Неточные совпадения
В особенно затруднительном положении очутилась Василиса. Она и Яков, как сказано, дали обет, если барыня
придет в себя и выздоровеет, он — поставит большую вызолоченную свечу
к местной иконе в приходской
церкви, а она — сходит пешком в Киев.
Однако, несмотря на порядок и хозяйственный расчет, Еремей Лукич понемногу
пришел в весьма затруднительное положение: начал сперва закладывать свои деревеньки, а там и
к продаже приступил; последнее прадедовское гнездо, село с недостроенною
церковью, продала уже казна,
к счастью, не при жизни Еремея Лукича, — он бы не вынес этого удара, — а две недели после его кончины.
Бегать он начал с двадцати лет. Первый побег произвел общее изумление. Его уж оставили в покое: живи, как хочешь, — казалось, чего еще нужно! И вот, однако ж, он этим не удовольствовался, скрылся совсем. Впрочем, он сам объяснил загадку,
прислав с дороги
к отцу письмо, в котором уведомлял, что бежал с тем, чтобы послужить
церкви Милостивого Спаса, что в Малиновце.
По воскресеньям он аккуратно ходил
к обедне. С первым ударом благовеста выйдет из дома и взбирается в одиночку по пригорку, но идет не по дороге, а сбоку по траве, чтобы не запылить сапог.
Придет в
церковь, станет сначала перед царскими дверьми, поклонится на все четыре стороны и затем приютится на левом клиросе. Там положит руку на перила, чтобы все видели рукав его сюртука, и в этом положении неподвижно стоит до конца службы.
Мне часто
приходило в голову, что если бы люди
церкви, когда христианское человечество верило в ужас адских мук, грозили отлучением, лишением причастия, гибелью и вечными муками тем, которые одержимы волей
к могуществу и господству,
к богатству и эксплуатации ближних, то история сложилась бы совершенно иначе.
Свадьба была тихая;
придя из
церкви, невесело пили чай, мать сейчас же переоделась и ушла
к себе в спальню укладывать сундуки, вотчим сел рядом со мною и сказал...
Нельзя ждать, что
церковь извне
к нам
придет.
— А кто же их утешит, этих старушек? — просто ответил о. Сергей. — Ведь у них никого не осталось, решительно никого и ничего, кроме
церкви… Молодые, сильные и счастливые люди поэтому и забывают
церковь, что увлекаются жизнью и ее радостями, а когда
придет настоящее горе, тяжелые утраты и вообще испытания, тогда и они вернутся
к церкви.
Очень жалею, что не могу ничем участвовать в постройке читинской
церкви. Тут нужно что-нибудь значительнее наших средств.
К тому же я всегда по возможности лучше желаю помочь бедняку какому-нибудь, нежели содействовать в украшениях для строящихся
церквей. По-моему, тут моя лепта ближе
к цели. Впрочем, и эти убеждения не спасают от частых налогов по этой части. Необыкновенно часто
приходят с кружками из разных мест, и не всегда умеешь отказать…
Павел, чтоб спастись от одного этого храпа, решился уйти
к заутрени и, сам не зная — куда
пришел, очутился в
церкви девичьего Никитского монастыря.
Мужик
придет к нему за требой — непременно требует, чтобы в телеге приезжал и чтобы ковер ему в телеге был: «Ты, говорит, не меня, а сан мой почитать должен!» Кто теперь на улице встретится, хоть малый ребенок, и шапки перед ним не снимет, он сейчас его в
церковь — и на колени: у нас народ этого не любит!
По картинкам, изображавшим Христа, по рассказам о нем она знала, что он, друг бедных, одевался просто, а в
церквах, куда беднота
приходила к нему за утешением, она видела его закованным в наглое золото и шелк, брезгливо шелестевший при виде нищеты.
Вот и сегодня. Ровно в 16.10 — я стоял перед сверкающей стеклянной стеной. Надо мной — золотое, солнечное, чистое сияние букв на вывеске Бюро. В глубине сквозь стекла длинная очередь голубоватых юниф. Как лампады в древней
церкви, теплятся лица: они
пришли, чтобы совершить подвиг, они
пришли, чтобы предать на алтарь Единого Государства своих любимых, друзей — себя. А я — я рвался
к ним, с ними. И не могу: ноги глубоко впаяны в стеклянные плиты — я стоял, смотрел тупо, не в силах двинуться с места…
И подарки дорогие
присылал он
к ней, и в
церквах становился супротив нее, и на бешеном коне мимо ворот скакал, и в кулачном бою ходил один на стену.
Вся Слобода
пришла в движение.
Церковь божией матери ярко осветилась. Встревоженные жители бросились
к воротам и увидели множество огней, блуждающих во дворце из покоя в покой. Потом огни образовали длинную цепь, и шествие потянулось змеею по наружным переходам, соединявшим дворец со храмом божиим.
К сумеркам он отшагал и остальные тридцать пять верст и, увидев кресты городских
церквей, сел на отвале придорожной канавы и впервые с выхода своего задумал попитаться: он достал перенедельничавшие у него в кармане лепешки и, сложив их одна с другою исподними корками, начал уплетать с сугубым аппетитом, но все-таки не доел их и, сунув опять в тот же карман, пошел в город. Ночевал он у знакомых семинаристов, а на другой день рано утром
пришел к Туганову, велел о себе доложить и сел на коник в передней.
Так что предсказание о том, что
придет время, когда все люди будут научены богом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е., переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы,
церкви останутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся без употребления, — уже не мечта, а определенная, новая форма жизни,
к которой с всё увеличивающейся быстротой приближается человечество.
В самом деле, ведь стоит только вдуматься в положение каждого взрослого, не только образованного, но самого простого человека нашего времени, набравшегося носящихся в воздухе понятий о геологии, физике, химии, космографии, истории, когда он в первый раз сознательно отнесется
к тем, в детстве внушенным ему и поддерживаемым
церквами, верованиям о том, что бог сотворил мир в шесть дней; свет прежде солнца, что Ной засунул всех зверей в свой ковчег и т. п.; что Иисус есть тоже бог-сын, который творил всё до времени; что этот бог сошел на землю за грех Адама; что он воскрес, вознесся и сидит одесную отца и
придет на облаках судить мир и т. п.
Передонов выбирал родителей, что попроще:
придет, нажалуется на мальчика, того высекут, — и Передонов доволен. Так нажаловался он прежде всего на Иосифа Крамаренка его отцу, державшему в городе пивной завод, — сказал, что Иосиф шалит в
церкви. Отец поверил и наказал сына. Потом та же участь постигла еще нескольких других.
К тем, которые, по мнению Передонова, стали бы заступаться за сыновей, он и не ходил: еще пожалуются в округ.
— Гражданин преестественный! сын
церкви достолюбезный! Являешь мудрость! являешь кротость! Две зари в природе: заря восходящая и заря заходящая — так же и у человеков. Мужайся! В лепоте
к нам
пришел, в лепоте и отходишь! И да сопутствует…
Мое предчувствие не обмануло меня. Олеся переломила свою боязнь и
пришла в
церковь; хотя она поспела только
к середине службы и стала в церковных сенях, но ее приход был тотчас же замечен всеми находившимися в
церкви крестьянами. Всю службу женщины перешептывались и оглядывались назад.
У меня в сердце было одно: «Уходи!» Я
пришел в деревню как раз в воскресенье, прямо
к мессе, в
церковь.
В самый день именин княгиня, одетая в нарядное белое платье, отправилась в коляске в католическую
церковь для выслушания обедни и проповеди. Барон, во фраке и белом галстуке, тоже поехал вместе с ней. Князь видел это из окна своего кабинета и только грустно усмехнулся. По случаю приглашения, которое он накануне сделал Елене, чтобы она
пришла к ним на вечер, у него опять с ней вышел маленький спор.
Пришли люди, прикосновенные
к постройке храма Христа спасителя,
пришел адвокат, выигравший какое-то волшебное дело и сейчас же поспешивший сделаться «барином»; наконец, появился грек, который, поселившись в версте от меня, влез в нашу скромную сельскую
церковь и выстроил себе что-то вроде горнего места, дабы все видели как он, Самсон Дюбекович, своего бога почитает.
Тут, судари мои, мы уж квартального с собою лгать подрядили: тот всякий день
приходит и врет, что ищут да не находят. Марфа Андревна ему всякий день синенькую, а меня всякий день
к ранней обедне посылают, в
церковь Иоанну Воинственнику молебен о сбежавшей рабе служить…
Когда возвращались из
церкви, то бежал вслед народ; около лавки, около ворот и во дворе под окнами тоже была толпа.
Пришли бабы величать. Едва молодые переступили порог, как громко, изо всей силы, вскрикнули певчие, которые уже стояли в сенях со своими нотами; заиграла музыка, нарочно выписанная из города. Уже подносили донское шипучее в высоких бокалах, и подрядчик-плотник Елизаров, высокий, худощавый старик с такими густыми бровями, что глаза были едва видны, говорил, обращаясь
к молодым...
Пришли в
церковь. Марья остановилась у входа и не посмела идти дальше. И сесть не посмела, хотя
к обедне заблаговестили только в девятом часу. Так и стояла все время.
Сходит
к празднику в
церковь, оттуда домой
придет, о божественном разговаривает с детьми, потом пообедает, ложится спать…
— Да, — отвечаю сквозь слезы, — он улетел. Ты из него душу, как голубя из клетки, выпустил! — и, повергшись
к ногам усопшего, стенал я и плакал над ним даже до вечера, когда
пришли из монастырька иноки, спрятали его мощи, положили в гроб и понесли, так как он сим утром, пока я, нетяг, спал,
к церкви присоединился.
В одно из воскресений, в конце июля, я
пришел к Волчаниновым утром, часов в девять. Я ходил по парку, держась подальше от дома, и отыскивал белые грибы, которых в то лето было очень много, и ставил около них метки, чтобы потом подобрать их вместе с Женей. Дул теплый ветер. Я видел, как Женя и ее мать, обе в светлых праздничных платьях, прошли из
церкви домой и Женя придерживала от ветра шляпу. Потом я слышал, как на террасе пили чай.
— Ну…
К церкви приходи, буде.
— Узнавать-то нечего, не стоит того, — ответил Морковников. — Хоша ни попов, ни
церкви Божьей они не чуждаются и, как служба в
церкви начнется,
приходят первыми, а отойдет — уйдут последними; хоша раза по три или по четыре в году
к попу на дух ходят и причастье принимают, а все же ихняя вера не от Бога. От врага наваждение, потому что, ежели б ихняя вера была прямая, богоугодная, зачем бы таить ее? Опять же тут и волхвования, и пляска, и верченье, и скаканье. Божеско ли это дело, сам посуди…
Майор еще раз повторил обещание
прийти, и действительно
пришел в назначенный вечер
к Евангелу вместе с Катериной Астафьевной, которой майор ничего не рассказал о своих намерениях, и потому она была только удивлена, увидя, что неверующий Филетер Иваныч, при звоне
к вечерне, прошел вместе с Евангелом в
церковь и стал в алтаре.
В десять часов нас повели в
церковь — слушать часы и обедню. Уроков не полагалось целую неделю, но никому и в голову не
приходило шалить или дурачиться — все мы были проникнуты сознанием совершающегося в нас таинства. После завтрака Леночка Корсак
пришла к нам с тяжелой книгой Ветхого и Нового завета и читала нам до самого обеда. Обед наш состоял в этот день из жидких щей со снетками, рыбьих котлет с грибным соусом и оладий с патокой. За обедом сидели мы необычайно тихо, говорили вполголоса.
После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями;
приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый. А там зазвонили
к вечерне, солнце опустилось за лесом, и день прошел. Вернувшись из
церкви, преосвященный торопливо помолился, лег в постель, укрылся потеплей.
По воскресеньям Екатерина Петровна неукоснительно бывала в своей приходской
церкви — святых Афанасия и Кирилла, а по большим праздникам ездила
к обедне в Новодевичий монастырь и после службы
приходила к могильному склепу Хвостовых, где служила панихиды об успокоении душ усопших рабов Божиих Ольги, Марии, Ираиды и Василия.
Карла. Швед, как
пришел из-за этого моря, застал врасплох наших да и завладел всем здешним краем и святую
церковь в нем разорил. За что ж дерется ныне наш православный батюшка (снимает шляпу) государь Петр Алексеевич, как не за свое добро, за отчину свою давнюю? Видите, как она примкнута
к России, будто с нею срослась. Россия-то вправо, рубеж зеленою каемочкою означен.
Но в ветхих хороминах, за
церковью Благовещения, жил первый господин всея Руси. В них замыслил и заложил он будущее могущество ее; сюда, встревоженные признаками этого могущества, государи
присылали своих послов ему поклоняться и искать с ним связей. Подходя
к этим хороминам, царедворцы русские усерднее слагали молитвы архистратигу небесного воинства, да помилует их от гнева грозного земного владыки.
На этой почве М. Тареев
приходит к чисто духовному христианству, порывающему со всякой видимой
церковью, а кн.
[Если Андрей Николаевич
приходил в
церковь Пантелеймона перед начатием ранней обедни и видел, что священник готовится начинать литургию один, без диакона, которого Муравьев уже знал за человека ленивого
к молитве, то Андрей Николаевич тотчас же просил батюшку «подождать», а за диаконом посылал сторожа с приказанием «поднять его с постели».
Синод этого вычисления государю, может быть не вывел (прим. Лескова).] «
пришел пьяный в
церковь к вечернему пению: сел на скамейку неподалеку от св. престола и…» В указе, хотя и печатном, но слишком точно, не по-печатному, выражено, что сделал отец Сперансов.
Но стоит только поверить Христу, что он принес благо на землю, поверить, что он дает нам, жаждущим, ключ воды живой, и
прийти к нему, чтобы увидать, как коварен обман
церкви и как безумны наши страдания тогда, когда спасение наше так близко.
4) В Кинешемском уезде, того же 29-го марта (в понедельник, на Пасхе),
пришли в
церковь к вечерне пьяные весь причт, и дьячок с пономарем стали буянить.
Потом ей привели аббата à robe longue, [в длинном платье,] он исповедывал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен,
к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную, католическую
церковь, и что на-днях сам папа узнает о ней и
пришлет ей какую-то бумагу.
Три года Константин Пизонский пробыл дьячком полковой
церкви и, наконец, по ходатайству матери, возвращен для ее прокормления. Но своей старухи Константин Пизонский, возвратясь домой, уже не застал на свете. Он
пришел в Старый Город и явился
к дяде-староверу Mapкелу Дееву. Маркел Семенович Деев допустил Пизонского
к себе на глаза, выслушал все, что тот говорил ему, а потом позвал всех, кто у него был в семье, и сказал племяннику...
Скажем одно: он сделал хуже, чем поп Кирилл с полою сторожа… 2) В том же марте, в городе Торопце, соборный дьякон Ефим Покровский
пришел пьяный
к литургии и повел себя так, что его надо было выслать вон из
церкви, но он ни за что не хотел выйти, «пока полицейским десятником был выведен».
Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла
к 10, я слышу, что в соседней
церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что́ стрелка
приходит на 10 часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Тогда одному из родственников покойной, Альфреду Юнгу, плохому редактору «Киевского телеграфа», но прекрасного сердца человеку,
пришла мысль броситься
к митрополиту и просить у него разрешения похоронить покойницу как следует, по обрядам
церкви, несмотря на врачебно-полицейские акты, которые исключали эту возможность.
Церковь пришла в состояние полного нестроения, и собор должен был заняться бытовым устройством
церкви, определением ее отношения
к государству, установлением патриархата и т. п.