Неточные совпадения
— О, нет,
папа! — горячо возразила Кити. — Варенька обожает ее. И потом она делает столько добра! У кого
хочешь спроси! Ее и Aline Шталь все знают.
— Что же он говорит? — спросил
папа, делая головою знак, что не
хочет говорить с мельником.
Когда все собрались в гостиной около круглого стола, чтобы в последний раз провести несколько минут вместе, мне и в голову не приходило, какая грустная минута предстоит нам. Самые пустые мысли бродили в моей голове. Я задавал себе вопросы: какой ямщик поедет в бричке и какой в коляске? кто поедет с
папа, кто с Карлом Иванычем? и для чего непременно
хотят меня укутать в шарф и ваточную чуйку?
— А! вот что! — сказал
папа. — Почем же он знает, что я
хочу наказывать этого охотника? Ты знаешь, я вообще не большой охотник до этих господ, — продолжал он по-французски, — но этот особенно мне не нравится и должен быть…
Но по быстроте движений пальцами я заметил, что он
хотел возразить;
папа перебил его...
—
Пап, я тоже
хочу учиться у актрисы.
Самгин пошел к паровозу, — его обгоняли пассажиры, пробежало человек пять веселых солдат; в центре толпы у паровоза стоял высокий жандарм в очках и двое солдат с винтовками, — с тендера наклонился к ним машинист в
папахе. Говорили тихо, и
хотя слова звучали отчетливо, но Самгин почувствовал, что все чего-то боятся.
— Просто — тебе стыдно сказать правду, — заявила Люба. — А я знаю, что урод, и у меня еще скверный характер, это и
папа и мама говорят. Мне нужно уйти в монахини… Не
хочу больше сидеть здесь.
— Я только из любопытства
хотел с ними наговориться, они в столице живут… Теперь опять пишут, что римский
папа…
— Дальше, приставили француженку, madame Clery, [мадам Клери (фр.).] но… не знаю, почему-то скоро отпустили. Я помню, как
папа защищал ее, но maman слышать не
хотела…
— Да,
папа, — с ласковым видом ответила Лиза; она звала его отцом; я этому ни за что не
хотел подчиниться.
—
Папа, я сама не
хочу выходить замуж…
—
Папа, ты напрасно выходишь из себя; ведь от этого не будет лучше. Если ты
хочешь что-нибудь скатать мне на прощанье, поговорим спокойно…
— Если человек, которому я отдала все, хороший человек, то он и так будет любить меня всегда… Если он дурной человек, — мне же лучше: я всегда могу уйти от него, и моих детей никто не смеет отнять от меня!.. Я не
хочу лжи,
папа… Мне будет тяжело первое время, но потом все это пройдет. Мы будем жить хорошо,
папа… честно жить. Ты увидишь все и простишь меня.
— Да… но при теперешних обстоятельствах… Словом, вы понимаете, что я
хочу сказать. Мне совсем не до веселья, да и
папа не
хотел, чтобы я ехала. Но вы знаете, чего
захочет мама — закон, а ей пришла фантазия непременно вывозить нынче Верочку… Я и вожусь с ней в качестве бонны.
Как увидал он меня в таком виде-с, бросился ко мне: «
Папа, кричит,
папа!» Хватается за меня, обнимает меня,
хочет меня вырвать, кричит моему обидчику: «Пустите, пустите, это
папа мой,
папа, простите его» — так ведь и кричит: «Простите»; ручонками-то тоже его схватил, да руку-то ему, эту самую-то руку его, и целует-с…
Если
хочешь, так в этом и есть самая основная черта римского католичества, по моему мнению по крайней мере: «все, дескать, передано тобою
папе и все, стало быть, теперь у
папы, а ты хоть и не приходи теперь вовсе, не мешай до времени по крайней мере».
— Думай себе что
хочешь, — сказал Данило, — думаю и я себе. Слава богу, ни в одном еще бесчестном деле не был; всегда стоял за веру православную и отчизну, — не так, как иные бродяги таскаются бог знает где, когда православные бьются насмерть, а после нагрянут убирать не ими засеянное жито. На униатов [Униаты — принявшие унию, то есть объединение православной церкви с католической под властью римского
папы.] даже не похожи: не заглянут в Божию церковь. Таких бы нужно допросить порядком, где они таскаются.
Судьба Устеньки быстро устроилась, — так быстро, что все казалось ей каким-то сном. И долго впоследствии она не могла отделаться от этого чувства. А что, если б Стабровский не
захотел приехать к ним первым? если бы отец вдруг заупрямился? если бы соборный протопоп начал отговаривать
папу? если бы она сама, Устенька, не понравилась с первого раза чопорной английской гувернантке мисс Дудль? Да мало ли что могло быть, а предвидеть все мелочи и случайности невозможно.
— Да, знаю. Мы всё доставали в институте: и «Отечественные записки», и «Современник», и «Русский вестник», и «Библиотеку», все, все журналы. Я просила
папу выписать мне хоть один теперь, — мамаша не
хочет.
— Я
хочу вас о чем-то просить,
папа.
— Она
хотела тотчас же ехать назад, — это мы ее удержали ночевать.
Папа без ее ведома отослал лошадь. Мы думали, что у вас никто не будет беспокоиться, зная, что Лиза с нами.
— Нет; мы ходили к ней с
папой, да она нездорова что ль-то была: не приняла. Мы только были у Помады, навещали его.
Хочешь, зайдем к Помаде?
— Я вас ничем не огорчаю,
папа; я не могу здесь жить; я
хочу трудиться.
— Я ему говорю: «Иди, негодяй, и заяви директору, чтобы этого больше не было, иначе
папа на вас на всех донесет начальнику края». Что же вы думаете? Приходит и поверит: «Я тебе больше не сын, — ищи себе другого сына». Аргумент! Ну, и всыпал же я ему по первое число! Ого-го! Теперь со мной разговаривать не
хочет. Ну, я ему еще покажу!
— У меня язык не поганый, я причастие принимаю, — дерзко ответила женщина. — А ты, дурак, рога носишь. Ты сам шляешься по проституткам, да еще
хочешь, чтобы тебе жена не изменяла. И нашел же, болван, место, где слюну вожжой распустить. Зачем ты детей-то приплел,
папа ты злосчастный! Ты на меня не ворочай глазами и зубами не скрипи. Не запугаешь! Сам ты б…!
— Прекрасно, мой милый; вы, кажется, знаете, что я всегда совершенно здорова, — отвечала бабушка таким тоном, как будто вопрос
папа был самый неуместный и оскорбительный вопрос. — Что ж,
хотите вы мне дать чистый платок? — продолжала она, обращаясь к Гаше.
Он скажет: „Что ж делать, мой друг, рано или поздно ты узнал бы это, — ты не мой сын, но я усыновил тебя, и ежели ты будешь достоин моей любви, то я никогда не оставлю тебя“; и я скажу ему: „
Папа,
хотя я не имею права называть тебя этим именем, но я теперь произношу его в последний раз, я всегда любил тебя и буду любить, никогда не забуду, что ты мой благодетель, но не могу больше оставаться в твоем доме.
Я
хотел было пробежать мимо, но
папа схватил меня за руку и строго сказал...
— Но,
папа, я
хочу тут быть! — сказал ребенок капризно.
Но
хотя проигрыш и выигрыш, от которого, по его игре, зависело все состояние
папа, нисколько не интересовали ее, она снова каждую ночь первая встречала его, когда он возвращался из клуба.
Я не
хотел видеть отца в эту минуту и отошел от двери; но Любочка пришла за мною и сказала, что
папа меня спрашивает.
— Это темная история, бог их знает; я знаю только, что Петр Васильевич уговаривал его жениться, требовал, что
папа не
хотел, а потом ему пришла фантазия, какое-то рыцарство, — темная история.
Я заметил, что припадки застенчивости
хотя и находили на Авдотью Васильевну без всякой причины, иногда следовали тотчас же за тем, как при
папа упоминали о какой-нибудь молодой и красивой женщине.
В четверг на святой
папа, сестра и Мими с Катенькой уехали в деревню, так что во всем большом бабушкином доме оставались только Володя, я и St.-Jérôme. То настроение духа, в котором я находился в день исповеди и поездки в монастырь, совершенно прошло и оставило по себе только смутное,
хотя и приятное, воспоминание, которое все более и более заглушалось новыми впечатлениями свободной жизни.
Я узнал от Николая, потому что
папа ничего не рассказывал нам про свои игорные дела, что он играл особенно счастливо эту зиму; выиграл что-то ужасно много, положил деньги в ломбард и весной не
хотел больше играть.
Вот так и я
хочу себя оправдать перед вами и перед
папой.
— Никогда я не позволял! Он мне в то время написал:
хочу,
папа, жениться на Лидочке. Понимаешь: «
хочу», а не «прошу позволения». Ну, и я ему ответил: коли хочешьжениться, так женись, я препятствовать не могу! Только всего и было.
Хозяин сакли, Садо, был человек лет сорока, с маленькой бородкой, длинным носом и такими же черными,
хотя и не столь блестящими глазами, как у пятнадцатилетнего мальчика, его сына, который бегал за ним и вместе с отцом вошел в саклю и сел у двери. Сняв у двери деревянные башмаки, хозяин сдвинул на затылок давно не бритой, зарастающей черным волосом головы старую, истертую
папаху и тотчас же сел против Хаджи-Мурата на корточки.
Каприви сказал во всеуслышание только то, что всякий знает,
хотя это и старательно скрывается от народов; он сказал то, почему нанимались гвардии швейцарцев и шотландцев к французским королям и
папам, почему в России старательно перетасовывают рекрут так, чтобы полки, стоящие в центрах, комплектовались рекрутами с окраин, а полки на окраинах — людьми из центра России.
— Боже мой, боже мой! Почему все здесь такие связанные, брошенные, забытые — почему? Вон, какие-то люди всем
хотят добра, пишут так хорошо, правдиво, а здесь — ничего не слышно! И обо всём говорят не так: вот, о войне — разве нас побеждают потому, что русские генералы — немцы? Ведь не потому же! А
папа кричит, что если бы Скобелев…
Ты одна?»
хотел он сказать, но не сказал ничего и только приподнял
папаху.
— Я
хочу домой, — проговорила она. — К
папе и к няне.
Соня. Мы завтра поедем в лесничество,
папа.
Хочешь?
Саша. Не говори, не говори,
папа! И слушать не
хочу. Надо бороться с мрачными мыслями. Он хороший, несчастный, непонятый человек; я буду его любить, пойму, поставлю его на ноги. Я исполню свою задачу. Решено!
Саша (бежит навстречу отцу).
Папа, ради бога, прибежал он сюда, как бешеный, и мучает меня! Требует, чтобы я отказалась от него, не
хочет губить меня. Скажи ему, что я не
хочу его великодушия! Я знаю, что делаю.
— Хорошо,
папа, хорошо, — сказала Валентина Григорьевна… — Если
хочешь, объявим…
— Я непременно
хотела быть у вас, — заговорила она своим детским голосом и крепко пожимая и потрясая своей маленькой ручкой могучую руку Бегушева. —
Папа тоже непременно
хотел ехать со мною, но сегодня с утра еще куда-то ушел и до сих пор нет. Я думаю: «Бог с ним», — и поехала одна.
— Знаешь что,
папа… Я
хочу быть царицей…
— Я думаю, что этот
папа совсем лишен справедливости,
хотя у него есть одно достоинство… — ответила старая, опытная Муха. — Он пьет пиво после обеда. Это совсем недурная привычка! Я, признаться, тоже не прочь выпить пива,
хотя у меня и кружится от него голова… Что делать, дурная привычка!