Неточные совпадения
Он все более определенно чувствовал в жизни Марины нечто таинственное или, по меньшей мере, странное. Странное отмечалось не только в противоречии ее политических и
религиозных мнений с ее деловой жизнью, — это противоречие не смущало Самгина, утверждая его скептическое отношение к «системам фраз». Но и в
делах ее были какие-то темные места.
В
религиозном отношении он был также типичным крестьянином: никогда не думал о метафизических вопросах, о начале всех начал, о загробной жизни. Бог был для него, как и для Араго, гипотезой, в которой он до сих пор не встречал надобности. Ему никакого
дела не было до того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, который так казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как и творение в 6
дней.
Я каждый
день молюсь о страдающих адскими муками и тем самым предполагаю, что эти муки не вечны, это очень существенно для моей
религиозной жизни.
Он —
религиозный психолог, и он хочет иметь
дело не с логическими понятиями, а с реальными фактами человеческого существования, он гораздо конкретнее Вл. Соловьева.
Многие
религиозные искатели нашей эпохи почувствуют в монастырских
днях Дюрталя родное себе и близкое.
Возрождение ценностей и благ языческого мира, всей заключенной в этом мире подлинной жизни, почувствованной языческим миром святости первозданной плоти, есть
дело религиозное и с религией воскресенья плоти связанное.
Дни, проведенные Дюрталем в монастыре траппистов, пережитая им борьба, из которой он выходит настоящим католиком, — все это так важно и ценно для
религиозной психологии.
Это великое историческое
дело требует
религиозного дерзновения и свободного почина воли.
Новое
религиозное сознание есть прежде всего освящение теургии, благословение творчества как
дела христианского.
Земная жизнь человека и человечества лишилась бы всякого
религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым
делом спасения, если допустить возможность отложить
дело спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в другие миры.
Все культуры древнего мира имели в этом
деле свою миссию, существование их имело
религиозный смысл.
Тогда начнется великое и всемирное
религиозное возрождение, по которому томятся многие в наши
дни.
На вселенских соборах
дело шло не о философских теориях, а о жизни и смерти, о
религиозном восприятии таинственных реальностей.
Слишком ясно для полного
религиозного сознания, что спасение есть
дело всемирно-исторической жизни, всемирно-исторической творческой работы над плотью этого мира, всемирно-исторической подготовки воскресения, а не индивидуального перехода в другой мир путем смерти, путем выхода из исторической жизни.
В
деле мирового освобождения от греха и спасения
религиозное сознание должно признать за человечеством не только земное, но и космическое, вселенское значение.
Брак считается пустым
делом, менее важным, чем, например, попойка, его не обставляют никакими
религиозными или суеверными обрядами.
Оставшиеся же супруги обыкновенно не дают этого согласия: одни из
религиозного убеждения, что развод есть грех, другие — потому, что считают расторжение браков ненужным, праздным
делом, прихотью, особенно когда обоим супругам уже близко к сорока.
Христов
день подал повод к новым
религиозным ощущениям и радостям.
— Благодарю — не ожидал! Так что, например, ежели я не верю, что будущий урожай или неурожай зависит от того, катали или не катали попа по полю в Егорьев
день, как верят этому господа чебоксарцы, то я не могу называть себя
религиозным человеком? Так ведь?
— Господствует учение энциклопедистов… подкопаны все основания общественные, государственные,
религиозные… затем кровь… безурядица. Что можно было из этого предвидеть?.. Одно, что народ дожил до нравственного и материального разложения; значит, баста!..
Делу конец!.. Ничуть не бывало, возрождается, как феникс, и выскакивает в Наполеоне Первом. Это черт знает что такое!
Люди же, делающие те же
дела воровства, грабежа, истязаний, убийств, прикрываясь
религиозными и научными либеральными оправданиями, как это делают все землевладельцы, купцы, фабриканты и всякие слуги правительства нашего времени, призывают других к подражанию своим поступкам и делают зло не только тем, которые страдают от него, но тысячам и миллионам людей, которых они развращают, уничтожая для этих людей различие между добром и злом.
«Без государства, — говорят еще, — не было бы всех тех учреждений воспитательных, образовательных,
религиозных, путесообщительных и других. Без государства люди не умели бы учредить общественных нужных для всех
дел». Но этот довод мог иметь основание тоже только несколько веков тому назад.
— А вот на что хочешь; в этой книге на «Общество снабжения книгами безграмотного народа», в этой на «Комитет для возбуждения вопросов», в этой — на «Комитет по устройству комитетов», здесь — «Комитет для обсуждения бесполезности некоторых обществ», а вот в этой — на «Подачу
религиозного утешения недостаточным и бедствующим»… вообще все добрые
дела; запиши на что хочешь, хоть пять, десять рублей.
Львов. Меня возмущает человеческая жестокость… Умирает женщина. У нее есть отец и мать, которых она любит и хотела бы видеть перед смертью; те знают отлично, что она скоро умрет и что все еще любит их, но, проклятая жестокость, они точно хотят удивить Иегову своим
религиозным закалом: всё еще проклинают ее! Вы, человек, которому она пожертвовала всем — и верой, и родным гнездом, и покоем совести, вы откровеннейшим образом и с самыми откровенными целями каждый
день катаетесь к этим Лебедевым!
Княгиня не только не боялась свободомыслия в
делах веры и совести, но даже любила откровенную духовную беседу с умными людьми и рассуждала смело. Владея чуткостью
религиозного смысла, она имела истинное дерзновение веры и смотрела на противоречия ей без всякого страха. Она как будто даже считала их полезными.
Помолившись за раннею обедней и напившись чаю у Виктора, друзья шли в свое инженерное училище, в офицерские классы, где оставались положенное время, а потом уходили домой, скромно трапезовали и все остальное время
дня проводили за учебными занятиями, а покончив с ними, читали богословские и
религиозные книги, опять-таки отдавая перед многими из них предпочтение сочинениям митрополита Михаила.
Это было поэтико-религиозное начало философии истории; оно очевидно лежало в христианстве, но долго не понимали его; не более, как век тому назад, человечество подумало и в самом
деле стало спрашивать отчета в своей жизни, провидя, что оно недаром идет и что биография его имеет глубокий и единый всесвязывающий смысл.
Федя. Нет. Я уверен и знаю, что они оставались чисты. Он,
религиозный человек, считал грехом брак без благословенья. Ну, стали требовать развод, чтоб я согласился. Надо было взять на себя вину. Надо было всю эту ложь… И я не мог. Поверите ли, мне легче было покончить с собой, чем лгать. И я уже хотел покончить. А тут добрый человек говорит: зачем? И все устроили. Прощальное письмо я послал, а на другой
день нашли на берегу одежду и мой бумажник, письма. Плавать я не умею.
Впрочем, это слово не выражает
дело; это собственно не
религиозное, а нравственно-наставительное, так сказать, направление.
— А я, как видишь, стала
религиозной, — сказала она. — Знаешь, я теперь занимаюсь философией и все думаю, думаю… И для меня теперь многое стало ясно как
день. Прежде всего надо, мне кажется, чтобы вся жизнь проходила как сквозь призму.
Полная терпимость и невмешательство школы в
дело религиозного обучения, провозглашенные Овэном, подали повод к нападению.
Но всего страшнее чары при исполнении
религиозных обрядов; задумавший на «безголовье» врага ставит в церкви свечу пламенем вниз или постится в скоромный
день.
Но если
религиозного воспитания не было в ходу, то цивическое становилось со всяким
днем труднее, за него ссылали на Кавказ, брили лоб. Отсюда то тяжелое состояние нравственной праздности, которое толкает живого человека к чему-нибудь определенному. Протестантов, идущих в католицизм, я считаю сумасшедшими… но в русских я камнем не брошу, они могут с отчаяния идти в католицизм, пока в России не начнется новая эпоха.
В «Китабе-Акдес», священной книге бабидов [Бабиды — последователи
религиозного учения, созданного в Иране в 40-х гг. XIX в. Бабом, отрицавшим законы Корана и Шариата; после восстания в 1848–1852 гг. были жестоко подавлены.], стих 70-й учит: «О, люди, Беха, каждому из вас обязательно занятие каким-либо
делом, — или ремесленным, или промышленным и тому подобным».
Политические и
религиозные революции изнемогают под бременем своего бессилия; они совершили великие
дела, но не исполнили своей задачи.
Кунин теперь почти ненавидел отца Якова. Этот человек, его жалкая, карикатурная фигура, в длинной, помятой ризе, его бабье лицо, манера служить, образ жизни и канцелярская, застенчивая почтительность оскорбляли тот небольшой кусочек
религиозного чувства, который оставался еще в груди Кунина и тихо теплился наряду с другими нянюшкиными сказками. А холодность и невнимание, с которыми он встретил искреннее, горячее участие Кунина в его же собственном
деле, было трудно вынести самолюбию…
Так, для государей очень важно уметь выказываться милосердными, верными своему слову, человеколюбивыми,
религиозными и откровенными; быть же таковыми на самом
деле не вредно только в таком случае, если государь с подобными качествами сумеет в случае надобности заглушить их и выказать совершенно противоположное.
Никакие условия не могут сделать того, чтобы убийство перестало быть самым грубым и явным нарушением закона бога, выраженного и во всех
религиозных учениях и в совести людей. А между тем при всяком государственном устройстве убийство — и в виде казни и на войне — считается законным
делом.
Конечно, уже
делом религиозной совести является определить наличность такого разрыва.
Однако и здесь, поскольку мы имеем
дело с отношением
религиозным, оно связано именно с устремлением за эмпирическую данность к некоему трансцендентному ноумену [Ноумен — умопостигаемая сущность, в отличие от «феномена» — объекта чувственного содержания.
К счастью,
дело обстоит наоборот: религия не утверждается на рассудочном постижении, она стоит в самой себе, и, напротив, для нее указанная антиномия как раз создает постоянный и незаменимый импульс, она есть нерв религии, придает ей глубину и движение и, хотя и неразрешимая, она постоянно разрешаема в
религиозной жизни, вновь и вновь переживаясь как источник
религиозных озарений в пламени веры.
Эту черту, до известной степени,
разделяет и языческий природный политеизм, представляющий собою, так сказать,
религиозную перифразу учения о софийности мира и одушевленности всей твари.
Религиозная жизнь, по IIIлейермахеру, является третьей стороной жизни, существующей рядом с двумя другими, познанием и действованием, и выражает собой область чувства, ибо «такова самобытная область, которую я хочу отвести религии, и притом всецело ей одной… ваше чувство… вот ваша религиозность… это не ваши познания или предметы вашего познания, а также не ваши
дела и поступки или различные области вашего действования, а только ваши чувства…
Правда, нравственная воля называется у Канта «практическим разумом», для которого установляется свой особый канон, причем этот «разум» постулирует основные
религиозные истины: бытие Бога, свободу воли и личное бессмертие, но каким бы именем мы ни называли веру, ее существо от этого не изменится: ЕСИ произносит только она, постулаты же лишь постулируют, но сами по себе бессильны утверждать бытие Божие, это составляет, конечно,
дело веры.
Булгаков по поводу имясловия написал статью «Афонское
дело» (Русская мысль. 1913. № 9), а позднее (в 1920 г.) монографию «Философия имени» (Париж, 1953).], помимо общего своего богословского смысла, является в некотором роде трансцендентальным условием молитвы, конституирующим возможность
религиозного опыта.
Еще в «Феноменологии духа» Гегель дал следующую меткую характеристику «исторического» направления в немецком богословии, которое сделалось столь влиятельно в наши
дни: «Просветительство (Die Aufklärung) измышляет относительно
религиозной веры, будто ее достоверность основывается на некоторых отдельных исторических свидетельствах, которые, если рассматривать их как исторические свидетельства, конечно, не могли бы обеспечить относительно своего содержания даже степени достоверности, даваемой нам газетными сообщениями о каком-нибудь событии; будто бы, далее, ее достоверность основывается на случайности сохранения этих свидетельств, — сохранении, с одной стороны, посредством бумаги, а с другой — благодаря искусству и честности при перенесении с одной бумаги на другую, и, наконец, на правильном понимании смысла мертвых слов и букв.
Но это молитвенное освящение есть лишь «молитва христианина пред началом всякого
дела», а не представляет собой
религиозного осмысления именно вот этого определенного
дела, которое в существе своем остается все-таки религиозно непросветленным.
С одной стороны, он
разделял свойственный эпохе испуг пред Кантом, закупорившим человека в мире явлений и провозгласившим на новых началах
религиозный агностицизм или скептицизм.
Положительная же ориентация христианства в вопросах общественности исчерпывается началами этики, между тем одна только этика отнюдь не выражает собой
религиозного понимания вопроса (как геометрия, имеющая
дело только с формою, не удовлетворяет потребности в целостном познании тела).
Что такое эстетическое оскудение отнюдь не составляет нормы церковной жизни, об этом красноречивей всего свидетельствует несравненная красота православного культа и художественные сокровища его литургики [Знаменательно в этом отношении явление К. Н. Леонтъева, эстета из эстетов, и, однако, нашедшего себе
религиозный и эстетический приют в лоне православия, в тиши Афона и Оптиной, на послушании у старца Амвросия, и кончившего
дни иноком Климентом.