Неточные совпадения
Стародум(распечатав и смотря на подпись).
Граф Честан. А! (Начиная читать,
показывает вид, что глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе, в книге.
—
Покажите, как принесут: у меня есть две девушки: так шьют, такую строчку делают, что никакой француженке не сделать. Я видела, они приносили
показать,
графу Метлинскому шьют: никто так не сошьет. Куда ваши, вот эти, что на вас…
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а
граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не
показывал глаз по неделе.
От него я добился только — сначала, что кузина твоя — a pousse la chose trop loin… qu’elle a fait un faux pas… а потом — что после визита княгини Олимпиады Измайловны, этой гонительницы женских пороков и поборницы добродетелей, тетки разом слегли, в окнах опустили шторы, Софья Николаевна сидит у себя запершись, и все обедают по своим комнатам, и даже не обедают, а только блюда приносятся и уносятся нетронутые, — что трогает их один Николай Васильевич, но ему запрещено выходить из дома, чтоб как-нибудь не проболтался, что
граф Милари и носа не
показывает в дом, а ездит старый доктор Петров, бросивший давно практику и в молодости лечивший обеих барышень (и бывший их любовником, по словам старой, забытой хроники — прибавлю в скобках).
— Что же: вы бредили страстью для меня — ну, вот я страстно влюблена, — смеялась она. — Разве мне не все равно — идти туда (она
показала на улицу), что с Ельниным, что с
графом? Ведь там я должна «увидеть счастье, упиться им»!
Граф Малевский
показывал нам разные карточные фокусы и кончил тем, что, перетасовавши карты, сдал себе в вист все козыри, с чем Лушин «имел честь его поздравить».
— Ив кого это он у меня, сударь, такой лютый уродился! Сына вот — мнука мне-то — ноне в мясоед женил, тоже у купца дочку взял, да на волю его у графа-то и выпросил… ну, куда уж, сударь, нам, серым людям, с купцами связываться!.. Вот он теперь, Аким-то Кузьмич, мне, своему дедушке, поклониться и не хочет… даже молодуху-то свою
показать не привез!
— Ах, баронесса — ужас, как меня сегодня рассердила! Вообрази себе, я ждала вот
графа обедать, — отвечала та,
показывая на старика, — она тоже хотела приехать; только четыре часа — нет, пятого половина — нет. Есть ужасно хочется;
граф, наконец, приезжает; ему, конечно, сейчас же выговор — не правда ли?
— Pardon, comte [Извините,
граф (франц.).], — заговорил он, быстро подходя и дружески здороваясь с молодым человеком. — Вот как занят делом — по горло! — прибавил он и
показал рукой даже выше горла; но заявленные при этом случае, тщательно вычищенные, длинные ногти сильно заставляли подозревать, что не делами, а украшением своего бренного и высохшего тела был занят перед тем директор.
Ничто, однако ж, не
показывало, чтобы между
графом и Наденькою существовали особенные отношения.
И в этот день, когда
граф уже ушел, Александр старался улучить минуту, чтобы поговорить с Наденькой наедине. Чего он не делал? Взял книгу, которою она, бывало, вызывала его в сад от матери,
показал ей и пошел к берегу, думая: вот сейчас прибежит. Ждал, ждал — нейдет. Он воротился в комнату. Она сама читала книгу и не взглянула на него. Он сел подле нее. Она не поднимала глаз, потом спросила бегло, мимоходом, занимается ли он литературой, не вышло ли чего-нибудь нового? О прошлом ни слова.
— Пустяки, — утверждала она, — совершенные пустяки, это они и сами-то у себя это в насмешку делают,
графами называются. Вон Калиостро простой итальянец был, макаронник, и по всей Европе ездил фокусы
показывать да ужины с мертвецами давал, а тоже
графом назывался.
Каждый из них старался
показать, что новость, сообщенную
графом Хвостиковым, считает за совершеннейший вздор; но в то же время у Домны Осиповны сразу пропала нежность и томность во взоре; напротив, он сделался сух и черств; румяное и почти всегда улыбающееся лицо доктора тоже затуманилось, и за обедом он не так много поглотил сладкого, как обыкновенно поглощал.
Часов в восемь Бегушев сидел с
графом Хвостиковым, и тот ему
показывал фокусы из карт; ловкость Хвостикова в этом случае была невероятна: он с одной из карт произвел такую штуку, что Бегушев воскликнул: «Как вы могли ее украсть из-под моего носа?» — «Карта — это что!
— Здравствуйте,
граф, садитесь и рассказывайте! — говорила она голосом, исполненным любопытства, и
показывая ему на кресло возле себя.
— Все идет отлично! Оставайся непременно ужинать, — шепнул прежде всего
граф Бегушеву, а потом присовокупил,
показывая на товарища своего: — Господин Долгов желает возобновить свое старое знакомство с вами!
И при этом
граф с горечью
показал на себя.
Это был лет шестидесяти мужчина, с несколько измятым лицом, впрочем, с орлиным носом и со вздернутым кверху подбородком, с прямыми редкими и поседевшими волосами; руки его были хороши, но женоподобны; движения медленны, хотя в то же время серые проницательные глаза, покрывавшиеся светлой влагой,
показывали, что страсти еще не совершенно оставили
графа и что он не был совсем старик.
— О Валере?.. Вы от Валера получили письмо? Он меня, верно, зовет, — сказала Анна Павловна, приподымаясь. —
Покажите мне письмо, дайте мне поскорее. Боже! Неужели это правда? Дайте, где оно у вас? — И она хватала
графа за руки.
— Посмотрите, посмотрите, — продолжала Уситкова,
показывая глазами на
графа, который целовал руку у Анны Павловны.
Во весь остальной день
граф не возобновлял первого разговора. Он просил Анну Павловну играть на фортепиано, с восторгом хвалил ее игру,
показывал ей альбомы с рисунками, водил в свою картинную галерею, отбирал ей книги из библиотеки. Узнавши, что она любит цветы, он сам повел ее в оранжереи, сам вязал для нее из лучших цветов букеты, одним словом, сделался внимательным родственником и больше ничего.
— Я буду вам вечно признательна,
граф, —
покажите мне письмо.
— Напрасно вы рассказываете при этих дворянишках, — сказал исправник,
показывая глазами на ушедшего молодого человека, — как раз перенесут
графу.
Павел Григ<орич> (с холодной улыбкой). Довольно об этом. Кто из нас прав или виноват, не тебе судить. Через час приходи ко мне в кабинет: там я тебе
покажу недавно присланные бумаги, которые касаются до тебя… Также тебе дам я прочитать письмо от
графа, насчет определения в службу. И еще прошу тебя не говорить мне больше ничего о своей матери — я прошу, когда могу приказывать! (Уходит.) (Владимир долго смотрит ему вслед.)
В одном из писем князя Шаховского, писанном прежде писем Жуковского и Пушкина, интересно следующее описание литературного обеда у
графа Ф. П. Толстого, которое
показывает впечатление, произведенное «Юрием Милославским», при первом его появлении в печати: «Я уже совсем оделся, чтоб ехать на свидание с нашими первоклассными писателями, как вдруг принесли мне твой роман; я ему обрадовался и повез с собой мою радость к гр. Толстому.
— Там барыня одна
показала, что вы внесли за нее в Приказ деньги
графа Араксина, — начал полицмейстер прямо.
Граф удивился, встревожился, стал спрашивать, старик просил прощения, извинялся своим нежным сердцем и безмерным горем, наконец рассказал всю историю,
показал письма Столыгина и просьбы дочери.
Ольга Петровна. Об этом, папа, и речи не может быть!.. Иначе это было бы величайшей несправедливостью с твоей стороны, что я и сказала князю Янтарному: «И если, говорю,
граф в выборе себе хорошего помощника проманкировал своими дружественными отношениями, то это только делает честь его беспристрастию!» — «Да-с, говорит, но если все мы будем таким образом поступать, то явно
покажем, что в нашем кругу нет людей, способных к чему-либо более серьезному».
Андашевский(как бы все еще не могший прийти в себя от предыдущей сцены с
графом). Я, однако, никак не ожидал, чтобы все это так благополучно кончилось! (Подбирает с полу клочки разорванных писем и
показывает их Ольге Петровне.) Посмотри, пожалуйста, в какие мелкие кусочки он разорвал письма!..
Князь Янтарный. Да-с!.. Изложенья дар! Бумаги, им написанные, усыпаны брильянтами, алмазами красноречия, и я сам видел, что они ничего ему не стоят: они так и льются, так и льются у него… Я теперь торжественно и всем говорю, что выбор Алексея Николаича и предпочтение его другим кандидатам
показывает в
графе Зырове величайшую прозорливость и величайшую мудрость.
Граф(
показывая на шкаф с книгами). Вон свод законов, — отыщите!
Андашевский(почтительно склоняя перед
графом голову). Ваше сиятельство, в выборе людей вы
показывали всегда такую прозорливость, что вам достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы понять его, но Дмитрия Дмитрича вы так давно изволите знать, что в нем уж вы никак не могли ошибиться; я же с своей стороны могу только душевно радоваться, что на мое место поступает один из добрейших и благороднейших людей.
Граф. Да, да, я помню; вы всегда были до них большая охотница.
Покажите,
покажите мне ваш сад, сделайте одолжение. (Идет к фортепианам за шляпой.)
Граф. (обращаясь к Дарье Ивановне). Кстати… вы мне хотели что-то
показать, вы забыли?
Граф. Вы меня понимаете. Но когда вы мне
покажете это письмо?
Граф. И
покажете мне письмо?..
Она
показала мне прелестные зубы. Я сел рядом с ней на стул и рассказал ей о том, как неожиданно встретилась на нашем пути гроза. Начался разговор о погоде — начале всех начал. Пока мы с ней беседовали, Митька уже успел два раза поднести
графу водки и неразлучной с ней воды… Пользуясь тем, что я на него не смотрю,
граф после обеих рюмок сладко поморщился и покачал головой.
— Я привез с собой прекрасные чертежи! — сказал, между прочим,
граф. — Замечательные чертежи! Хотите, я вам
покажу?
— Не будем об этом говорить! — перебил меня
граф. — Как бы там ни было, а его поступок подл! С женщинами так не обращаются! Я его на дуэль вызову! Я ему
покажу! Верьте, Ольга Николаевна, что это не пройдет ему даром!
Граф Маржецкий в течение целого вечера служил предметом внимания, разговоров и замечаний, из которых почти все были в его пользу. Русское общество, видимо, желало
показать ему радушие и привет, и притом так, чтобы он, высланец на чужбину, почувствовал это. Но главное, всем очень хотелось постоянно заявлять, что они не варвары, а очень цивилизованные люди.
Чиновный люд, усматривая особенное внимание, оказываемое
графу со стороны губернаторской четы, по долгу служебного рвения, утроил свою почтительность к политическому высланцу: это
показывало и внутреннюю либеральность чиновничьего люда, и тонкое понимание служебно-дисциплинарных отношений, потому что «ежели сам губернатор, то мы и тем паче…».
Сама Констанция Александровна предназначала для себя главные две роли: одну в тургеневской «Провинциалке», где прелестный Анатоль должен был изображать
графа; другую — роль Татьяны в оперетке «Москаль Чарывник», ибо тут madame Гржиб могла
показать всю силу и гибкость своего очаровательного голоса.
Граф Орлов предложил мне
показать Ливорно, я согласилась и поехала вместе с ним и с сопровождавшими меня польскими дворянами Доманским и Чарномским.
Графу Рошфору, конечно, не нравилось, что его повелитель отбивает у него невесту, он стал немножко ревновать, но Алина переменила свое обхождение с ним, сделалась холодна,
показывала жениху видимое равнодушие и в начале июня 1773 года уехала с князем Филиппом в принадлежавший ему замок Нейсес, находившийся во Франконии.
Дело о пугачевском бунте, которого не
показали Пушкину, до сих пор запечатано, и никто еще из исследователей русской истории вполне им не пользовался [Некоторые части дела о Пугачеве, по ходатайству
графа Перовского, были открыты покойному Надеждину, когда он писал свои «Исследования о скопческой ереси», начальник которой, Кондратий Селиванов, современник Пугачева, также называл себя императором Петром III.].
На другой день Екатерина велела
графу Воронцову написать указ о даровании Разумовскому, как супругу покойной императрицы, титула императорского высочества и проект указа
показать Разумовскому, но попросить его, чтоб он предварительно
показал бумаги, удостоверяющие в действительности события.
Но я верно поняла, что это действует ее вера, и я разъяснила всем, что это из нее торчит
граф Толстой и сильно-державно
показывает всем образованным людям свой огромный шиш. «Никаких-де визитов не надо!
— Что за чудеса с ним? И какие он пустяки мне сейчас болтал? — спросил
граф Петр Васильевич
графа Сигизмунда Владиславовича,
показывая ему чек.
Только самым избранным своим приятелям
граф показывал внутренность устроенного им причудливого павильона, который в отсутствие его был совершенно недоступным.
Граф посмотрел на часы, стоявшие на письменном столе. Они
показывали две минуты первого.