Когда Зинаида Федоровна по ночам, поджидая своего Жоржа, неподвижно глядела в книгу, не
перелистывая страниц, или когда вздрагивала и бледнела оттого, что через комнату проходила Поля, я страдал вместе с нею, и мне приходило в голову — разрезать поскорее этот тяжелый нарыв, сделать поскорее так, чтобы она узнала все то, что говорилось здесь в четверги за ужином, но — как это сделать?
Он смотрел на ее шею и на спину, оголенную около шеи, и, казалось ему, понимал, отчего это француженки пользуются репутацией легкомысленных и легко падающих созданий; он тонул в этом облаке ароматов, красоты, наготы, а она, не зная его мыслей и, вероятно, нисколько не интересуясь ими, быстро
перелистывала страницы и переводила на всех парах...
— Налить еще чаю? — спрашивала Елена, она сидела обычно с книжкой в руке, не вмешиваясь в лирические речи мужа, быстро
перелистывая страницы, двигая бровями. Читала она французские романы, сборники «Шиповника», «Фиорды», восхищалась скандинавской литературой. Клим Иванович Самгин не заметил, как у него с нею образовались отношения легкой дружбы, которая, не налагая никаких неприятных обязательств, не угрожала принять характер отношений более интимных и ответственных.
И ушла, оставив его, как всегда, в темноте, в тишине. Нередко бывало так, что она внезапно уходила, как бы испуганная его словами, но на этот раз ее бегство было особенно обидно, она увлекла за собой, как тень свою, все, что он хотел сказать ей. Соскочив с постели, Клим открыл окно, в комнату ворвался ветер, внес запах пыли, начал сердито
перелистывать страницы книги на столе и помог Самгину возмутиться.
Было начало второго, когда я вернулся к себе. На столе в кабинете в пятне света от лампы мирно лежал раскрытый на странице «Опасности поворота» Додерляйн. С час еще, глотая простывший чай, я сидел над ним,
перелистывая страницы. И тут произошла интересная вещь: все прежние темные места сделались совершенно понятными, словно налились светом, и здесь, при свете лампы, ночью, в глуши, я понял, что значит настоящее знание.
Неточные совпадения
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно. Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом.
Перелистывая правой рукой узенькие
страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.
Дома на него набросилась Варвара, ее любопытство было разогрето до кипения, до ярости, она
перелистывала Самгина, как новую книгу, стремясь отыскать в ней самую интересную, поражающую
страницу, и легко уговорила его рассказать в этот же вечер ее знакомым все, что он видел. Он и сам хотел этого, находя, что ему необходимо разгрузить себя и что полезно будет устроить нечто вроде репетиции серьезного доклада.
Философ решительно черкнул изуродованной рукой по столу и углубился в книгу,
перелистывая ее
страницы.
Но вот,
перелистав смерть Павла (я не любил описания смертей вообще), я вдруг остановил свой стремительный бег по
страницам и застыл, точно заколдованный...
— Вот место замечательное, — начал он, положив перед Лизою книжку, и, указывая костяным ножом на открытую
страницу, заслонив ладонью рот, читал через Лизино плечо: «В каждой цивилизованной стране число людей, занятых убыточными производствами или ничем не занятых, составляет, конечно, пропорцию более чем в двадцать процентов сравнительно с числом хлебопашцев». Четыреста двадцать четвертая
страница, — закончил он, закрывая книгу, которую Лиза тотчас же взяла у него и стала молча
перелистывать.
На
страницах альбома, который
перелистывал Тетюев, нашли себе, может быть, последний приют самые блестящие полуимена, какие создавали за последние двадцать пять лет такие центры европейской цивилизации, как Париж, Вена, Берлин, Лондон и Петербург.
Тетюев слыхал об этом исключительном интернациональном мирке из пятого в десятое, поэтому
перелистывал альбом без особенного внимания, как человек непосвященный, и только заметил последнюю
страницу, где было оставлено свободное место для новой карточки: это место было назначено Луше Прозоровой.
На эстраде поэт читал предвыборную оду, но я не слышал ни одного слова: только мерные качания гекзаметрического маятника, и с каждым его размахом все ближе какой-то назначенный час. И я еще лихорадочно
перелистываю в рядах одно лицо за другим — как
страницы — и все еще не вижу того единственного, какое я ищу, и его надо скорее найти, потому что сейчас маятник тикнет, а потом —
— Покажь. — Он взял тетрадки и взвесил их на руке, потом
перелистал несколько
страниц и ответил: — Товар не по нас. Под Фенимора-с. Купера-с. Полтора рубля хотите-с?
Он сердито
перелистывает толстые, синие
страницы и сует книгу под тюфяк.
— Да, прошу тебя, пожалуй усни, — и с этими словами отец протопоп, оседлав свой гордый римский нос большими серебряными очками, начал медленно
перелистывать свою синюю книгу. Он не читал, а только
перелистывал эту книгу и при том останавливался не на том, что в ней было напечатано, а лишь просматривал его собственной рукой исписанные прокладные
страницы. Все эти записки были сделаны разновременно и воскрешали пред старым протопопом целый мир воспоминаний, к которым он любил по временам обращаться.
Стало темно и холодно, он закрыл окно, зажёг лампу и, не выпуская её из руки, сел за стол — с жёлтой
страницы развёрнутой книги в глаза бросилась строка: «выговаривать гладко, а не ожесточать», занозой вошла в мозг и не пускала к себе ничего более. Тогда он вынул из ящика стола свои тетради, начал
перелистывать их.
Остановясь у столика, на котором стояла лампа, он вытащил из-под нее небольшую книжечку избранных мыслей из учения Спинозы,
перелистывал небрежно
страницы и вдруг остановился.
Заскорузлые руки с узловатыми, скрюченными пальцами умело и ловко держали топор и с трудом
перелистывали закапанные воском
страницы богослужебных книг, что меня постоянно удивляло.
Жегулев отошел к книжному шкапу и, зажав под мышкой маузер, торопливо
перелистывал Байрона, искал
страницу и, найдя, остановился глазами...
Однако же,
перелистывая каждую
страницу, он посматривал искоса на гроб, и невольное чувство, казалось, шептало ему: «Вот, вот встанет! вот поднимется, вот выглянет из гроба!»
И которая губы спокойно
перелистывает,
как кухарка
страницы поваренной книги.
Пачки сторублевок, когда он считает их, не дают ему никакого ощущения — точно
перелистывает книжку с белыми
страницами.
С первой же
страницы Палтусов увидал, что писано это человеком не в своем уме. Он не подал никакого вида и с серьезной миной
перелистывал все шестьдесят
страниц.
Павел осторожно и почтительно
перелистывает ее, и от блестящих, туго гнущихся
страниц пахнет весною, лесом, солнечным светом и любовью.
Он не читал, а только
перелистывал эту книгу, и притом останавливался не на том, что в ней было напечатано, а только просматривал его собственною рукою исписанные прокладные
страницы.