Неточные совпадения
Однажды Клим пришел домой с урока у Томилина, когда уже кончили пить вечерний чай, в столовой было темно и во всем
доме так необычно тихо, что мальчик, раздевшись, остановился в прихожей, скудно освещенной маленькой стенной лампой, и стал пугливо прислушиваться к этой
подозрительной тишине.
Не желая видеть Дуняшу, он зашел в ресторан, пообедал там, долго сидел за кофе, курил и рассматривал, обдумывал Марину, но понятнее для себя не увидел ее.
Дома он нашел письмо Дуняши, — она извещала, что едет — петь на фабрику посуды, возвратится через день. В уголке письма было очень мелко приписано: «Рядом с тобой живет
подозрительный, и к нему приходил Судаков. Помнишь Судакова?»
В ней даже есть робость, свойственная многим женщинам: она, правда, не задрожит, увидя мышонка, не упадет в обморок от падения стула, но побоится пойти подальше от
дома, своротит, завидя мужика, который ей покажется
подозрительным, закроет на ночь окно, чтоб воры не влезли, — все по-женски.
— Приятно! — возразила бабушка, — слушать тошно! Пришел бы ко мне об эту пору: я бы ему дала обед! Нет, Борис Павлович: ты живи, как люди живут, побудь с нами
дома, кушай, гуляй, с
подозрительными людьми не водись, смотри, как я распоряжаюсь имением, побрани, если что-нибудь не так…
Он опять подкарауливал в себе
подозрительные взгляды, которые бросал на Веру, раз или два он спрашивал у Марины,
дома ли барышня, и однажды, не заставши ее в
доме, полдня просидел у обрыва и, не дождавшись, пошел к ней и спросил, где она была, стараясь сделать вопрос небрежно.
В своем косоклинном сарафане и сороке она выглядела прежней боярыней и по-прежнему справляла бесконечную службу в моленной, куда к ней по-прежнему сходились разные старцы в длиннополых кафтанах,
подозрительные старицы и разный другой люд, целую жизнь ютящийся около страннолюбивых и нищекормливых богатых раскольничьих
домов.
Из зятьев неотлучно были в
доме Харченко и Замараев. Они часто уходили в кабинет учителя, притворяли за собой двери, пили водку и о чем-то подолгу шушукались. Вообще держали себя самым
подозрительным образом.
Расставлены были сотские и десятники, чтобы отгонять
подозрительный народ от господского
дома; даже приглашена была полиция на всякий случай, если бы мужичье вздумало бунтовать.
Серый маленький
дом Власовых все более и более притягивал внимание слободки. В этом внимании было много
подозрительной осторожности и бессознательной вражды, но зарождалось и доверчивое любопытство. Иногда приходил какой-то человек и, осторожно оглядываясь, говорил Павлу...
Маленький
дом на окраине слободки будил внимание людей; стены его уже щупали десятки
подозрительных взглядов. Над ним беспокойно реяли пестрые крылья молвы, — люди старались спугнуть, обнаружить что-то, притаившееся за стенами
дома над оврагом. По ночам заглядывали в окна, иногда кто-то стучал в стекло и быстро, пугливо убегал прочь.
Писарь из полиции приходил, тайно вызвал меня и упрекал, что опять я пустил в
дом подозрительного человека.
А вы кто ж это сами-то будете? А? Гуся? Как же, как же, знаю. Они в нашем
доме проживают, товарищи. Я, товарищи дорогие, давно начал замечать.
Подозрительная квартирка. Все как будто тихо, мирно. А вот нс нравится. Сосет у меня сердце и сосет. Я и сейчас, товарищи дорогие, для наблюдения прибыл.
Подозрительная квартирка.
Побывав у мещанина и возвращаясь к себе домой, он встретил около почты знакомого полицейского надзирателя, который поздоровался и прошел с ним по улице несколько шагов, и почему-то это показалось ему
подозрительным,
дома целый день у него не выходили из головы арестанты и солдаты с ружьями, и непонятная душевная тревога мешала ему читать и сосредоточиться.
Каким ни был я новичком в мире людей, подобных жителям этого
дома, но тонкий мой слух, обостренный волнениями этого дня, фотографически точно отметил сказанные слова и вылущил из непонятного все
подозрительные места.
— Он сам, — отвечал Гаврила Афанасьевич, — на беду мою, отец его во время бунта спас мне жизнь, и чорт меня догадал принять в свой
дом проклятого волченка. Когда, тому два году, по его просьбе, записали его в полк, Наташа, прощаясь с ним, расплакалась, а он стоял, как окаменелый. Мне показалось это
подозрительным, — и я говорил о том сестре. Но с тех пор Наташа о нем не упоминала, а про него не было ни слуху, ни духу. Я думал, она его забыла; ан видно нет. — Решено: она выйдет за арапа.
Феоктиста Саввишна, несмотря на то, что могла быть отнесена к вышеозначенным
подозрительным умам, являлась и теперь явилась в дружественный для нее
дом с почтением, похожим даже несколько на подобострастие.
Вчера у самого губернаторского подъезда вечером был арестован выслеженный агентами очень
подозрительный человек: утром он издалека провожал губернатора в его пешей прогулке, а потом весь день шатался у
дома, заглядывал в нижние окна, прятался за деревьями и вообще вел себя крайне подозрительно.
При аресте ни оружия, ни каких-либо
подозрительных предметов и бумаг у него не нашли, и оказался он мещанином Ипатиковым, по профессии скорняком; но объяснения он давал запутанные и лживые, уверял, что только раз прошел мимо
дома, и вообще, видимо, что-то скрывал.
В этой парикмахерской, пропитанной скучным запахом дешевых духов, полной надоедливых мух и грязи, посетитель был нетребовательный: швейцары, приказчики, иногда мелкие служащие или рабочие, часто аляповато-красивые, но
подозрительные молодцы, с румяными щеками, тоненькими усиками и наглыми маслянистыми глазками. Невдалеке находился квартал, заполненный
домами дешевого разврата. Они господствовали над этою местностью и придавали ей особый характер чего-то грязного, беспорядочного и тревожного.
— Это, милостивый государь, не дребедень, — отвечал Горданов, — а это ноты, на которых мы сыграем полонез для вашего свадебного пира и учредим на этом дворянство и благосостояние ваших милых малюток. Прошу вас слушать: человек, написавший все это своею собственною рукой, есть человек, уже компрометированный в политическом отношении,
дома у него теперь опять есть целый ворох бумаг, происхождение которых сближает его с самыми
подозрительными источниками.
Ниже, на Мясницкой, дядя указал мне на барские же хоромы на дворе, за решеткой (где позднее были меблированные комнаты, а теперь весь он занят иностранными конторами) — гостеприимный
дом братьев Нилусов, игроков, которые были «под конец» высланы за
подозрительную игру со своими гостями. К ним ездили, как в клуб, и сотни тысяч помещичьих денег переходили из Опекунского совета прямо по соседству — в
дом Нилусов.
Мучительно потянулась однообразная жизнь молодой женщины. Начался зимний сезон, но и в шумных великосветских петербургских гостиных, среди расфранченной толпы, она чувствовала себя настолько же одинокой и несчастной, как и у себя
дома, вечно под
подозрительным, почти враждебным взглядом своего сурового мужа. Зарудина она не встречала нигде.
Никто, не исключая и
подозрительного станового, составлявшего акт совместно с доктором о самоубийстве крестьянки Настасьи Лукьяновны Червяковой, даже не подумал искать между этим самоубийством и происшедшим незадолго пожаром барского
дома в селе Серединском какой-нибудь связи. Серединский староста обо всем отписал Николаю Герасимовичу.
Прежде всего показалось
подозрительным то, что Савин впервые застраховал 18 января 1882 года, то есть за полгода до пожара, в „Российском страховом обществе“, через посредство живущего в Туле агента общества статского советника Мерцалова,
дом в 20 000 рублей, отдельно от него каменный флигель в 6000 рублей и смешанную людскую постройку в 4000 рублей.
Острым и
подозрительным взглядом он прослеживал каждую из женщин и смотрел так, будто она вот сейчас подойдет к
дому и взорвет его со всеми людьми или сделает что-нибудь еще более ужасное.