Неточные совпадения
И Левина поразило то спокойное, унылое недоверие, с которым дети слушали эти слова матери. Они только были огорчены тем, что прекращена их занимательная игра, и не верили ни слову
из того, что говорила мать. Они и не могли верить, потому что не могли
себе представить всего объема того, чем они пользуются, и потому не могли
представить себе, что то, что они разрушают, есть то самое, чем они живут.
Любовь к женщине он не только не мог
себе представить без брака, но он прежде
представлял себе семью, а потом уже ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его знакомых, для которых женитьба была одним
из многих общежитейских дел; для Левина это было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
— То есть я в общих чертах могу
представить себе эту перемену. Мы всегда были дружны, и теперь… — отвечая нежным взглядом на взгляд графини, сказал Степан Аркадьич, соображая, с которым
из двух министров она ближе, чтобы знать, о ком
из двух придется просить ее.
Когда она проснулась на другое утро, первое, что представилось ей, были слова, которые она сказала мужу, и слова эти ей показались так ужасны, что она не могла понять теперь, как она могла решиться произнести эти странные грубые слова, и не могла
представить себе того, что
из этого выйдет.
«Что бы я был такое и как бы прожил свою жизнь, если б не имел этих верований, не знал, что надо жить для Бога, а не для своих нужд? Я бы грабил, лгал, убивал. Ничего
из того, что составляет главные радости моей жизни, не существовало бы для меня». И, делая самые большие усилия воображения, он всё-таки не мог
представить себе того зверского существа, которое бы был он сам, если бы не знал того, для чего он жил.
Что-то такое он
представлял себе в езде на степной лошади дикое, поэтическое,
из которого ничего не выходило; но наивность его, в особенности в соединении с его красотой, милою улыбкой и грацией движений, была очень привлекательна. Оттого ли, что натура его была симпатична Левину, или потому, что Левин старался в искупление вчерашнего греха найти в нем всё хорошее, Левину было приятно с ним.
Исполнение плана Левина
представляло много трудностей; но он бился, сколько было сил, и достиг хотя и не того, чего он желал, но того, что он мог, не обманывая
себя, верить, что дело это стоит работы. Одна
из главных трудностей была та, что хозяйство уже шло, что нельзя было остановить всё и начать всё сначала, а надо было на ходу перелаживать машину.
Можете
себе представить, mon cousin, — продолжала она, обращаясь исключительно к папа, потому что бабушка, нисколько не интересуясь детьми княгини, а желая похвастаться своими внуками, с тщательностию достала мои стихи из-под коробочки и стала их развертывать, — можете
себе представить, mon cousin, что он сделал на днях…
Теперь он тешил
себя заранее мыслью, как он явится с двумя сыновьями своими на Сечь и скажет: «Вот посмотрите, каких я молодцов привел к вам!»; как
представит их всем старым, закаленным в битвах товарищам; как поглядит на первые подвиги их в ратной науке и бражничестве, которое почитал тоже одним
из главных достоинств рыцаря.
Это один
из тех самых работников, красильщики-то,
представь себе, помнишь, я их тут еще защищал?
Самгин мог бы сравнить
себя с фонарем на площади:
из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего нового, интересного, а только оживляют в памяти знакомое, вычитанное
из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не
представлял, как он будет говорить о нем.
Он
представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной
из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее интересные русские книги и пишет свою книгу.
— Вообще — скучновато. Идет уборка после домашнего праздника, людишки переживают похмелье, чистятся, все хорошенькое, что вытащили для праздника
из нутра своего, — прячут смущенно. Догадались, что вчера вели
себя несоответственно званию и положению. А начальство все старается о упокоении, вешает злодеев. Погодило бы душить, они сами выдохнутся. Вообще, живя в провинции,
представляешь себе центральных людей… ну, богаче, что ли, с начинкой более интересной…
Клим Иванович Самгин был не настолько честолюбив, чтоб
представить себя одним
из депутатов или даже лидером партии, но он вспомнил мнение Лютова о нем и, нимало не напрягая воображение, вполне ясно увидел
себя в ложе членов правительства.
—
Представьте себе, — слышал Клим голос, пьяный от возбуждения, —
представьте, что
из сотни миллионов мозгов и сердец русских десять, ну, пять! — будут работать со всей мощью энергии, в них заключенной?
Бальзаминов. Порядок, маменька, обыкновенный. Узнал я, что в доме есть богатые невесты, и начал ходить мимо. Они смотрят да улыбаются, а я
из себя влюбленного
представляю. Только один раз мы встречаемся с Лукьян Лукьянычем (я еще его не знал тогда), он и говорит: «За кем вы здесь волочитесь?» Я говорю: «Я за старшей». А и сказал-то так, наобум. «Влюбитесь, говорит, в младшую, лучше будет». Что ж, маменька, разве мне не все равно?
Райский с трудом
представлял себе, как спали на этих катафалках: казалось ему, не уснуть живому человеку тут. Под балдахином вызолоченный висящий купидон, весь в пятнах, полинявший, натягивал стрелу в постель; по углам резные шкафы, с насечкой
из кости и перламутра.
Но хоть я и ждал его все эти три дня и
представлял себе почти беспрерывно, как он войдет, а все-таки никак не мог вообразить наперед, хоть и воображал
из всех сил, о чем мы с ним вдруг заговорим после всего, что произошло.
Представьте себе, во мне это, кажется, одно
из болезненных или, лучше, неправильных впечатлений детства.
Одни утверждают, что у китайцев вовсе нет чистого вкуса, что они насилуют природу, устраивая у
себя в садах миньятюрные горы, озера, скалы, что давно признано смешным и уродливым; а один
из наших спутников, проживший десять лет в Пекине, сказывал, что китайцы, напротив, вернее всех понимают искусство садоводства, что они прорывают скалы, дают по произволу течение ручьям и устраивают все то, о чем сказано, но не в таких жалких, а, напротив, грандиозных размерах и что пекинские богдыханские сады
представляют неподражаемый образец в этом роде.
Боже сохрани, застанет непогода!»
Представьте себе этот вой ветра, только в десять, в двадцать раз сильнее, и не в поле, а в море, — и вы получите слабое понятие о том, что мы испытывали в ночи с 8-го на 9-е и все 9-е число июля, выходя
из Китайского моря в Тихий океан.
Можете
себе представить, каково было, не спавши, не евши, сидеть и держаться, чтоб не полететь
из своего угла.
Такая фура очень живописна:
представьте себе длинную телегу сажени в три, с круглым сводом
из парусины, набитую до того этим магометанским народом, что некоторые мужчины и дети, не помещаясь под холстиной, едва втиснуты туда, в кучу публики, и торчат, как сверхкомплектные поленья в возах с дровами.
Японские лодки непременно хотели пристать все вместе с нашими: можете
себе представить, что
из этого вышло. Одна лодка становилась поперек другой, и все стеснились так, что если б им поручили не пустить нас на берег, то они лучше бы сделать не могли того, как сделали теперь, чтоб пустить.
Когда он думал и говорил о том, что даст революция народу, он всегда
представлял себе тот самый народ,
из которого он вышел, в тех же почти условиях, но только с землей и без господ и чиновников.
Бросить ее — он чувствовал это — теперь он не мог, а между тем не мог
себе представить, что выйдет
из его отношений к ней.
Из предыдущего можно
себе представить, что это был за опекун.
— Оскар? О, это безнадежно глупый человек и больше ничего, — отвечала Агриппина Филипьевна. —
Представьте себе только: человек
из Петербурга тащится на Урал, и зачем?.. Как бы вы думали? Приехал удить рыбу. Ну, скажите ради бога, это ли не идиотство?
Вы только
представьте себе,
из кого состоит эта дворянская опека, — ни дать ни взять какая-нибудь оффенбаховская оперетка!
— Совершенно справедливо на этот раз изволите
из себя выходить, Варвара Николавна, и я вас стремительно удовлетворю. Шапочку вашу наденьте, Алексей Федорович, а я вот картуз возьму — и пойдемте-с. Надобно вам одно серьезное словечко сказать, только вне этих стен. Эта вот сидящая девица — это дочка моя-с, Нина Николаевна-с, забыл я вам ее
представить — ангел Божий во плоти… к смертным слетевший… если можете только это понять…
Мне самому стыдно делать такие предположения, а между тем,
представьте себе это, именно ведь подсудимый это самое и утверждает: после меня, дескать, когда я уже вышел
из дому, повалив Григория и наделав тревоги, он встал, пошел, убил и ограбил.
Здесь тоже будем где-нибудь в глуши землю пахать, а я всю жизнь американца
из себя представлять буду.
— Уверен,
представьте себе! — отвела вдруг она его руку, не выпуская ее, однако,
из своей руки, краснея ужасно и смеясь маленьким, счастливым смешком, — я ему руку поцеловала, а он говорит: «и прекрасно». — Но упрекала она несправедливо: Алеша тоже был в большом смятении.
— Не по-ни-маете? — протянул он укоризненно. — Охота же умному человеку этакую комедь
из себя представлять!
Затем,
представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только
из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди
себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Первые
представляют собой прямые долины, узкие в вершинах и постепенно расширяющиеся книзу, вторые — изломанные и состоящие
из целого ряда котловин, замыкаемых горами, так что вперед сказать, куда повернет река, — невозможно.
Мы попали на Тютихе в то время, когда кета шла
из моря в реки метать икру.
Представьте себе тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их идти против воды и преодолевать препятствия.
В 2 км от устья ее с правой стороны издавна живут удэгейцы. Стойбище их состоит
из 4 фанз. В 1906 году их тут было только 15 человек обоего пола. В одном переходе от Арму, ниже по Иману, есть другое удэгейское стойбище, Лаолю, с населением в восемь человек. Лаолю
представляет собой поляну с правой стороны реки длиной 4 км и шириной 1,5 км.
Приблизительно еще с час мы шли лесом. Вдруг чаща начала редеть. Перед нами открылась большая поляна. Тропа перерезала ее наискось по диагонали. Продолжительное путешествие по тайге сильно нас утомило. Глаз искал отдыха и простора. Поэтому можно
себе представить, с какой радостью мы вышли
из леса и стали осматривать поляну.
Горный хребет, служащий водоразделом между нею и Тютихе,
представляет собой один
из отрогов Сихотэ-Алиня, высотой в среднем 1100 м.
Уехав
из Вятки, меня долго мучило воспоминание об Р. Мирясь с
собой, я принялся писать повесть, героиней которой была Р. Я
представил барича екатерининских времен, покинувшего женщину, любившую его, и женившегося на другой.
«…
Представь себе дурную погоду, страшную стужу, ветер, дождь, пасмурное, какое-то без выражения небо, прегадкую маленькую комнату,
из которой, кажется, сейчас вынесли покойника, а тут эти дети без цели, даже без удовольствия, шумят, кричат, ломают и марают все близкое; да хорошо бы еще, если б только можно было глядеть на этих детей, а когда заставляют быть в их среде», — пишет она в одном письме
из деревни, куда княгиня уезжала летом, и продолжает: «У нас сидят три старухи, и все три рассказывают, как их покойники были в параличе, как они за ними ходили — а и без того холодно».
Можно
себе представить стройное trio, составленное
из отца — игрока и страстного охотника до лошадей, цыган, шума, пиров, скачек и бегов, дочери, воспитанной в совершенной независимости, привыкшей делать что хотелось, в доме, и ученой девы, вдруг сделавшейся
из пожилых наставниц молодой супругой.
Представьте себе оранжерейного юношу, хоть того, который описал
себя в «The Dream»; [«Сон» (англ.).]
представьте его
себе лицом к лицу с самым скучным, с самым тяжелым обществом, лицом к лицу с уродливым минотавром английской жизни, неловко спаянным
из двух животных: одного дряхлого, другого по колена в топком болоте, раздавленного, как Кариатида, постоянно натянутые мышцы которой не дают ни капли крови мозгу.
Никто в те времена не отрекся бы от подобной фразы: «Конкресцирование абстрактных идей в сфере пластики
представляет ту фазу самоищущего духа, в которой он, определяясь для
себя, потенцируется
из естественной имманентности в гармоническую сферу образного сознания в красоте».
Глядя на какой-нибудь невзрачный, старинной архитектуры дом в узком, темном переулке, трудно
представить себе, сколько в продолжение ста лет сошло по стоптанным каменным ступенькам его лестницы молодых парней с котомкой за плечами, с всевозможными сувенирами
из волос и сорванных цветов в котомке, благословляемых на путь слезами матери и сестер… и пошли в мир, оставленные на одни свои силы, и сделались известными мужами науки, знаменитыми докторами, натуралистами, литераторами.
Обед
представлял собой подобие малиновецкого и почти сплошь готовился
из деревенской провизии.
Прежде всего укажу на Перхунова и Метальникова,
из которых первый, выражаясь нынешним языком,
представлял собой либеральный элемент, а второй — элемент консервативный.
Крестьянство задыхалось под игом рабства, но зато оно было sancta simplicitas; [святая простота (лат.).] чиновничество погрязало в лихоимстве, но и это было своего рода sancta simplicitas; невежество, мрак, жестокость, произвол господствовали всюду, но и они
представляли собой одну
из форм sancta simplicitas.
Само
собой разумеется, что такого рода работа, как бы она по наружности ни казалась успешною, не
представляла устойчивых элементов,
из которых могла бы выработаться способность к логическому мышлению.