Неточные совпадения
— Вы бы послушали, как и что говорит
рабочий, которого — помните? — мы
встретили…
— Я-то? Я — в людей верю. Не вообще в людей, а вот в таких, как этот Кантонистов. Я, изредка,
встречаю большевиков. Они, брат, не шутят! Волнуются
рабочие, есть уже стачки с лозунгами против войны, на Дону — шахтеры дрались с полицией, мужичок устал воевать, дезертирство растет, — большевикам есть с кем разговаривать.
— Красиво сидит, — шептала Варвара. — Знаешь, кого я
встретила в школе? Дунаева,
рабочий, такой веселый, помнишь? Он там сторож или что-то в этом роде. Не узнал меня, но это он — нарочно.
— После я
встречал людей таких и у нас, на Руси, узнать их — просто: они про себя совсем не говорят, а только о судьбе
рабочего народа.
— Не стреляют. Может быть… Ах, как мало оружия у нас! Но все-таки
рабочие победят, Клим, вот увидишь! Какие люди! Ты Кутузова не
встречал?
— Ученики Ленина несомненно вносят ясность в путаницу взглядов на революцию. Для некоторых сочувствующих
рабочему движению эта ясность будет спасительна, потому что многие не отдают себе отчета, до какой степени и чему именно они сочувствуют. Ленин прекрасно понял, что необходимо обнажить и заострить идею революции так, чтоб она оттолкнула все чужеродное. Ты
встречала Степана Кутузова?
Он видел, что какие-то разношерстные люди строят баррикады, которые, очевидно, никому не мешают, потому что никто не пытается разрушать их, видел, что обыватель освоился с баррикадами, уже привык ловко обходить их; он знал, что
рабочие Москвы вооружаются, слышал, что были случаи столкновений
рабочих и солдат, но он не верил в это и солдат на улице не
встречал, так же как не
встречал полицейских.
Варвара по вечерам редко бывала дома, но если не уходила она — приходили к ней. Самгин не чувствовал себя дома даже в своей
рабочей комнате, куда долетали голоса людей, читавших стихи и прозу. Настоящим, теплым, своим домом он признал комнату Никоновой. Там тоже были некоторые неудобства; смущал очкастый домохозяин, он, точно поджидая Самгина, торчал на дворе и,
встретив его ненавидящим взглядом красных глаз из-под очков, бормотал...
Эту группу, вместе с гробом впереди ее, окружала цепь студентов и
рабочих, державших друг друга за руки, у многих в руках — револьверы. Одно из крепких звеньев цепи — Дунаев, другое —
рабочий Петр Заломов, которого Самгин
встречал и о котором говорили, что им была организована защита университета, осажденного полицией.
Рабочие удивлялись,
встречая теперь Галактиона.
Движение на улицах здесь гораздо значительнее, чем в наших уездных городах, и это легко объяснить приготовлениями к
встрече начальника края, главным же образом — преобладанием в здешнем населении
рабочего возраста, который большую часть дня проводит вне дома.
Арестантское платье отличается рутинным, неуклюжим покроем, который стесняет в движениях
рабочего человека, и потому во время нагрузки парохода или на дорожных работах вы не
встретите каторжного, одетого в длиннополый армяк или халат; но неудобства от покроя на практике легко устраняются продажей и меной.
Рабочих на Рублихе всего больше интересовало то, как теперь Карачунский встретится с Родионом Потапычем, а встретиться они были должны неизбежно, потому что Карачунский тоже начинал увлекаться новой шахтой и следил за работой с напряженным вниманием. Эта
встреча произошла на дне Рублихи, куда спустился Карачунский по стремянке.
При входе в этот корпус Луку Назарыча уже
встречал заводский надзиратель Подседельников, держа снятую фуражку наотлет. Его круглое розовое лицо так и застыло от умиления, а круглые темные глаза ловили каждое движение патрона. Когда рассылка сообщил ему, что Лука Назарыч ходит по фабрике, Подседельников обежал все корпуса кругом, чтобы
встретить начальство при исполнении обязанностей. Рядом с ним вытянулся в струнку старик уставщик, — плотинного и уставщика
рабочие звали «сестрами».
Какой-нибудь Тетюев пользовался княжескими почестями, а насколько сильна была эта выдержка на всех уральских заводах, доказывает одно то, что и теперь при
встрече с каждым, одетым «по-городски», старики
рабочие почтительно ломают шапки.
У входа в катальную их
встретил рабочий с зажженным пуком березовой лучины.
Полицейские шли угрюмо, быстро, стараясь ничего не видеть и будто не слыша восклицаний, которыми провожали их.
Встречу им трое
рабочих несли большую полосу железа и, направляя ее на них, кричали...
К вечеру явился Николай. Обедали, и за обедом Софья рассказывала, посмеиваясь, как она
встречала и прятала бежавшего из ссылки человека, как боялась шпионов, видя их во всех людях, и как смешно вел себя этот беглый. В тоне ее было что-то, напоминавшее матери похвальбу
рабочего, который хорошо сделал трудную работу и — доволен.
Мошка согласился с радостью, но выговорил, чтобы сверх похлебки из фасоли, которою он в качестве бедного родственника исключительно питался, ему давали ежедневно еще по две головки чесноку. Мало того, он до такой степени распалился ревностью, что стал приставать к
рабочим, чтоб они при
встрече с ним показывали свиное ухо, что последние охотно и исполняли.
Рабочие в кожаных фартуках
встретили нового товарища довольно равнодушно.
Те же высокие костлявые фигуры
рабочих, пряденики на ногах, кожаные передники, синие пестрядевые рубахи и истомленные запеченные лица мы
встречали везде, где совершалась тяжелая огненная работа.
Поэтому общество очень холодно
встретило теперь пропаганду Овэна, и с 1830 года он является уже почти исключительно в союзе с работниками; его имя стоит во главе некоторых предприятий, в которых
рабочее сословие вступало в борьбу с своими хозяевами.
Нас
встретил доверенный Флегонта Флегонтовича — Пластунов, совсем еще молодой человек с рыжеватыми усиками; характерное и сердитое лицо, умные холодные глаза и свободная манера держать себя производили на первый раз довольно выгодное впечатление; очевидно, молодой человек пойдет далеко и, вероятно, недаром пользовался таким доверием Флегонта Флегонтовича. Около избы, на завалинке, сидело человек пять
рабочих — это была вторая партия. Из избы доносились какие-то хриплые крики и крупная ругань.
— Как я рад, как я рад такой приятной
встрече, — говорил Никита Федорыч, обнимая и крепко целуя Флора Гаврилова, к немалому изумлению веденеевского приказчика. «Что за светло воскресенье нашло на него», — думает Флор Гаврилов. И вспало ему на ум то же самое, что подумалось и капитану, и
рабочему с богатырскими плечами, и пассажирам: «Хлебнул, должно быть, ради сырой погоды».
— В народных массах совершился несомненный перелом, большевизм изживается. В Купянске жители
встретили нас на коленях, с колокольным звоном. Когда полки наши выступали из Кубани, состав их был двести — триста человек, а в Украйну они вступают в составе по пять, по шесть тысяч. Крестьяне массами записываются в добровольцы. В Харькове
рабочие настроены резко антибольшевистски, не позволили большевикам эвакуировать заводы. Вот увидишь, через два месяца мы будем в Москве.
На станциях мы
встречали вооруженных милиционеров. На одном разъезде нас обогнал поезд с боевой дружиной, мчавшейся на соседнюю станцию, где черносотенцы напали на
рабочих.
Наряду с китайцами-торгашами и
рабочими, которые тоже не прочь поторговать, вы
встречаете массу нищих китайцев.