Неточные совпадения
— Певец Ново-Архангельской,
Его из Малороссии
Сманили
господа.
Свезти его в Италию
Сулились, да уехали…
А он бы рад-радехонек —
Какая уж Италия? —
Обратно в Конотоп,
Ему здесь делать нечего…
Собаки дом
покинули(Озлилась круто женщина),
Кому здесь дело есть?
Да у него ни спереди,
Ни сзади… кроме голосу… —
«Зато уж голосок...
Захар, чувствуя неловкость от этого безмолвного созерцания его особы, делал вид, что не замечает
барина, и более, нежели когда-нибудь, стороной стоял к нему и даже не
кидал в эту минуту своего одностороннего взгляда на Илью Ильича.
И после такой жизни на него вдруг навалили тяжелую обузу выносить на плечах службу целого дома! Он и служи
барину, и мети, и чисть, он и на побегушках! От всего этого в душу его залегла угрюмость, а в нраве проявилась грубость и жесткость; от этого он ворчал всякий раз, когда голос
барина заставлял его
покидать лежанку.
Без этих капризов он как-то не чувствовал над собой
барина; без них ничто не воскрешало молодости его, деревни, которую они
покинули давно, и преданий об этом старинном доме, единственной хроники, веденной старыми слугами, няньками, мамками и передаваемой из рода в род.
Проберешься ли цело и невредимо среди всех этих искушений? Оттого мы задумчиво и нерешительно смотрели на берег и не торопились
покидать гостеприимную шкуну. Бог знает, долго ли бы мы просидели на ней в виду красивых утесов, если б нам не были сказаны следующие слова: «
Господа! завтра шкуна отправляется в Камчатку, и потому сегодня извольте перебраться с нее», а куда — не сказано. Разумелось, на берег.
И у нас, у ног старинных
бар и барынь, сидели любимые слуги и служанки, шуты, и у нас также
кидали им куски, называемые подачкой; у нас привозили из гостей разные сласти или гостинцы.
Ибо в каждый час и каждое мгновение тысячи людей
покидают жизнь свою на сей земле и души их становятся пред
Господом — и сколь многие из них расстались с землею отъединенно, никому не ведомо, в грусти и тоске, что никто-то не пожалеет о них и даже не знает о них вовсе: жили ль они или нет.
— Я-то изыду! — проговорил отец Ферапонт, как бы несколько и смутившись, но не
покидая озлобления своего, — ученые вы! От большого разума вознеслись над моим ничтожеством. Притек я сюда малограмотен, а здесь, что и знал, забыл, сам
Господь Бог от премудрости вашей меня, маленького, защитил…
—
Господа, как жаль! Я хотел к ней на одно лишь мгновение… хотел возвестить ей, что смыта, исчезла эта кровь, которая всю ночь сосала мне сердце, и что я уже не убийца!
Господа, ведь она невеста моя! — восторженно и благоговейно проговорил он вдруг, обводя всех глазами. — О, благодарю вас,
господа! О, как вы возродили, как вы воскресили меня в одно мгновение!.. Этот старик — ведь он носил меня на руках,
господа, мыл меня в корыте, когда меня трехлетнего ребенка все
покинули, был отцом родным!..
— Жеребий
кинуть, — с расстановкой произнес Дикий-Барин, — да осьмуху на стойку.
Перфишка бросился к
барину — и, придерживая стремя, хотел было помочь ему слезть с коня; но тот соскочил сам и,
кинув вокруг торжествующий взгляд, громко воскликнул: «Я сказал, что отыщу Малек-Аделя, — и отыскал его, назло врагам и самой судьбе!» Перфишка подошел к нему к ручке, но Чертопханов не обратил внимания на усердие своего слуги.
В течение двадцати лет бедный немец пытал свое счастие: побывал у различных
господ, жил и в Москве, и в губернских городах, терпел и сносил многое, узнал нищету, бился, как рыба об лед; но мысль о возвращении на родину не
покидала его среди всех бедствий, которым он подвергался; она только одна его и поддерживала.
Тебеньков тем опасен, что он знает (или, по крайней мере, убежден, что знает), в чем суть либеральных русских идей, и потому, если он раз решится
покинуть гостеприимные сени либерализма, то, сильный своими познаниями по этой части, он на все резоны будет уже отвечать одно: «Нет,
господа! меня-то вы не надуете! я сам был „оным“! я знаю!» И тогда вы не только ничего с ним не поделаете, а, напротив того, дождетесь, пожалуй, того, что он, просто из одного усердия, начнет открывать либерализм даже там, где есть лишь невинность.
Не одна она оплакивала разлуку: сильно горевал тоже камердинер Сашеньки, Евсей. Он отправлялся с
барином в Петербург,
покидал самый теплый угол в дому, за лежанкой, в комнате Аграфены, первого министра в хозяйстве Анны Павловны и — что всего важнее для Евсея — первой ее ключницы.
— В столь юные годы!.. На утре жизни твоей!.. Но точно ли, мой сын, ты ощущаешь в душе своей призвание божие? Я вижу на твоем лице следы глубокой скорби, и если ты, не вынося с душевным смирением тяготеющей над главою твоей десницы всевышнего, движимый единым отчаянием, противным
господу, спешишь
покинуть отца и матерь, а может быть, супругу и детей, то жертва сия не достойна
господа: не горесть земная и отчаяние ведут к нему, но чистое покаяние и любовь.
— Да так, горе взяло! Житья не было от приказчика; взъелся на меня за то, что я не снял шапки перед его писарем, и ну придираться! За все про все отвечай Хомяк — мочушки не стало! До нас дошел слух, будто бы здесь набирают вольницу и хотят крепко стоять за веру православную; вот я помолился святым угодникам, да и тягу из села; а сирот
господь бог не
покинет.
— А где лает собака, там и жилье. Ободрись, боярин;
господь не совсем нас
покинул.
Гурмыжская. Впрочем, я мало забочусь об общественном мнении; я делаю добро и буду делать, а там пусть говорят, что хотят. В последнее время,
господа, меня томит какое-то страшное предчувствие, мысль о близкой смерти ни на минуту не
покидает меня.
Господа, я умру скоро, я даже желаю, желаю умереть.
— Дуня, дитятко, полно! Не гневи
господа; его святая воля! — говорил старик, поддерживая ее. — Тебе создатель милосердый оставил дитятко, береги себя в подпору ему… Вот и я, я стану оберегать тебя… Дунюшка, дитятко мое!.. Пока глаза мои смотрят, пока руки владеют, не
покину тебя, стану беречь тебя и ходить за тобою, стану просить
господа… Он нас не оставит… Полно!..
— Что ж, васясо, коли так, то какая же наша жизнь будет? и хлеба нету, и продать ничего не смей, — отвечал он совсем на сторону, передергивая губы и
кидая вдруг дерзкий взгляд прямо на лицо
барина: — значит, с голоду помирать надо.
— От
господина Дольчини! — повторила радостным голосом старуха, вскочив со стула. — Итак,
господь бог несовсем еще нас
покинул!.. Сударыня, сударыня!.. — продолжала она, оборотясь к перегородке, которая отделяла другую комнату от кухни. — Слава богу!
Господин Дольчини прислал к вам своего приятеля. Войдите, сударь, к ней. Она очень слаба; но ваше посещение, верно, ее обрадует.
Поздно, поздно вечером приехал Борис Петрович домой; собаки встретили его громким лаем, и только по светящимся окнам можно было узнать строение; ветер шумя качал ветелки, насаженные вокруг господского двора, и когда топот конский раздался, то слуги вышли с фонарями навстречу, улыбаясь и внутренне проклиная
барина, для которого они
покинули свои теплые постели, а может быть, что-нибудь получше.
— Мне кажется,
господа, — говорил он, — что вы бьете совсем не туда, куда следует, и что, видя в занятиях умственными интересами что-то враждебное обществу, вы
кидаете последнему упрек, которого оно даже не заслуживает!..
Доктор. Этот
господин Арбенин, коллежский асессор, в разводе с своей женой — то есть не в разводе, а так: она
покинула мужа, потому что была неверна.
А между тем, где бы ни встретилась Акулина с
барином, решимость в ту ж минуту ее
покидала; затаив дыхание, дрожа как осиновый лист, пропускала она его мимо, дав себе слово в следующий же раз без обиняков броситься в ноги к нему и прямо рассказать, в чем дело.
«
Господин чорт,
кидайте, — у него жена, дети». Но он не крикнет… Раз!
Честь мою девичью мне легче бы было
кинуть разбойнику в лесу, чем ему — так с меня спрашивать тоже много нечего: грешница, али праведница через то стала, а что стыд теперь всякой свой потеряючи, при всем народе говорю, что барская полюбовница есть, и теперь, значит, ведите меня к
господину — последней коровницей али собакой, но при них быть желаю, а уж слушаться и шею свою подставлять злодею своему не хочу.
Здесь я должен вам,
господа, признаться в великой своей низости: так я оробел, что
покинул больного Левонтия на том месте, где он лежал, да сам белки проворнее на дерево вскочил, вынул сабельку и сижу на суку да гляжу, что будет, а зубами, как пуганый волк, так и ляскаю…
Барыня. Говори, была? Я знаю все, признавайся. Я тебе ничего не сделаю. Мне только хочется уличить вот его (указывает на Леонида Федоровича),
барина… Ты
кинула бумагу на стол?
Бася
кинула быстрый взгляд по направлению соседней комнаты сестры, дверь которой была не вполне притворена, и спросила с любопытством: — А кто ее учит? У нее несколько учителей?.. Так. Хочет сдавать экзамен? Хорошее дело… Только зачем барышне держать экзамен? Барышне надо жениха. А теперь вот?.. Сейчас… кто ее учит?..
Господин Дробыш?.. Ну, я видела, что к вам шел
господин Дробыш. И подумала себе: зачем
господин Дробыш идет так рано? Ну, он оч-чень умный, этот Дробыш. Вай! Вай! Правда?
На следующее утро, едва я успел проснуться, как в спальню вошел молодой казак и почтительно остановился у двери. Он
кинул быстрый и, как мне показалось, слегка насмешливый взгляд на наши переметные сумы, в беспорядке лежавшие на ковре, на принадлежности нашего далеко не щегольского дорожного костюма и затем сообщил, что он прислан «
барином» для услуг. «
Барин» присылали вчера звать меня на «вечерку», но меня нельзя было добудиться. Теперь приказывают лично явиться к нему в канцелярию за бумагой.
— Сделайте милость,
господа, — повторил настоятельно хозяин, — Мишель, ступай,
кинь папиросу, точно не накуришься! Осип Касьяныч, пожалуйте! Полно вам там сидеть в углу. Виктор Павлыч, пойдемте, — прибавил хозяин, беря комика за руку.
Стару веру
покинули, возлюбили новую, брады побрили, вышли в
господа и забыли отчие да дедние гробы.
Не судил мне
Господь с тобой пожить,
Покидала ты меня, горюшу, раным-ранешенько,
Миновалася жизнь моя хорошая,
Наступило горько слезовое времечко…
Вошел
барин с этими поколотыми досточками и прямо
кинул их в печку, а мне говорит: «Одевайся, сейчас вместе со мною в коляске поедем, — я счастье жизни твоей устрою. Иначе и тебя, и жену, и все, что у вас есть, как эти доски поколю».
— И хорошее дело, невестушка. За это
Господь тебя не
покинет, воззрит на печаль твою. Надейся, Пелагеюшка, надейся… На Бога положишься, не обложишься. Утри-ка слезы-то да покажь мне деток-то. Я ведь хорошенько-то еще и не знаю своих племянников. Показывай, невестушка, начинай со старшенького.
Ради милой девочки
покинула она жизнь христовой невесты, горячей любовью, материнскими ласками, деннонощными заботами о сиротке наполнились ее дни, но не нарушила Дарья Сергевна строгого поста, не умалила теплых молитв перед
Господом об упокоении души погибшего в море раба Божия Мокея.
А еще более того желаю знать, каково тебе в гостях; ты еще николи не
покидала дома родительского, и для того мне оченно желательно знать, как с тобой
господа обходятся, потому что ежели что нехорошее, так я свое рождение в обиду не дам, и будь обидчик хоша разгенерал, добром со мной не разделается.
Все из книг узнал и все воочию видел Герасим, обо всем горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной веры так-таки и не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной веры, все, видно, растлено прелестью врага Божия.
Покинул свой мир
Господь вседержитель, предал его во власть сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти
покинул он странство…
— Извините меня,
господин, за то, что я
покидаю вас. Благодарю вас за то, что вы по своей доброте позволили мне проехать один час в вашей колеснице. Я был измучен, когда вы посадили меня, но теперь благодаря вашей любезности я отдохнул. Признав же в этом земледельце воплощение одного из ваших предков, я не могу ничем лучше вознаградить вас за вашу доброту, как тем, чтобы помочь ему в его несчастье.
— А что, братцы, — заговорил Теркин, не
покидая ласкового тона. — Вы ведь все знаете друг друга (оба лежавшие у костра приподнялись немного): вот у меня на днях выхватили бумажник, у Воскресенских ворот, на конке… денег четыреста рублей. Их теперь, известное дело, и след простыл. Мне бы бумаги вернуть… письма нужные и одну расписку… Они ведь все равно
господам рыцарям тумана ни на что не пригодятся.
Она не всего лишилась: с нею ее бог и
господь; ее не
покидает и Матерь Божья; она сама мать.
— Рад бы не
покидать, дитя мое милое, наливное мое яблочко, да
господь позовет, никто не остановит. Пора подумать, как бы тебя пристроить… ты уж девка в поре… злые люди скажут скоро: устарок!..
— Ильза, Ильза, где ты? — спрашивал жалобно слепец, ловя в воздухе предмет, на который мог бы опереться. — Никто не слышит меня: я один в пустыне. Один?.. а
Господь Бог мой?.. Он со мной и меня не
покинет! — продолжал Конрад и, преклонив голову на грудь, погрузился в моление.
В это время Владимир
покинул мызу
господина Блументроста.
Дело в том, что в то время, когда я жуировал во Франции с
господином Савиным, чье имя я носил, случилось несчастье: в России против него были возбуждены разные уголовные и политические преследования, ему пришлось
покинуть родину и бежать в Америку.
— Во имя отца и сына и святого духа, — сказал он твердым голосом, держа левою рукой образ, а правою сотворив три крестные знамения, — этим божиим милосердием благословляю тебя, единородный и любезный сын мой Иван, и молю, да подаст тебе святой великомученик Георгий победу и одоление над врагом. Береги это сокровище, аки зеницу ока; не
покидай его никогда, разве
господь попустит ворогу отнять его у тебя. Знаю тебя, Иван, не у живого отнимут, а разве у мертвого. Помни на всякий час благословение родительское.
Лакей бросился исполнять приказание,
кинув недоумевающий взгляд на встревоженного
барина. После второго стакана Николай Леопольдович немного успокоился. Александра Яковлевна повторила ему о князе Гарине.
Надо было найти личность низшего разряда, конечно, самое лучшее жида, — и разгулявшиеся офицеры отнеслись с предложением такого рода к прислуживавшим евреям, но те, по трусости и жизнелюбию, не только не согласились сидеть на таком сеансе, но даже
покинули свои посты при торговле и предоставили всю лавку во власть
господ офицеров, а сами разбежались и скрылись, хотя, конечно, не переставали наблюдать из скрытных мест за тем, кто что будет брать, и вообще что станет далее делать шумливая компания.