Неточные совпадения
Мы не заметили, как северный, гнавший нас до Мадеры ветер слился с пассатом, и когда мы убедились, что этот ветер не случайность, а настоящий пассат и что мы уже его не потеряем, то адмирал решил остановиться на островах Зеленого Мыса, в пятистах верстах от африканского материка, и именно на о. С.-Яго, в Порто-Прайя, чтобы пополнить свежие припасы. Порт очень удобен для якорной
стоянки. Здесь застали мы два американские корвета да одну шкуну, отправляющиеся в Японию же,
к эскадре коммодора Перри.
Когда мы подходили
к поселку, навстречу нам вышел старшина Сю Кай. Это был благообразный старик с седой бородой. Местом
стоянки я выбрал фанзу таза Сиу Фу, одиноко стоящую за протокой.
От места нашей
стоянки до Арму, по словам проводников, было 3 дня хода. Но можно сократить расстояние, если пересечь иманскую петлю напрямик горами. Тогда можно выйти прямо
к местности Сянь-ши-хеза, находящейся ниже Арму по течению на 50 км. Ввиду недостатка продовольствия сокращение пути теперь было особенно важно. Удэгейцы обещали проводить нас до того места, где нужно было свернуть с Имана.
Мимоходом Родион Антоныч завернул на прииски, где и делались приготовления
к оленьей охоте, и даже забрался на Рассыпной Камень, самую высокую гору вокруге Кукарских заводов, на вершине которой устраивалась главная
стоянка.
Сумерки между тем окончательно потемнели, и пароход приближался
к Кимре, где по расписанию назначена на ночь
стоянка.
Не доплывая до Кына верст пятнадцать, мы издали увидели вереницу схватившихся барок. Это был наш караван. Он привалил
к левому берегу, где нарочно были устроены ухваты для хватки, то есть вкопаны в землю толстые столбы, за которые удобно было крепить снасть. Широкое плесо представляло все удобства для
стоянки.
К восьми часам утра, то есть
к подъему флага и гюйса [Гюйс — носовой флаг [на военных кораблях поднимается во время
стоянки на якоре]. — Ред.], все — и офицеры, и команда в чистых синих рубахах — были наверху. Караул с ружьями выстроился на шканцах [Шканцы — часть палубы между грот-мачтой и ютом.] с левой стороны. Вахтенный начальник, старший офицер и только что вышедший из своей каюты капитан стояли на мостике, а остальные офицеры выстроились на шканцах.
По выходе, после двух дней
стоянки, из Копенгагена ветер был все дни противный, а потому «Коршун» прошел под парами и узкий Зунд, и богатый мелями Каттегат и Скагерак, этот неприветливый и нелюбимый моряками пролив между южным берегом Норвегии и северо-западной частью Ютландии, известный своими неправильными течениями, бурными погодами и частыми крушениями судов, особенно парусных, сносимых то
к скалистым норвежским берегам, то
к низким, окруженным отмелями берегам Ютландии.
Счастливая
стоянка в С.-Франциско близилась
к концу. Все делали прощальные визиты — через три дня «Коршун» собирался уходить; а между тем на корвете не досчитывались одного матроса — забулдыги и пьяницы Ковшикова, который, съехавши с первой вахтой на берег, не явился и словно бы в воду канул, несмотря на энергические розыски консула и полиции.
Три дня после выезда нашего из Москвы он все спал: спал на
стоянках, спал и дорогою — и с этою целию, для доставления большего удобства себе, никого не подсаживал в беседку, а лежал, растянувшись вдоль обоих мест на передке. Лошадьми же правил кто-нибудь из нас, но, впрочем, мы это делали более для своего удовольствия, так как привычные
к своему делу кони сами знали, что им было нужно делать, и шли своею мерною ходою.
Вот и сейчас, сгибаясь под тяжестью огромного чайника, перегнувшего на сторону её тонкий девичий стан, еле переступает она
к месту ротной
стоянки.
Милица и Игорь проснулись одними из первых. Взяв огромные чайники y солдат, они побежали с ними наперегонки
к лесному ручью, протекавшему по близости
стоянки.
Пароход «Бирюч» опять пробирался по сомнительному плёсу, хотя и шел
к низовьям Волги и уже миновал две-три больших
стоянки.
В моих заграничных экскурсиях и долгих
стоянках я не переставал быть русским писателем. Лондон сыграл немаловажную роль в моем общем развитии в разных смыслах. Но это вышло ужо в следующем году. А пока он только заохотил меня
к дальнейшему знакомству с ним.
С позиций в нашу деревню пришел на
стоянку пехотный полк, давно уже бывший на войне. Главный врач пригласил
к себе на ужин делопроизводителя полка. Это был толстый и плотный чинуша, как будто вытесанный из дуба; он дослужился до титулярного советника из писарей. Наш главный врач, всегда очень скупой, тут не пожалел денег и усердно угощал гостя вином и ликерами. Подвыпивший гость рассказывал, как у них в полку ведется хозяйство, — рассказывал откровенно, с снисходительною гордостью опытного мастера.
Была уже половина сентября. Мы ждали ратификации мирного договора, чтобы идти на зимние
стоянки за Куанчензы. Еще в начале августа нас придвинули
к позициям, мы развернули госпиталь и работали.
Мы двинулись
к железной дороге и пошли вдоль пути на юг. Валялись разбитые в щепы телеграфные столбы, по земле тянулась исковерканная проволока. Нас нагнал казак и вручил обоим главным врачам по пакету. Это был приказ из корпуса. В нем госпиталям предписывалось немедленно свернуться, уйти со станции Шахе (предполагалось, что мы уж там) и воротиться на прежнее место
стоянки к станции Суятунь.
Днем дул сильный ветер.
К вечеру он затих, заря нежно алела. Недалеко от нашей
стоянки, у колодца, столпилась кучка солдат-артиллеристов. Я подошел. На земле, вытянув морду, неподвижно лежала лошадь, она медленно открывала и закрывала глаза. Около стоял артиллерийский штабс-капитан. Мы откозыряли друг другу.
Иногда она в экипаже отправлялась далее,
к тому месту, где приготовлена была
стоянка.
К довершению задул такой сильный северо-восточный ветер, что во время
стоянки вагонов их качает.
К сожалению, несколько минут
стоянки не дали мне возможности порасспросить этих чудо-богатырей, потерявших в славном бою столько отважных товарищей.
Разумеется, на
стоянке в крошечном городке офицеры скучали от безделья и развлекались, разъезжая в гости
к помещикам.
25-го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов, m-r de Beausset [г. де-Боссе] и полковник Fabvier [Фабвье] приехали первый из Парижа, второй из Мадрида,
к императору Наполеону в его
стоянку у Валуева.