревматизм мой унялся, и я стал выходить на улицу — так я прозвал
палубу. Но бури не покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. Пройдет день-два — тихо, как будто ветер собирается с силами, и грянет потом так, что бедное
судно стонет, как живое существо.
Пока мы рассуждали в каюте, на
палубе сигнальщик объявил, что трехмачтовое
судно идет. Все пошли вверх. С правой стороны, из-за острова, показалось большое купеческое
судно, мчавшееся под всеми парусами прямо на риф.
Они с марсов бросают эти горшки, наполненные какими-то особенными горючими составами, на
палубу неприятельских
судов.
Конечно, всякий представлял, как она упадет, как положит
судно на бок, пришибет сетки (то есть край корабля), как хлынут волны на
палубу: удастся ли обрубить скоро подветренные ванты, чтобы вдруг избавить
судно от напора тяжести на один бок.
Когда пароход остановился против красивого города, среди реки, тесно загроможденной
судами, ощетинившейся сотнями острых мачт, к борту его подплыла большая лодка со множеством людей, подцепилась багром к спущенному трапу, и один за другим люди из лодки стали подниматься на
палубу. Впереди всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками.
Там, стоя на
палубе «Байкала», я видел, как буксирный пароход, тащивший большую баржу с двумя сотнями солдат, утерял свой буксирный канат; баржу понесло течением по рейду, и она пошла прямо на якорную цепь парусного
судна, стоявшего недалеко от нас.
Из Кельна Егор Егорыч вознамерился проехать с Сусанной Николаевной по Рейну до Майнца, ожидая на этом пути видеть, как Сусанна Николаевна станет любоваться видами поэтической реки Германии; но недуги Егора Егорыча лишили его этого удовольствия, потому что, как только мои путники вошли на пароход, то на них подул такой холодный ветер, что Антип Ильич поспешил немедленно же увести своего господина в каюту; Сусанна же Николаевна осталась на
палубе, где к ней обратился с разговором болтливейший из болтливейших эльзасцев и начал ей по-французски объяснять, что виднеющиеся местами замки на горах называются разбойничьими гнездами, потому что в них прежде жили бароны и грабили проезжавшие по Рейну
суда, и что в их даже пароход скоро выстрелят, — и действительно на одном повороте Рейна раздался выстрел.
На
палубе прозвонили в третий раз. Пароходный гудок засипел, точно он от простуды никак не мог сначала выдавить из себя настоящего звука. Наконец ему удалось прокашляться, и он заревел таким низким, мощным голосом, что все внутренности громадного
судна задрожали в своей темной глубине.
Нечего делать, побросали оружие в воду, да только не всё, думают, как взойдешь, молодец, на
палубу грабить
судно, так мы тут тебе и карачун! Да мой богатырь не промах.
— Богачи они, Чернозубовы эти, по всему Гнилищенскому уезду первые; плоты гоняют, беляны [Волжское плоскодонное, неуклюжее и самой грубой работы речное, сплавное
судно, в ней нет ни одного железного гвоздя, и она даже проконопачена лыками; длиной 20–50 саженей, шириной 5-10; поднимает до 150 000 пудов; беляны развалисты, кверху шире,
палуба настлана помостом, навесом, шире бортов; шли только по воде, строились по Каме и Ветлуге, и спускались по полноводью с лесом, смолою, лыками, рогожами, лычагами(верёвками); на них и парус рогожный — Ред.], лесопил у них свой.
Не зная еще, как взяться за это, я подошел к
судну и увидел, что Браун прав: на
палубе виднелись матросы. Но это не был отборный, красивый народ хорошо поставленных корабельных хозяйств. По-видимому, Гез взял первых попавшихся под руку.
Утром ветер утих, но оставался попутным, при ясном небе; «Нырок» делал одиннадцать узлов [Узел — здесь: мера скорости
судна (миля в час).] в час на ровной килевой качке. Я встал с тихой душой и, умываясь на
палубе из ведра, чувствовал запах моря. Высунувшись из кормового люка, Тоббоган махнул рукой, крикнув...
Я оттолкнулся, и нас отнесло волной. Град насмешек полетел с
палубы. Они были слишком гнусны, чтобы их повторять здесь. Голоса и корабельные огни отдалились. Я машинально греб, смотря, как
судно, установив паруса, взяло ход. Скоро его огни уменьшились, напоминая ряд искр.
Я поднял заржавевшую пустую жестянку, вычерпал воду и, так как весла лежали рядом, достиг
судна, взобравшись на
палубу по якорному тросу, с кормы.
Составлен был совет из Савоськи, Порши и Лупана. Пошумели, побранились и порешили, что не в пример лучше отодрать воров лычагами, а то еще в Перми по
судам с ними таскайся да хлопочи. Исполнение этого решения было предоставлено косным, которые устроили порку тут же на
палубе. Всем троим было дано по десяти лычаг.
Облокотясь на перила, стоял Алексей, безучастно глядя на реку и заворачивавшие по ней пароходы, на незнакомые лица приезжавших и отъезжавших, на груды товаров, загромождавших
палубы, на суету рабочих, опускавших якорья и захлестывавших причальные концы [Тонкий канат, которым причаливают
суда к пристани.] за столбики, поставленные на дощатых мостках, устроенных для подхода к
судам.
Теперь уже
палуба ничем не напоминала о беспорядке, бывшем на ней десять дней тому назад. На ней царила тишина, обычная на военном
судне после спуска флага и раздачи коек. И только из чуть-чуть приподнятого, ярко освещенного люка кают-компании доносился говор и смех офицеров, сидевших за чаем.
— Ну, пойди, покажи-ка нам твою конурку, Володя, — говорил маленький адмирал, подходя к Володе после нескольких минут разговора с капитаном. — А ваш корвет в образцовом порядке, — прибавил адмирал, окидывая своим быстрым и знающим морским глазом и
палубу, и рангоут. — Приятно быть на таком
судне.
На корвете заканчивали последние работы и приемку разных принадлежностей снабжения, и
палуба его далеко не была в том блестящем порядке и в той идеальной чистоте, которыми обыкновенно щеголяют военные
суда на рейдах и в плавании.
Володя ушел от капитана, почти влюбленный в него, — эту влюбленность он сохранил потом навсегда — и пошел разыскивать старшего офицера. Но найти его было не так-то легко. Долго ходил он по корвету, пока, наконец, не увидал на кубрике [Кубрик — матросское помещение в
палубе, передней части
судна.] маленького, широкоплечего и плотного брюнета с несоразмерно большим туловищем на маленьких ногах, напоминавшего Володе фигурку Черномора в «Руслане», с заросшим волосами лицом и длинными усами.
И старший офицер любовным и ласковым взглядом доброго пестуна окинул сиявшую чистотой
палубу, и пушки, и рангоут, и снасти. В этом взгляде чувствовалась та любовь к своему
судну, которой отличались в прежнее время моряки. И, помолчав, он прибавил...
Напрасно!.. Старший офицер ничего не слыхал, и его маленькая, подвижная фигурка уже была на верхней
палубе и в сбитой на затылок фуражке неслась к юту [Ют — задняя часть
судна.].
Ах, сколько раз потом в плавании, особенно в непогоды и штормы, когда корвет, словно щепку, бросало на рассвирепевшем седом океане,
палуба убегала из-под ног, и грозные валы перекатывались через бак [Бак — передняя часть
судна.], готовые смыть неосторожного моряка, вспоминал молодой человек с какой-то особенной жгучей тоской всех своих близких, которые были так далеко-далеко.
Среди водяных стен бедный «Коршун» метался во все стороны и вздрагивал, точно от боли. Все люки были наглухо закрыты, чтобы перекатывающиеся волны не могли залить
судна, и на
палубе были протянуты леера.
И вслед за командой боцмана начинается та обычная ежедневная чистка и уборка всего корвета, педантичная и тщательная, похожая на чистку в голландских городах, которая является не просто работой, а каким-то священным культом на военных
судах и составляет предмет особенной заботливости старшего офицера, искренне страдающего при виде малейшего пятнышка на
палубе или медного кнехта, не блестящего, подобно золоту.
Летит косная, а на ближних и дальних
судах перекликаются развалившиеся на
палубах под солнопеком бурлаки, издалека доносятся то заунывные звуки родимой песни, то удалой камаринский наигрыш вторной Сизовской гармоники.
Шамра бежит в одну сторону с
судами, «святой воздух» дополнá выдувает «апостольскую скатерть», и довольные попутным ветром бурлаки, разметавшись по
палубе на солнышке, весело распевают про старые казацкие времена, про поволжскую вольную вольницу.
А там, дальше, вверх по реке, друг за дружкой медленно, зато споро, двигаются кладнушки с покатыми шире бортов
палубами, плоскодонные уемистые дощаники, крытые округлою
палубой шитики, на ходу легче тех
судов нет никакой посудины.
У Глафиры слегка сжало сердце, как будто при внезапном колебании
палубы на
судне, которое до сих пор шло не качаясь, хотя по разгуливающемуся ветру и давно уже можно было ожидать качки.
Так же быстро Иоле работает теперь обеими руками, поднимаясь на
палубу, как до этого работал ими, плывя в холодной пучине по направлению австрийского
судна.
Весь белый, с короткими трубами для отвода пара, — отдушины были по-заграничному вызолочены, — с четырьмя спасательными катерами, с полосатым тиком, покрывавшим верхнюю
палубу белой рубки, легкий на ходу, нарядный и чистый, весь разукрашенный флагами, «Батрак» стал сразу лучшим
судном товарищества.
Лишь только победа очистила русским
палубу шнявы, Меншиков прибыл к своему капитану с донесением о взятии адмиральского бота «Гедан». Победа над этим
судном легче была куплена.
Узкая Тура в плоских берегах несла около Тюмени свои мутные волны и на них качался большой пароход «Коссаговский», как гласила надпись на установленных рядком на
палубе двенадцати ведрах. По одной линии с ним мирно покачивалась на буксире арестантская баржа — громадное
судно с каютами, окруженными с двух сторон, параллельно бортам, железными решетками, придающими ей вид громадной клетки.