Неточные совпадения
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину
на романах и альбомах, вполовину
на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только, что
тот не находится, что отвечать ей; но власть эта
распространяется только
на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало
на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем
тем какое-то отрадное чувство
распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
— Извините, сударь, — дрожа со злости, ответил Лужин, — в письме моем я
распространился о ваших качествах и поступках единственно в исполнении
тем самым просьбы вашей сестрицы и мамаши описать им: как я вас нашел и какое вы
на меня произвели впечатление? Что же касается до означенного в письме моем,
то найдите хоть строчку несправедливую,
то есть что вы не истратили денег и что в семействе
том, хотя бы и несчастном, не находилось недостойных лиц?
— Ich danke, [Благодарю (нем.).] — сказала
та и тихо, с шелковым шумом, опустилась
на стул. Светло-голубое с белою кружевною отделкой платье ее, точно воздушный шар,
распространилось вокруг стула и заняло чуть не полкомнаты. Понесло духами. Но дама, очевидно, робела
того, что занимает полкомнаты и что от нее так несет духами, хотя и улыбалась трусливо и нахально вместе, но с явным беспокойством.
Заметив вскользь, что Авдотья Романовна стала особенно внимательно вслушиваться, Зосимов несколько более
распространился на эту
тему.
Вероятно, и
те и другие вышли из одной колыбели, Средней Азии, и, конечно, составляли одно племя, которое в незапамятные времена
распространилось по юго-восточной части материка и потом перешло
на все окрестные острова.
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять вышел
на крыльцо.
На дворе было темно, сыро, тепло, и
тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или
распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
И в путях империалистической политики было много злого, порожденного ограниченной неспособностью проникать в души
тех культур и рас,
на которые
распространялось империалистическое расширение, была слепота к внешним задачам человечества.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил
на время свое обвинение и нашел необходимым
распространиться о Смердякове, с
тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Дойдя до этого момента в своей речи, Ипполит Кириллович, очевидно избравший строго исторический метод изложения, к которому очень любят прибегать все нервные ораторы, ищущие нарочно строго поставленных рамок, чтобы сдерживать собственное нетерпеливое увлечение, — Ипполит Кириллович особенно
распространился о «прежнем» и «бесспорном» и высказал
на эту
тему несколько в своем роде занимательных мыслей.
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о
том, что «грязную воду» он очень берег. Одни слова, говорил он, выходят из уст человека и
распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся
на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Бо́льшая часть дня уже прошла. Приближался вечер. По мере
того как становилось прохладнее, туман глубже проникал
на материк. Словно грязная вата, он спускался с гор в долины,
распространяясь шире и шире и поглощая все, с чем приходил в соприкосновение.
Об Якове-Турке и рядчике нечего долго
распространяться. Яков, прозванный Турком, потому что действительно происходил от пленной турчанки, был по душе — художник во всех смыслах этого слова, а по званию — черпальщик
на бумажной фабрике у купца; что же касается до рядчика, судьба которого, признаюсь, мне осталось неизвестной,
то он показался мне изворотливым и бойким городским мещанином. Но о Диком-Барине стоит поговорить несколько подробнее.
Но об этом довольно — пожалуй, станешь
распространяться о
том, что должно быть не
на бумаге, а где-нибудь в другом месте.
Виссарион, как человек практический, не преминул сейчас же
тем воспользоваться и начал для m-me Николовой делать маленькие вечера,
на которых, разумеется, всегда бывал и начальник губернии, — и
на весь город
распространился слух, что губернатор очень благоволит к инженеру Захаревскому, а это имело последствием
то, что у Виссариона от построек очутилось в кармане тысяч пять лишних; кроме
того, внимание начальника губернии приятно щекотало и самолюбие его.
Знала ли Раиса Павловна, что проделывал набоб и отчасти Прейн? Луша бывала у ней по-прежнему и была уверена, что Раиса Павловна все знает, и поэтому не считала нужным
распространяться на эту
тему. По удвоенной нежности Раисы Павловны она чувствовала
на себе
то, что переживала эта странная женщина, и начала ее ненавидеть скрытой и злой ненавистью.
Потом разговор естественно перешел
на ожидаемый праздник; потом старик
распространился о
том, как мы будем дарить, и чем далее углублялся он в свой предмет, чем более о нем говорил,
тем приметнее мне становилось, что у него есть что-то
на душе, о чем он не может, не смеет, даже боится выразиться.
— Рамка эта, заключающая в себе все фигуры, — продолжала gnadige Frau, — означает, что хитрость и злоба людей заставляют пока масонов быть замкнутыми и таинственными,
тем не менее эти буквы
на рамке: N, S, W и О, — выражают четыре страны света и говорят масонам, что, несмотря
на воздвигаемые им преграды, они уже вышли чрез нарисованные у каждой буквы врата и
распространились по всем странам мира.
Владыко позвонил стоявшим
на столе колокольчиком. Вошел служка в длиннополом сюртуке. Владыко ничего ему не проговорил, а только указал
на гостя. Служка понял этот знак и вынес губернскому предводителю чай, ароматический запах которого
распространился по всей комнате. Архиерей славился
тем, что у него всегда подавался дорогой и душистый чай, до которого он сам был большой охотник. Крапчик, однако, отказался от чаю, будучи, видимо, чем-то озабочен.
Позитивисты, коммунисты и все проповедники научного братства проповедуют расширять
ту любовь, которую люди имеют к себе и к своим семьям и к государству,
на всё человечество, забывая
то, что любовь, которую они проповедуют, есть любовь личная, которая могла, разжижаясь,
распространиться до семьи; еще более разжижаясь,
распространиться до естественного отечества; которая совершенно исчезает, касаясь искусственного государства, как Австрия, Англия, Турция, и которой мы даже не можем себе представить, когда дело касается всего человечества, предмета вполне мистического.
Мало-помалу стали
распространяться и усиливаться слухи, что майор не только строгонек, как говорили прежде, но и жесток, что забравшись в свои деревни, особенно в Уфимскую, он пьет и развратничает, что там у него набрана уже своя компания, пьянствуя с которой, он доходит до неистовств всякого рода, что главная беда: в пьяном виде немилосердно дерется безо всякого резону и что уже два-три человека пошли
на тот свет от его побоев, что исправники и судьи обоих уездов, где находились его новые деревни, все
на его стороне, что одних он задарил, других запоил, а всех запугал; что мелкие чиновники и дворяне перед ним дрожкой дрожат, потому что он всякого, кто осмеливался делать и говорить не по нем, хватал середи бела дня, сажал в погреба или овинные ямы и морил холодом и голодом
на хлебе да
на воде, а некоторых без церемонии дирал немилосердно какими-то кошками.
Она всегда была в дружеских отношениях с Ариной Васильевной; узнав, что Куролесов и ей очень понравился, она открылась, что молодой майор без памяти влюблен в Парашеньку;
распространилась в похвалах жениху и сказала, что ничего так не желает, «как пристроить при своей жизни свою внучку-сиротинку, и уверена в
том, что она будет счастлива; что она чувствует, что ей уже недолго жить
на свете, и потому хотела бы поторопиться этим делом».
Во-первых, нам указывают
на какие-то климатические условия; но это доказательство до
того уже несостоятельно, что нет даже надобности и
распространяться о нем.
— В таком случае вот видите что, — произнесла Татьяна Васильевна, энергически повертываясь лицом к Бегушеву
на своем длинном кресле,
на котором она до
того полулежала, вся обернутая пледами, и при этом ее повороте от нее
распространился запах камфары
на весь вагон. — Поедемте вместе со мной
на будущее лето по этой ненавистной мне Европе: я вас введу во все спиритические общества, и вы, может быть, в самом деле уверуете!..
— Решительно ничего.
На практике устал! — поспешил он ей ответить и потом, как бы не утерпев, вслед же за
тем продолжал: — Москва — это удивительная сплетница: поутру я навещал одного моего больного биржевика, который с ужасом мне рассказал, что
на бирже
распространилась паника, может быть, совершенно ложная, а он между
тем на волос от удара… Вот и лечи этих биржевиков!..
Я не стану
распространяться о
том, как устроивала свое городское житье моя мать, как она взяла к себе своих сестер, познакомилась с лучшим казанским обществом, делала визиты, принимала их, вывозила своих сестер
на вечера и
на балы, давала у себя небольшие вечера и обеды; я мало обращал
на них внимания, но помню, как во время одного из таких обедов приехала к нам из Москвы первая наша гувернантка, старуха француженка, мадам Фуасье, как влетела она прямо в залу с жалобою
на извозчиков и всех нас переконфузила, потому что все мы не умели говорить по-французски, а старуха не знала по-русски.
В послании этом выражается частию вообще дух
того времени, частию же личный характер Адриана, отличавшегося приверженностью к старине столько же, как и предшественник его, патриарх Иоаким. Но, независимо от этого, в его послании находим мы свидетельство о
том, что обычай брить бороды начался в России со времен самозванцев и с
тех пор, несмотря
на многие запрещения, постоянно
распространялся до времен царя Алексея Михайловича.
Не будем говорить о
том, часто ли и в какой степени художник и поэт ясно понимают, что именно выразится в их произведении, — бессознательность художнического действования давно уже стала общим местом, о котором все толкуют; быть может, нужнее ныне резко выставлять
на вид зависимость красоты произведения от сознательных стремлений художника, нежели
распространяться о
том, что произведения истинно творческого таланта имеют всегда очень много непреднамеренности, инстинктивности.
Но так как это была единственная форма западноевропейской жизни, которая не только привилась, но даже значительно усовершенствовалась, и так как с нею отождествилась идея о просвещении,
то весьма естественно, что сомнение в ее доброкачественности
распространилось огулом и
на все прочие результаты, выработанные цивилизацией Запада.
— О тетушка! Поверьте искренним чувствам… моего удовольствия, — подхватил генерал. Он уже отчасти опомнился, а так как при случае он умел говорить удачно, важно и с претензиею
на некоторый эффект,
то принялся
распространяться и теперь. — Мы были так встревожены и поражены известиями о вашем нездоровье… Мы получали такие безнадежные телеграммы, и вдруг…
Большая или меньшая доля такого успеха выпадает непременно
на долю всякого талантливого произведения; но
то, что в нем остается, принадлежит таланту, о сущности и значении которого мы здесь не станем
распространяться.
После него зло быстро стало
распространяться и усиливаться: в вышнем классе общества перестали исполняться церковные обряды, появилось множество знатных господ и госпож, зараженных полковником Вейссом, все пошло
на иностранный манер (
том II, стр. 518).
Со времени Крылова,
на всю Россию опозорившего надменных потомков славных римских гусей, у нас нет надобности
распространяться о
том, что защита привилегий породы смешна и постыдна.
Далее словоохотливая рассказчица
распространялась обыкновенно о
том, как вообще мертвецы ненавидят живых людей за
то, что последние остаются
на земле как бы взамен их и пользуются всеми мирскими благами и удовольствиями. Она присовокупляла, тут же в доказательство справедливости слов своих, что всем известный кузнец Дрон вскоре после смерти стал являться в селе, пугал всех, и что кума Татьяна сама, своими глазами, видела его раз за барским овином.
Ну, о
том, что я в офицерских чинах выкомаривал, не буду
распространяться. Подробности письмом. Скажу коротко: пил, буянил, писал векселя, танцевал кадриль в публичных домах, бил жидов, сидел
на гауптвахте. Но одно скажу: вот вам честное мое благородное слово — в картах всегда бывал корректен. А выкинули меня все-таки из-за карт. Впрочем, настоящая-то причина была, пожалуй, и похуже. Эх, не следовало бы. Ну, да все едино — расскажу.
Правда, некоторые из его песен
распространяются в публике и возбуждают сочувствие благодаря
тому, что они положены
на музыку и могут быть петы в обществе, с аккомпанементом фортепьяно.
Это-с единоличное мнение министра государственных имуществ, который, когда был возбужден общий вопрос по сему предмету,
то полагал с своей стороны, что
на те случаи, где нарушены границы генерального межевания, не должно
распространяться десятилетней давности, и с ним, однако, никто не согласился…
Едва тронулся омнибус, незнакомец умильно прищурил глаза, ласково провел ладонью по свертку, находившемуся
на коленях литератора, — и произнес вопросительно заискивающим голосом: — «литературное что-нибудь?…» Литератор сказал, что это чистая бумага, — думал отделаться; но незнакомец этим не удовольствовался; он наговорил литератору тысячу самых незаслуженных комплиментов,
распространился во всеуслышание о трудах его; и с
тех пор, всюду его преследует; осведомляется о
том, что он пишет и скоро ли думает подарить читателей (страстных поклонников его таланта!) — новым произведением…
Много не
распространяясь, скажу только, что я несказанно обрадовался и в
то же время чуть не сгорел со стыда, когда при повороте от графской усадьбы увидел
на берегу старое, изможденное честным трудом и болезнями, святое лицо старика Михея…
Для людей, смотрящих
на плотскую любовь как
на удовольствие, рождение детей потеряло свой смысл и, вместо
того чтобы быть целью и оправданием супружеских отношений, стало помехой для приятного продолжения удовольствий, и потому и вне брака и в браке стало
распространяться употребление средств, лишающих женщину возможности деторождения. Такие люди лишают себя не только
той единственной радости и искупления, которые даются детьми, но и человеческого достоинства и образа.
Хотя собственная область веры есть свышепознаваемое, трансцендентное Божество, но она
распространяется и
на то, что принципиально не недоступно для знания, однако таково лишь для данного момента: таковы не наступившие еще, но имеющие наступить события, вообще будущее, или же прошедшие, но вне человеческого ведения лежащие события — прошлое.
После пурги в атмосфере водворилось равновесие.
На небе исчезли последние бровки туч. Снег, пригретый весенними солнечными лугами, быстро оседал. Талая вода, сбегающая с гор,
распространялась по льду реки. Всюду появились большие промоины. Словом, здесь, в низовьях Копи, мы застали
ту же картину, что и
на Анюе месяц назад.
Между
тем через китайцев, скупщиков мехов, стали
распространяться слухи о
том, что
на реке Ботчи у удэхейцев живет один русский. Слухи эти дошли до Владивостока, потом пробрались и в Иркутск, а там решили, что это не кто иной, как Гроссевич, и что он находится в плену у удэхейцев.
Выздоровев, я немедленно определился
на службу, но о службе моей я не стану
распространяться: это была канцелярская служба, как большинство служб этого рода,
то есть служба весьма необременительная — и для меня, как для «генеральского родственника», даже совсем легкая.
Тетка Павла любит
распространяться о
том, будто их предок провожал Михаила Феодоровича, когда его выбрали в Москве
на царство, и чуть ли не спас его.
Люди генерации моего дяди видали его несколько раньше в этой роли и любили
распространяться о
том, как он заразительно и долго хохочет перед Жевакиным.
На меня этот смех не подействовал тогда так заразительно, и мне даже как бы неприятно было, что я не нашел в Кочкареве
того самого Михаила Семеновича, который выступал в городничем и Фамусове.
Такая репутация очень скоро
распространилась между тогдашней пишущей братией, и
на мои редакционные среды стало являться много народа. И никто не уходил безрезультатно, если в
том, что он приносил, было что-нибудь стоящее, живое, талантливое.
— Нехорошо-с, молодой человек! — ворчал Прокофий Осипыч. — Ваша речь, может быть, годится для покойника, но в отношении живого она — одна насмешка-с! Помилуйте, что вы говорили? Бескорыстен, неподкупен, взяток не берет! Ведь про живого человека это можно говорить только в насмешку-с. И никто вас, сударь, не просил
распространяться про мое лицо. Некрасив, безобразен, так
тому и быть, но зачем всенародно мою физиономию
на вид выставлять? Обидно-с!
Румянец пробивался
на его лице где только мог, но нигде просторно не
распространялся, а проступал пятнами, и оттого молодое, едва опушавшееся мягкою бородкою лицо отрока имело вид и здоровый и в
то же время нездоровый.
Задолго до поездки моей
на выставку вышел следующий роман Золя «Страница романа». О нем я здесь
распространяться не стану,
тем более, что читатели «Слова» очень недавно прочли его в русском переводе. Меня опять-таки интересовал в нем один, чисто литературный вопрос.