Неточные совпадения
В городе вообще ожидали двух событий: свадьбы Марфеньки
с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе свадьбы Веры
с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания,
произошло что-то непонятное. Вера явилась на минуту в день рождения
сестры, не сказала ни
с кем почти слова и скрылась
с Тушиным в сад, откуда ушла к себе, а он уехал, не повидавшись
с хозяйкой дома.
Трудно и почти невозможно (по крайней мере я не берусь) дать вам отчет на сем листке во всем том, что
происходило со мной со времени нашей разлуки — о 14-м числе надобно бы много говорить, но теперь не место, не время, и потому я хочу только, чтобы дошел до вас листок, который, верно, вы увидите
с удовольствием; он скажет вам, как я признателен вам за участие, которое вы оказывали бедным
сестрам моим после моего несчастия, — всякая весть о посещениях ваших к ним была мне в заключение истинным утешением и новым доказательством дружбы вашей, в которой я, впрочем, столько уже уверен, сколько в собственной нескончаемой привязанности моей к вам.
Егор Егорыч
с нервным вниманием начал прислушиваться к тому, что
происходило в соседних комнатах. Он ждал, что раздадутся плач и рыдания со стороны
сестер; этого, однако, не слышалось, а, напротив, скоро вошли к нему в комнату обе
сестры, со слезами на глазах, но, по-видимому, сохранившие всю свою женскую твердость. Вслед за ними вошел также и Антип Ильич, лицо которого сияло полным спокойствием.
Между братом и
сестрой произошла выразительная немая сцена: Гордей Евстратыч стоял
с опущенной головой, а модница улыбалась двусмысленной улыбкой: дескать, что уши-то развесил, разве не видишь, что девка ломается просто для порядку.
И
сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно скрывала от меня. Она часто шепталась
с Машей. Когда я подходил к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе
происходило что-то такое, чего она боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не встретиться в саду или не остаться со мною вдвоем, она все время держалась около Маши, и мне приходилось говорить
с нею редко, только за обедом.
Глафира. Я не знаю, что сделалось. Что-то
произошло вдруг для нас
с сестрой неожиданное.
Сестра о чем-то плакала, стали всё распродавать, меня отправили к Меропе Давыдовне, а сами скрылись куда-то, исчезли, кажется, за границу. Конечно, я сама виновата, очень виновата: мне надо было там ловить жениха — это было очень легко; а я закружилась, завертелась, как глупая девчонка; я себе этого никогда не прощу.
Он сидел и рыдал, не обращая внимания ни на
сестру, ни на мертвого: бог один знает, что тогда
происходило в груди горбача, потому что, закрыв лицо руками, он не произнес ни одного слова более… он, казалось, понял, что теперь боролся уже не
с людьми, но
с провидением и смутно предчувствовал, что если даже останется победителем, то слишком дорого купит победу: но непоколебимая железная воля составляла всё существо его, она не знала ни преград, ни остановок, стремясь к своей цели.
Вчера он открылся Ольге; — наконец он нашел ее, он встретился
с сестрой, которую оставил в колыбели; наконец… о! чудна природа; далеко ли от брата до
сестры? — а какое различие!.. эти ангельские черты, эта демонская наружность… Впрочем разве ангел и демон
произошли не от одного начала?..
Приходилось долгожданные Вальдегановские щетки бросить и ждать всего от времени, но тем часом начиналось дело о дуэли, затянувшееся за отсутствием прикосновенных лиц, и
произошло маленькое qui pro quo, [Недоразумение (лат.).] вследствие которого Глафира настойчиво требовала, чтобы Жозеф повидался
с сестрой, и как это ни тяжело, а постарался привести, при ее посредстве, Подозерова к соглашению не раздувать дуэльной истории возведением больших обвинений на Горданова, потому что иначе и тот
с своей стороны поведет кляузу.
Вчера вернулся он к обеду, и конец дня прошел чрезвычайно пресно. Нить искренних разговоров оборвалась. Ему стало особенно ясно, что если
с Серафимой не нежиться, не скользить по всему, что навернется на язык в их беседах, то содержания в их сожительстве нет. Под видимым спокойствием Серафимы он чуял бурю. В груди ее назрела еще б/ольшая злоба к двоюродной
сестре. Если та у них заживется,
произойдет что-нибудь безобразное.
—
Сестра не знает, что
произошло здесь в течение месяца
с небольшим.
Потомок Карла Скавронского, латыша крестьянина, родного брата императрицы Екатерины I, в девицах Марты Скавронской, имел в гербе три розы, напоминавшие о трех
сестрах Скавронских, «жаворонок», по-латышски — «skawronek», так как от этого слова
произошла их фамилия, и двуглавые русские орлы, в данном случае, не только по правилам геральдики, свидетельствовавшие об особенном благоволении государя к поданному, но и заявившие о родстве Скавронских
с императорским домом.
Разговор этот
происходил в июле 1581 года между Максимом Яковлевичем Строгановым, высоким, красивым, мужчиною лет тридцати,
с чисто русским открытым лицом — несколько выдающиеся только скулы его указывали на примесь татарской крови — и старухой лет под пятьдесят, Лукерьей Антиповной, нянькой его
сестры Ксении Яковлевны, в одной из горниц обширных хором братьев Строгановых.
Горе
сестры и невесты покойного было неописуемо. Их несколько раз выносили из церкви в обмороке. Последний обморок
с молодыми девушками
произошел в момент опущения гроба в могилу. Великолепный поминальный обед в доме безвременного угасшего князя завершил печальную церемонию.
— Adieu, André! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия
происходят от Бога, и что люди никогда не бывают виноваты.] — были последние слова, которые он слышал от
сестры, когда прощался
с нею.