Неточные совпадения
— Я не буду судиться. Я никогда не зарежу, и мне этого нe нужно. Ну уж! — продолжал он, опять перескакивая к совершенно нейдущему к делу, — наши земские учреждения и всё это — похоже на березки, которые мы натыкали, как
в Троицын день, для того чтобы было похоже на
лес, который сам
вырос в Европе, и не могу я от души поливать и верить
в эти березки!
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку
леса. Солнце зашло за
лес.
Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а
в низу, по которому поднимался пар, и на той стороне шли
в свежей, росистой тени. Работа кипела.
— Вот смотрите,
в этом месте уже начинаются его земли, — говорил Платонов, указывая на поля. — Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите ли этот молодник-лес? Это — сеяный. У другого
в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него
в восемь
вырос. Смотрите, вот
лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет
лес, тоже сеяный, а там опять. Смотрите на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого.
«
Вырастет, забудет, — подумал он, — а пока… не стоит отнимать у тебя такую игрушку. Много ведь придется
в будущем увидеть тебе не алых, а грязных и хищных парусов; издали нарядных и белых, вблизи — рваных и наглых. Проезжий человек пошутил с моей девочкой. Что ж?! Добрая шутка! Ничего — шутка! Смотри, как сморило тебя, — полдня
в лесу,
в чаще. А насчет алых парусов думай, как я: будут тебе алые паруса».
Увидя, что топор крестьянин нёс,
«Голубчик», Деревцо сказало молодое:
«Пожалуй, выруби вокруг меня ты
лес,
Я не могу
расти в покое...
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что
лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала
роса.
В густой темноте за рекою вспыхнул желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.
Он шел и смотрел, как
вырастают казармы; они строились тремя корпусами
в форме трапеции, средний был доведен почти до конца, каменщики выкладывали последние ряды третьего этажа, хорошо видно было, как на краю стены шевелятся фигурки
в красных и синих рубахах,
в белых передниках, как тяжело шагают вверх по сходням сквозь паутину
лесов нагруженные кирпичами рабочие.
После нескольких звуков открывалось глубокое пространство, там являлся движущийся мир, какие-то волны, корабли, люди,
леса, облака — все будто плыло и неслось мимо его
в воздушном пространстве. И он, казалось ему, все
рос выше, у него занимало дух, его будто щекотали, или купался он…
Ивана Ивановича «лесничим» прозвали потому, что он жил
в самой чаще
леса,
в собственной усадьбе, сам занимался с любовью этим
лесом,
растил, холил, берег его, с одной стороны, а с другой — рубил, продавал и сплавлял по Волге.
Лесу было несколько тысяч десятин, и лесное хозяйство устроено и ведено было с редкою аккуратностью; у него одного
в той стороне устроен был паровой пильный завод, и всем заведовал, над всем наблюдал сам Тушин.
Там были все наши. Но что это они делают? По поляне текла та же мутная речка,
в которую мы въехали. Здесь она дугообразно разлилась по луговине, прячась
в густой траве и кустах. Кругом
росли редкие пальмы. Трое или четверо из наших спутников, скинув пальто и жилеты, стояли под пальмами и упражнялись
в сбивании палками кокосовых орехов. Усерднее всех старался наш молодой спутник по Капской колонии, П. А. Зеленый, прочие стояли вокруг и смотрели,
в ожидании падения орехов. Крики и хохот раздавались по
лесу.
Вся местность с правой стороны реки Дагды до реки Локтоляги обезлесена пожарами.
В горах с левой стороны
растут исключительно хвойные
леса; внизу, по долине, участки гари чередуются с участками смешанного
леса, тоже со значительной примесью хвои.
Всюду
в обнажениях я видел кристаллические сланцы и кварцы, окрашенные окисью меди. Китайцы говорят, что на Сице есть золото, а
в горах — горный хрусталь.
В долине Сицы раньше были хорошие хвойные смешанные
леса, впоследствии выгоревшие. Теперь на месте пожарища
выросли березняки 25-летнего возраста.
Западный склон Сихотэ-Алиня пологий, но круче, чем
в истоках Арму. За перевалом сразу начинается
лес, состоящий из ели, пихты и лиственницы. По берегам речек
растут береза с желтой мохнатой корой, горный клен и ольха.
В нижнем течении река разбивается на протоки попарно, образуя острова, покрытые
лесом.
В верховьях ее
растут лиственницы, ель и пихта,
в среднем течении встречается кедр, а внизу по долине
растут хорошие смешанные
леса, состоящие из ясеня, ильма, тополя, осокоря, ольхи, черемухи, сирени, бересклета, липы и тонкоствольного тальника.
Наконец появились предрассветные сумерки. Туман сделался серовато-синим и хмурым. Деревья, кусты и трава на земле покрылись каплями
росы. Угрюмый
лес дремал. Река казалась неподвижной и сонной. Тогда я залез
в свой комарник и крепко заснул.
Здесь,
в горах,
растет преимущественно хвойный строевой
лес, а внизу,
в долине, — смешанный, состоящий из ясеня, тополя, вяза, ильма, клена, дуба, липы и бархата.
Билимбе — царство растений. По обоим берегам реки
лес растет так густо, что кажется, будто река течет
в коридоре. Наклонившиеся деревья во многих местах перепутались ветвями и образовали живописные арки.
Г-н Пеночкин придерживался насчет лесоводства русских понятий и тут же рассказал мне презабавный, по его словам, случай, как один шутник-помещик вразумил своего лесника, выдрав у него около половины бороды,
в доказательство того, что от подрубки
лес гуще не
вырастает…
В долине Ли-Фудзина
растут великолепные смешанные
леса.
Рододендроны были теперь
в полном цвету, и от этого скалы, на которых они
росли, казались пурпурно-фиолетовыми. Долину Фудзина можно назвать луговой. Старый дуб, ветвистая липа и узловатый осокорь
растут по ней одиночными деревьями. Невысокие горы по сторонам покрыты смешанным
лесом с преобладанием пихты и ели.
По реке Дунце
растет такой же хороший
лес, как и по реке Сице. С левой стороны
в горах преобладают лиственные породы, с правой — хвойные.
Несмотря на утомление и на недостаток продовольствия, все шли довольно бодро. Удачный маршрут через Сихотэ-Алинь, столь резкий переход от безжизненной тайги к живому
лесу и наконец тропка, на которую мы наткнулись, действовали на всех подбадривающим образом.
В сумерки мы дошли до пустой зверовой фанзы. Около нее был небольшой огород, на котором
росли брюква, салат и лук.
В этих местах
растет густой смешанный
лес с преобладанием кедра. Сильно размытые берега, бурелом, нанесенный водой, рытвины, ямы, поваленные деревья и клочья сухой травы, застрявшие
в кустах, — все это свидетельствовало о недавних больших наводнениях.
Поднявшись на Сихотэ-Алинь, я увидел, как и надо было ожидать, пологий склон к западу и обрывистый — к востоку. Такая же резкая разница наблюдается
в растительности. С западной стороны
растет хвойный
лес, а с восточной — смешанный, который ниже по реке очень скоро сменяется лиственным.
Вековые дубы, могучие кедры, черная береза, клен, аралия, ель, тополь, граб, пихта, лиственница и тис
росли здесь
в живописном беспорядке. Что-то особенное было
в этом
лесу. Внизу, под деревьями, царил полумрак. Дерсу шел медленно и, по обыкновению, внимательно смотрел себе под ноги. Вдруг он остановился и, не спуская глаз с какого-то предмета, стал снимать котомку, положил на землю ружье и сошки, бросил топор, затем лег на землю ничком и начал кого-то о чем-то просить.
По мере приближения к Сихотэ-Алиню строевой
лес исчезает все больше и больше и на смену ему выступают
леса поделочного характера, и наконец
в самых истоках
растет исключительно замшистая и жидкая ель, лиственница и пихта.
Леса по реке Кулумбе такие же, как и
в верховьях Имана:
в горах
растет кедр с большой примесью ели, а по долине — лиственница, белая береза, осина, ива, ольха, клен, пихта, липа, ясень, тополь, ильм и черемуха, встречается и тис, но одиночными деревьями.
Следующий день был воскресный. Пользуясь тем, что вода
в реке была только кое-где
в углублениях, мы шли прямо по ее руслу.
В средней части реки Сандагоу
растут такие же хорошие
леса, как и на реке Сыдагоу. Всюду виднелось множество звериных следов.
В одном месте река делает большую петлю.
В Уссурийском крае едва ли можно встретить сухие хвойные
леса, то есть такие, где под деревьями земля усеяна осыпавшейся хвоей и не
растет трава. Здесь всюду сыро, всюду мох, папоротники и мелкие осоки.
Здесь
в лесах растет много тиса. Некоторые деревья достигают 10 м высоты и метра
в обхвате на грудной высоте.
Заря чиста, и утро будет ясно.
Уходит день веселый, догорают
Последние лучи зари, все выше
И выше свет малиновый; потемки
Цепляются за сучья и
растут,
Преследуя зари румяный отблеск.
И скоро ночь
в росящемся
лесуС вершинами деревьев станет вровень.
Пора к шатрам,
в кругу гостей веселых
Окончить день и встретить новый. Песню
Последнюю пропой, пригожий Лель!
Факт
вырос в жизни, как
в лесу вырастает или сохнет дерево…
Чем дальше
в лес, тем больше дров: все арковцы должны, задолженность их
растет с каждым новым посевом, с каждою лишнею головой скота, а у некоторых она простирается уже до неоплатной цифры — двух и даже трехсот рублей на душу.
Положим, что
в настоящих лесных губерниях, при всем старании не так многочисленного их населения,
лесу не выведут, но во многих других местах, где некогда
росли леса, остались голые степи, и солома заменила дрова.
Зарость или порость, то есть молодой
лес приятен на взгляд, особенно издали. Зелень его листьев свежа и весела, но
в нем мало тени, он тонок и так бывает част, что сквозь него не пройдешь. Со временем большая часть дерев посохнет от тесноты, и только сильнейшие овладеют всею питательностью почвы и тогда начнут
расти не только
в вышину, но и
в толщину.
Вообще
в болотах, больше или меньше,
растут разные породы мхов, но есть собственно моховые болота, непременно поросшие
лесом и преимущественно еловым; они же называются и глухими.
Когда выведутся журавлята, то старики уводят их
в нежатый хлеб или
в луга, где
растут кусты и высокая трава; если же луга выкосят, то журавли скрываются с молодыми
в мелком
лесу, кустах и камышах уремы, а иногда
в лесных опушках.
Вот впереди показался какой-то просвет. Я полагал, что это река; но велико было наше разочарование, когда мы почувствовали под ногами вязкий и влажный мох. Это было болото, заросшее лиственицей с подлесьем из багульника. Дальше за ним опять стеною стоял дремучий
лес. Мы пересекли болото
в том же юго-восточном направлении и вступили под своды старых елей и пихт. Здесь было еще темнее. Мы шли ощупью, вытянув вперед руки, и часто натыкались на сучья, которые как будто нарочно
росли нам навстречу.
После полудня погода испортилась. Небо стало быстро заволакиваться тучами, солнечный свет сделался рассеянным, тени на земле исчезли, и все живое попряталось и притаилось. Где-то на юго-востоке
росла буря. Предвестники ее неслышными, зловещими волнами спускались на землю, обволакивая отдаленные горы, деревья
в лесу и утесы на берегу моря.
Вместе с молодежью прошелся он по аллеям: липы немного постарели и
выросли в последние восемь лет, тень их стала гуще; зато все кусты поднялись, малинник вошел
в силу, орешник совсем заглох, и отовсюду пахло свежим дромом,
лесом, травою, сиренью.
С вечера приготовленные
в дорогу телеги были выкачены на улицу, а из поднятых кверху оглобель
вырос целый
лес.
По мере того как одна сторона зеленого дуба темнеет и впадает
в коричневый тон, другая согревается, краснеет; иглистые ели и сосны становятся синими,
в воде
вырастает другой, опрокинутый
лес; босые мальчики загоняют дойных коров с мелодическими звонками на шеях; пробегают крестьянки
в черных спензерах и яркоцветных юбочках, а на решетчатой скамейке
в высокой швейцарской шляпе и серой куртке сидит отец и ведет горячие споры с соседом или заезжим гостем из Люцерна или Женевы.
Хоша я еще был махонькой, когда нас со старины сюда переселили, а помню, что не токма у нас на деревне, да и за пять верст выше,
в Берлинских вершинах, воды было много и по всей речке
рос лес; а старики наши, да и мы за ними, лес-то весь повырубили, роднички затоптала скотинка, вода-то и пересохла.
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский — купец или помещик — это так. Этому дай
в руки топор, он все безо времени сделает. Или с весны рощу валить станет, или скотину по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него, смотри, какой
лес на этом самом месте лет через сорок
вырастет!
Неудержимый поток света залил все небо, заставив спавшую землю встрепенуться малейшей фиброй, точно кругом завертелись мириады невидимых колес, валов и шестерней, заставлявших подниматься кверху ночной туман, сушивших
росу на траве и передававших рядом таинственных процессов свое движение всему, что кругом зеленело, пищало и стрекотало
в траве и разливалось
в лесу тысячами музыкальных мелодий.
Посредник обиделся (перед ним действительно как будто фига вдруг
выросла) и уехал, а Конон Лукич остался дома и продолжал «колотиться» по-старому. Зайдет
в лес — бабу поймает, лукошко с грибами отнимет; заглянет
в поле — скотину выгонит и штраф возьмет. С утра до вечера все
в маете да
в маете. Только
в праздник к обедне сходит, и как ударят к «Достойно», непременно падет на колени, вынет платок и от избытка чувств сморкнется.
Земли у него немного, десятин пятьсот с небольшим. Из них сто под пашней
в трех полях (он держится отцовских порядков), около полутораста под
лесом, слишком двести под пустошами да около пятидесяти под лугом; болотце есть, острец
в нем хорошо
растет, а кругом по мокрому месту, травка мяконькая. Но нет той пяди, из которой он не извлекал бы пользу, кроме
леса, который он, до поры до времени, бережет. И, благодарение создателю, живет, — не роскошествует, но и на недостатки не жалуется.
— Вот на этой пустоши бывает трава, мужички даже исполу с охотой берут. Болотце вон там
в уголку, так острец
растет, лошади его едят. А вот
в Лисьей-Норе — там и вовсе ничего не
растет: ни травы, ни
лесу. Продать бы вам, сударь, эту пустошь!
— А что вы думаете, ведь это идея! съездить разве
в самом деле… ха-ха! Ведь у нас… Право, отличная штука выйдет! Все была плешь, и вдруг на ней строевой
лес вырос… ха-ха! Ведь у нас волшебства-то эти… ха-ха! Благодарю, что надоумили! Съезжу, непременно съезжу… ха-ха!
«Вон лес-то
растет, а моркови негде сеять», — брюзжала она, хотя очень хорошо знала, что морковь было бы где сеять, если б она не пустила две лишние гряды под капусту; но Петр Михайлыч, отчасти по собственному желанию, отчасти по настоянию Настеньки, оставался тверд и оставлял большую часть сада
в том виде,
в каком он был, возражая экономке...