Неточные совпадения
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел
даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие»
пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
— Прим. издателя.] не успевают перевозить
дары земные, на продажу назначенные, жители же от бескормицы в отощание
приходят.
Кнуров. Найдите таких людей, которые посулят вам десятки тысяч
даром, да тогда и браните меня. Не трудитесь напрасно искать; не найдете. Но я увлекся в сторону, я
пришел не для этих разговоров. Что это у вас за коробочка?
Я согласен, потому что опять-таки этого заменить нечем, но не уходите теперь
даром, — вдруг прибавил он, почти умоляя, — если уж подали милостыню —
пришли, то не уходите
даром: ответьте мне на один вопрос!
Ибо зрит ясно и говорит себе уже сам: «Ныне уже знание имею и хоть возжаждал любить, но уже подвига не будет в любви моей, не будет и жертвы, ибо кончена жизнь земная и не
придет Авраам хоть каплею воды живой (то есть вновь
даром земной жизни, прежней и деятельной) прохладить пламень жажды любви духовной, которою пламенею теперь, на земле ее пренебрегши; нет уже жизни, и времени более не будет!
Статую эту, долженствовавшую представить молящегося ангела, он выписал из Москвы; но отрекомендованный ему комиссионер, сообразив, что в провинции знатоки скульптуры встречаются редко, вместо ангела
прислал ему богиню Флору, много лет украшавшую один из заброшенных подмосковных садов екатерининского времени — благо эта статуя, весьма, впрочем, изящная, во вкусе рококо, с пухлыми ручками, взбитыми пуклями, гирляндой роз на обнаженной груди и изогнутым станом, досталась ему, комиссионеру,
даром.
— На что же это по трактирам-то, дорого стоит, да и так нехорошо женатому человеку. Если не скучно вам со старухой обедать — приходите-ка, а я, право, очень рада, что познакомилась с вами; спасибо вашему отцу, что
прислал вас ко мне, вы очень интересный молодой человек, хорошо понимаете вещи,
даром что молоды, вот мы с вами и потолкуем о том о сем, а то, знаете, с этими куртизанами [царедворцами (от фр. courtisan).] скучно — все одно: об дворе да кому орден дали — все пустое.
Он
приходил в раздевальню «дворянского» отделения, сидел в ней часа два, принимал от приказчика выручку и клал ее в несгораемый шкаф. Затем звал цирюльника. Он ежедневно брился — благо
даром, не платить же своему деньги, а в одиннадцать часов аккуратно являлся брат Федор, забирал из шкафа пачки денег, оставляя серебро брату, — и уходил.
Так что если, с одной стороны, мы не имеем права не принимать в соображение смягчающих обстоятельств, то, с другой стороны, обязываемся не упускать из вида и того, что провидение, усеивая наш жизненный путь спасительными искушениями, в то же время
приходит к нам на выручку с двумя прекраснейшими своими
дарами.
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но
пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия
пришли мне в голову, что я испугался, подумав о том, сколько времени я потерял
даром, и тотчас же, в ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
— Мне показалось еще за границей, что можно и мне быть чем-нибудь полезною. Деньги у меня свои и
даром лежат, почему же и мне не поработать для общего дела? К тому же мысль как-то сама собой вдруг
пришла; я нисколько ее не выдумывала и очень ей обрадовалась; но сейчас увидала, что нельзя без сотрудника, потому что ничего сама не умею. Сотрудник, разумеется, станет и соиздателем книги. Мы пополам: ваш план и работа, моя первоначальная мысль и средства к изданию. Ведь окупится книга?
— Боярин! — вскричал Перстень, и голос его изменился от гнева, — издеваешься ты, что ли, надо мною? Для тебя я зажег Слободу, для тебя погубил своего лучшего человека, для тебя, может быть, мы все наши головы положим, а ты хочешь остаться?
Даром мы сюда, что ли,
пришли? Скоморохи мы тебе, что ли, дались? Да я бы посмотрел, кто бы стал глумиться надо мной! Говори в последний раз, идешь али нет?
— А вы, сударь, возьмите-ка да поусерднее о
даре помолитесь, он и
придет, — вмешался шепотом карлик.
[Да будет позволено сказать (лат.).] оператор врачебной управы вполголоса объясняет своему соседу: «timeo — боюсь, а не опасаюсь; et dona ferentes — и
дары приносящих, а не „даже тогда, когда они
приходят с
дарами“; следственно, „боюсь данайцев и
дары приносящих“ — вот как по-настоящему перевести следует».
— Ваше превосходительство! один древний сказал: Timeo Danaos et dona ferentes! Это значит: опасаюсь данайцев даже тогда, когда они
приходят с
дарами…
— Хорошо, пошли за ним: пусть посмотрит Настеньку. Да скажи ему: если он ей пособит, то просил бы у меня чего хочет; но если ей сделается хуже, то,
даром что он колдун, не отворожится… запорю батогами!.. Ну, ступай, — продолжал боярин, вставая. — Через час, а может быть, и прежде, я
приду к вам и взгляну сам на больную.
Да я, примерно, не о том говорю, рази я говорю:
приходи, дядя, ко мне
даром хлеб есть — рази я это говорю? — перебил Глеб.
— Да что, матушка,
пришло, знать, время, пора убираться отселева, — уныло отвечал Аким. — Сам ноне сказал: убирайся, говорит, прочь отселева! Не надыть, говорит, тебя, старого дурака:
даром, говорит, хлеб ешь!.. Ну, матушка, бог с ним! Свет не без добрых людей… Пойду: авось-либо в другом месте гнушаться не станут, авось пригожусь, спасибо скажут.
Почему-то вина и сигары инженер получал из-за границы беспошлинно; икру и балыки кто-то
присылал ему
даром, за квартиру он не платил, так как хозяин дома поставлял на линию керосин; и вообще на меня он и его дочь производили такое впечатление, будто все лучшее в мире было к их услугам и получалось ими совершенно
даром.
Коршунов (принужденно хохочет). Так этакой-то у тебя порядок в доме! Этакие ты моды завел: у тебя пьяные гостей обижают! Хе, хе, хе. Я, говорит, в Москву поеду, меня здесь не понимают. В Москве-то уж такие дураки повывелись, там смеются над ними. Зятюшка, зятюшка! Хе, хе, хе! Любезный тестюшка! Нет, шалишь, я
даром себя обидеть не позволю. Нет, ты теперь приди-ка ко мне да покланяйся, чтоб я дочь-то твою взял.
С этой целью он прямо присоветовал городничему
прислать к нему на дух полосатого квартального на первой же неделе. А на духу он обещал его хорошенько пронять и, гневом Божиим припугнув, все от него выведать, что в нем есть тайного и сокровенного и за что он всего касающего чуждается и
даров не приемлет. А затем сказал: «Увидим по открытому страхом виду его совести, чему он подлежать будет, и тому его и подвергнем, да спасется дух».
Краснов. Ой, аль и вправду нейти? Да нет, что баловаться-то! Девушка гуляй, а дела не забывай! Не
приди нынче за деньгами, так после неделю
даром проходишь. И как далеко идти-то! Чтоб его!.. За реку ведь! С час проходишь, прах его побери! (Берет картуз.) Так ты говоришь: погоди!
Но я о себе-то, о кавалерах только говорю: мы привыкли принимать себе такое женское внимание и сакрифисы в простоте, без рассуждений, как
дар Венеры Марсу следующий, и ничего продолжительного ни для себя не требовали, ни сами не обещали, а
пришли да взяли — и поминай как звали.
Ему
пришло в голову, что двенадцати рублей ему оттого не жалко, что они достались ему
даром.
Домой он
пришел в сильном раздумье: как человек умный, он хорошо понимал, что подобного энтузиазма и такой неподдельной горести нельзя было внушить
даром; но почему и за что все это?
Работник. Хлеба много, девать некуда, а вкус-то уж он в нем разобрал. Теперь опять накурили и в бочку слили и от людей спрятали.
Даром поить людей не будем. А кого нам нужно, того попоим. Нынче вот я научил его стариков-мироедов позвать, попоить их, чтобы они его от деда отделили, ничего бы деду не дали. Нынче и срок мой вышел, три года прошло, и дело мое готово. Пускай сам старшой
приходит смотреть. Не стыдно и ему показать.
Старшой. Да как же ты смеешь с пустыми руками ко мне ворочаться? Да еще краюшку какую-то вонючую принес; что ты надо мной смеяться вздумал? А? Что ты в аду
даром хлеб есть хочешь? Другие стараются, хлопочут. Вот ведь они (показывает на чертенят), кто 10000, кто 20000, кто вон 200000 доставил. Из монахов — и то 112 привел. А ты с пустыми руками
пришел да еще какую-то краюшку принес. Да мне басни рассказываешь! Болтаешься ты, не работаешь. Вот они у тебя и отбились от рук. Погоди ж, брат, я тебя выучу.
— Да у своего же мужичка… на хлебах… Подсоблял ему кое-что править… пока господь сил не отнял… Он меня и кормил, матушка… Ну, как сил-то не стало, случилась со мной беда-то, расшибся,
пришел ему в тяготу… Он кормить-то и не стал меня… Вестимо, в чужих людях
даром хлеба не дадут…
Ко сбору ты, старый,
прийти опоздал,
Ждать некогда было боярам,
Ты песней награды себе не стяжал,
Ничьих за неё не услышишь похвал,
Трудился, убогий, ты
даром...
«Итак, если ты принесешь
дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там
дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда
приди и принеси
дар твой» (Матф. V, 23 — 24).
Развивая теорию возможности усвоения мыслей, нетрудно
прийти к тому, что люди не должны говорить ни одного слова
даром, потому что всякий разговор есть ряд мыслей» [«Современник», март 1872 г. «Русская литература», стр. 70.].
— Вот до чего мы дожили! — заголосила она. — Боже мой! Какой-нибудь лекаришка, дрянь, вчерашний лакей, делает нам предложение! Благородный!.. Благородный! Ха! ха! Скажите пожалуйста, какое благородство! Сваху
прислал! Нет вашего отца! Он не оставил бы этого
даром! Пошлый дурак! Хам!
Верные слуги пошли, царский
дар старикам принесли, старики сребро, злато приняли, сладким суслом царских слуг напоя́ли: слуги к белому царю
приходят, вести про мордву ему доводят: «Угостили нас мордовски старики, напоили суслом сладким, накормили хлебом мягким».
Прошла добрая минута времени, показавшаяся им чуть ли не получасом, пока Павла Артемьевна
пришла в себя и обрела
дар слова.
— Я затем их к тебе и
прислал, — отвечал Горданов. — Я знаю, что у меня они проваляются
даром, а ты из них можешь выкроить пользу и себе, и делу.
Моя жена —
даром, что она лютеранка, она верит в русского бога и привечает разных бродячих монахов и странников, которых я, между нами сказать, терпеть не могу; но представьте вы себе, что один из таких господ, какой-то Павлин, до сих пор иногда пишущий нам непостижимые письма, смысл которых становится ясен после какого-нибудь непредвиденного события, недели три тому назад
прислал нам письмо, в котором между всяким вздором было сказано; «а плод, богу предназначенный он ангелом заповест сохранить во всех путях, и на руках его возьмут, и не разбиется».
— Вы не хорошие и не плохие. Он за народное дело в тюрьме сидел, бедных
даром лечит, а к вашему порогу подойдет бедный, — «доченька, погляди, там под крыльцом корочка горелая валялась, собака ее не хочет есть, — подай убогому человеку!» Ваше название — «файдасыз» [Великолепное татарское слово, значит оно: «человек, полезный только для самого себя». Так в Крыму татары называют болгар. (Прим. В. Вересаева.)]!.. Дай, большевики
придут, они вам ваши подушки порастрясут!
Он тебя из-за угла помоями обливает, а ты к нему на поклон с
дарами приходишь…
„Я
пришел утешить вас
дарами Священного Писания”, — сказал Гаген.
— Такой
дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство, — говорил Поппель. — Взамен же обещает
прислать тебе врача от двора своего, мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а вельми мудрый, ученый, имеющий на звание лекаря лист от самого императора, славный не только в цесарских владениях, но и в чужих землях. И велел тебе, мой светлейший, высокий господин, сказать, не доверяйся слишком пришлому к тебе из немецкой земли лекарю.
— На все необходимы не только отвага, но и ум… Об этом-то я и хотел посоветоваться с тобой и еще кое с кем и послал герольдов собрать на совет всех соседей… Один из моих рейтаров попался в лапы русских и лишь хитростью спасся и
пришел ползком в замок… Он говорит, что они уже близко… Надо нам тоже приготовиться к встрече. Полно нам травить, пора палить! А? Какова моя мысль!
Даром, что в старом парнике созрела.
— На все необходимы не только отвага, но и ум… Об этом-то я и хотел посоветоваться с тобою и еще кой с кем и послал герольдов собрать на совет всех соседей… Один из моих рейтаров попался в лапы русских и лишь хитростью спасся и
пришел ползком в замок… Он говорит, что они уже близко… Надо нам тоже приготовляться к встрече. Полно нам травить, пора палить! А? Какова мысль!
Даром, что в старом парнике созрела.
— И после того, — вскричала Аделаида, смотря на свою гостью с особенным уважением, — после этого
придут мне сказать, что нет людей, награжденных чудесным
даром предведения! Только вчера вечером объявлена нам эта неожиданная новость, и ты в то ж время проведала о ней?
— Отдай этот
дар назад тому, кто
прислал его! — сказал с негодованием Владимир, оттолкнув руку татарина.
Этот
дар прислал мне он в последний день моего рождения; никто мне этого не сказывал, но я знаю, что это
прислал он.
Среди простого, по их мнению глупого белорусского населения, им и в голову не
приходило принимать какие-либо предосторожности, а это население, возбужденное слухами о событиях в Польше и Литве, стало однако сильно толковать, что паны что-то не
даром разъездились, что-то недоброе замышляют, и что за ними надо поприсматривать.
Вскоре по приезде Ермака Тимофеевича он
прислал послов с
дарами, прося защиты казаков от ногаев, будто бы угрожавших его улусу. Ермак поверил и послал к нему в помощь Ивана Кольца с сорока лучшими воинами.
— Пойдемте, помолимся! Он этим временем
придет в себя, я его исповедую и приобщу — запасные
дары со мной, — тихо произнес он и направился было в другую комнату, но княгиня Зоя остановила его.
Выходя из дому и
приходя домой, не видит он более Анастасии; только иногда, возвращаясь к себе, находит он на крыльце брошенную сверху ветку, перо попугая, которое было подарено Софьей Фоминишной маленькому любимцу великого князя и перешло от Андрея к дочери боярина. Раз нашел он даже ленту из косы. Он понимает, откуда
дары, он понимает эту немую беседу и, счастливый, дорожит ею выше всех милостей Ивана Васильевича.
— Для этого я бы советовал вам… — начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему
пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и
даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало).