Неточные совпадения
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут.
Костюм его —
серый или синий поношенный сюртук.
Мелко шагали мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых
костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
Маленький человечек в полосатом
костюме и
серой шляпе, размахивая тростью, беспокоился...
Была она стройная, крепкая, но темно-серый
костюм сидел на теле ее небрежно; каштановые волосы ее росли как-то прядями, но были не волнисты и некрасиво сжимали ее круглое, русское лицо.
Ему казалось, что он весь запылился, выпачкан липкой паутиной; встряхиваясь, он ощупывал
костюм, ловя на нем какие-то невидимые соринки, потом, вспомнив, что, по народному поверью, так «обирают» себя люди перед смертью, глубоко сунул руки в карманы брюк, — от этого стало неловко идти, точно он связал себя. И, со стороны глядя, смешон, должно быть, человек, который шагает одиноко по безлюдной окраине, — шагает, сунув руки в карманы, наблюдая судороги своей тени, маленький, плоский,
серый, — в очках.
Его округлая, плотная фигура потеряла свою упругость, легкость,
серый, затейливого покроя
костюм был слишком широк, обнаруживал незаметную раньше угловатость движений, круглое лицо похудело, оплыло, и широко открылись незнакомые Самгину жалкие, собачьи глаза.
Одет был в темно-серый мохнатый
костюм, очень ловко сокращавший действительные размеры его животика, круглого, точно арбуз.
На одном из собраний против него выступил высокий человек, с курчавой, в мелких колечках, бородой
серого цвета, из-под его больших нахмуренных бровей строго смотрели прозрачные голубые глаза, на нем был сборный
костюм, не по росту короткий и узкий, — клетчатые брюки, рыжие и черные, полосатый
серый пиджак, синяя сатинетовая косоворотка. Было в этом человеке что-то смешное и наивное, располагающее к нему.
Он явился в каком-то затейливом,
сером сюртуке, похожем на мундир, и этот
костюм сделал его выше ростом, благообразней. Настроен он был весело, таким Самгин еще не наблюдал его.
В
костюме сестры милосердия она показалась Самгину жалостно постаревшей.
Серая, худая, она все встряхивала головой, забывая, должно быть, что буйная шапка ее волос связана чепчиком, отчего голова, на длинном теле ее, казалась уродливо большой. Торопливо рассказав, что она едет с двумя родственниками мужа в имение его матери вывозить оттуда какие-то ценные вещи, она воскликнула...
—
Костюм сестры милосердия очень идет Лидии, она ведь и по натуре такая…
серая. Муж ее, хотя и патриот, но, кажется, сумасшедший.
Косые глаза его бегали быстрее и тревожней, чем всегда, цепкие взгляды как будто пытались сорвать маски с ряженых.
Серое лицо потело, он стирал пот платком и встряхивал платок, точно стер им пыль. Самгин подумал, что гораздо более к лицу Лютова был бы
костюм приказного дьяка и не сабля в руке, а чернильница у пояса.
Самгин вспомнил себя, когда он, сняв сюртук гимназиста, оделся в новенький светло-серый
костюм, — было неудобно, а хорошо.
Он был в новом, необмятом
костюме серого цвета и металлически блестел. Руку Самгина он сжал до боли крепко.
Захар не старался изменить не только данного ему Богом образа, но и своего
костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу.
Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в гости; а ливрея в воспоминаниях его была единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
Все это чисто, даже картинно: и бамбук, и самые кирпичи,
костюм носильщика, коса его и легко надетая шапочка из
серого тонкого войлока, отороченная лентой или бархатом.
На первый раз Привалову хозяин показался
серым: и лицо
серое, и глаза, и волосы, и
костюм, — и решительно все
серое.
А на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ
серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешены красными кумачовыми кусками; спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а на кроватях, сверх сбитых сенников, валяются скомканные кое-как, рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений; женщины, одетые в цветное ситцевое тряпье или в матросские
костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при помощи послюненной красной коробочки от папирос.
Он молодился, одет был в щеголеватый светло-серый
костюм и относился к жене с предупредительностью маркиза с подмостков Александрийского театра.
Лаптев ежедневно переодевался minimum четыре раза и теперь переменил свой шотландский
костюм на светло-серую летнюю пару из какой-то мудреной индийской материи. M-r Чарльз, конечно, не надел бы такого
костюма для парадного завтрака, но величественно и с достоинством промолчал.
Дормез остановился перед церковью, и к нему торопливо подбежал молодцеватый становой с несколькими казаками, в пылу усердия делая под козырек. С заднего сиденья нерешительно поднялся полный, среднего роста молодой человек, в пестром шотландском
костюме. На вид ему было лет тридцать; большие
серые глаза, с полузакрытыми веками, смотрели усталым, неподвижным взглядом. Его правильное лицо с орлиным носом и белокурыми кудрявыми волосами много теряло от какой-то обрюзгшей полноты.
Костюмы дам носили меланхолический характер
серых тонов; только одна m-me Сарматова явилась в платье «цвета свежепросольного огурца», как говорил Прозоров, что, по ее мнению, имело какое-то соотношение с предполагаемой охотой.
Мужчины переоделись в охотничьи
костюмы:
серые куртки с зелеными отворотами и длинные сапоги.
Напутствуемый пожеланиями веселой ночи, вышел на палубу, где застал Дэзи в новом кисейном платье и кружевном золотисто-сером платке, под руку с Тоббоганом, на котором мешковато сидел синий
костюм с малиновым галстуком; между тем его правильному загорелому лицу так шел раскрытый ворот просмоленной парусиновой блузы.
Его дорогой
костюм из тонкого
серого шелка, воротник безукоризненно белой рубашки с синим галстуком и крупным бриллиантом булавки, шелковое белое кепи, щегольские ботинки и кольца на смуглой руке, изобличающие возможность платить большие деньги за украшения, — все эти вещи были не свойственны простой службе матроса.
Вопрос о
костюме разрешился тем, что я достал у одного из товарищей летнюю
серую пару.
Когда на другой день проснулся Егорушка, было раннее утро; солнце еще не всходило. Обоз стоял. Какой-то человек в белой фуражке и в
костюме из дешевой
серой материи, сидя на казачьем жеребчике, у самого переднего воза разговаривал о чем-то с Дымовым и Кирюхой. Впереди, версты за две от обоза, белели длинные невысокие амбары и домики с черепичными крышами; около домиков не было видно ни дворов, ни деревьев.
Шутя и смеясь, они быстро накрыли стол для кофе и убежали, а на смену, гуськом, один за другим из кают медленно вылезли пассажиры: толстяк, с маленькой головой и оплывшим лицом, краснощекий, но грустный и устало распустивший пухлые малиновые губы; человек в
серых бакенбардах, высокий, весь какой-то выглаженный, с незаметными глазами и маленьким носом-пуговкой на желтом плоском лице; за ними, споткнувшись о медь порога, выпрыгнул рыжий круглый мужчина с брюшком, воинственно закрученными усами, в
костюме альпиниста и в шляпе с зеленым пером.
Это было ясно по
костюму бойкого мальчика, сшитому из
серой бумазеи, украшенному заплатами на коленях и локтях, по его бледному, голодному лицу, по всей маленькой, угловатой и костлявой фигуре.
Раз, часу в первом дня, Анна Юрьевна сидела в своем будуаре почти в
костюме молодой: на ней был голубой капот, маленький утренний чепчик; лицо ее было явно набелено и подрумянено. Анна Юрьевна, впрочем, и сама не скрывала этого и во всеуслышание говорила, что если бы не было на свете куаферов и косметиков, то женщинам ее лет на божий свет нельзя было бы показываться. Барон тоже сидел с ней; он был в совершенно домашнем
костюме, без галстука, в туфлях вместо сапог и в
серой, с красными оторочками, жакетке.
Он съездил в уездный город Грачевку и заказал себе
костюм. Вышел этот
костюм ослепительным, и очень возможно, что
серые полоски на конторских штанах решили судьбу несчастного человека. Дочка агронома согласилась стать его женой.
На нем был обыкновенный
серый резиновый водолазный
костюм, делавший его еще шире, чем обыкновенно, башмаки с свинцовыми подметками на ногах, железная манишка на груди, круглый медный шар, скрывавший голову.
«Старички» в
серых каламянковых блузах, подпоясанных ремнями, и таких же панталонах сразу бросались в глаза и своим однообразным
костюмом и в особенности развязными манерами.
За столами, напоминая уже не ворон на проволоке, а трех соколов Алексея Михайловича, сидели три совершенно одинаковых бритых блондина в светло-серых клетчатых
костюмах и одна молодая женщина с мечтательными глазами и бриллиантовыми серьгами в ушах.
Казалось, ряса и стихарь наиболее шли бы к этой физиономии; между тем, кургузый светло-серый пиджак стягивал широкие круглые плечи и, очевидно, был сшит не по нем; широчайшие брюки были длинны и обтерханы внизу, а весь
костюм, в общем, казалось, принадлежал кому-то другому и только случайно попал на этого расстригу.
Но тут я его застал — это было уже не рано — одетым в светло-серый
костюм из мохнатой материи, хорошо сшитый.
Его домашний светло-серый
костюм смахивал на охотничью куртку.
На нем
серый пиджак… вообще он игнорирует публику и является перед ней в
костюме мужика-воробья.
Князь Дмитрий Павлович был чрезвычайно симпатичный старик, с открытым, добродушным, чисто русским лицом. Остатки седых волос были тщательно причесаны по-старинному, на виски, густые седые брови, нависшие на добрых, юношески-свежих глазах, были бессильны придать им суровый вид. Длинные седые усы с подусниками сразу выдавали в нем старую военную складку, если бы даже он не был одет в
серую форменную тужурку с светлыми пуговицами — его обыкновенный домашний
костюм. Ноги старика были закрыты пледом.
Знаменитый гость не хотел сесть в приготовленную для него коляску. От пристани до самого городского дома он шел пешком, в своем
сером балахоне, и на приветствия народа приподнимал обеими руками свою широкополую шляпу.
Костюм его возбудил в городе всеобщий восторг.
При сравнительном свете на пристани Шатов и Китманов могли различить бегущие фигуры арестантов в их однообразных
костюмах —
серых халатах и таких же шапках без козырька, иные с котомками за плечами, иные с узлами в руках и почти все с купленною на берегу незатейливою провизиею.
Костюм — суконный чёрный кафтан или
серая рубашка с погонами красного сукна и жёлтым кантом, фуражка военного образца с красным околышем, на тулье которой пришит, вместо кокарды, металлический ополченский крест, а на околыше номер из жёлтого сукна; такой же номер и на погонах.
Отец Иоанн отодвинул щеколду и сам быстро отошел от калитки. В последнюю вошел парень лет двадцати пяти, судя по
костюму, фабричный, с обстриженными в скобку белокурыми волосами, с лицом, опушенным жидкой бородой, и усами, цвет которых был светлее цвета волос на голове, и с бегающими хитрыми
серыми глазами.
В ушах у блондинки красуются крупные бриллианты; красивый воздушный стан ее как-то особенно элегантно задрапирован складками шикарного дорожного
костюма из темно-серой английской материи.
Пашка разделся и не без удовольствия стал облачаться в новое платье. Надевши рубаху, штаны и
серый халатик, он самодовольно оглядел себя и подумал, что в таком
костюме недурно бы пройтись по деревне. Его воображение нарисовало, как мать посылает его на огород к реке нарвать для поросенка капустных листьев; он идет, а мальчишки и девчонки окружили его и с завистью глядят на его халатик.