Неточные совпадения
Она была удивительно сложена; ее коса золотого
цвета и тяжелая, как золото, падала ниже колен, но красавицей ее никто бы не назвал; во всем ее
лице только и было хорошего, что глаза, и даже не самые глаза — они были невелики и
серы, — но взгляд их, быстрый и глубокий, беспечный до удали и задумчивый до уныния, — загадочный взгляд.
— Выпейте с нами, мудрец, — приставал Лютов к Самгину. Клим отказался и шагнул в зал, встречу аплодисментам. Дама в кокошнике отказалась петь, на ее место встала другая, украинка, с незначительным
лицом, вся в
цветах, в лентах, а рядом с нею — Кутузов. Он снял полумаску, и Самгин подумал, что она и не нужна ему, фальшивая
серая борода неузнаваемо старила его
лицо. Толстый маркиз впереди Самгина сказал...
Из-за стволов берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой,
серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги
цвета заржавленного железа.
Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались с
лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
У Елены, как всегда к вечернему чаю, гости: профессор Пыльников и какой-то высокий, тощий, с козлиной,
серого цвета, бородкой на темном, точно закоптевшем
лице. Елена встретила веселым восклицанием...
Лицо тоже измятое,
серое, с негустой порослью волос лубочного
цвета, на подбородке волосы обещали вырасти острой бородою; по углам очень красивого рта свешивались — и портили рот — длинные, жидкие усы.
Он — среднего роста, но так широкоплеч, что казался низеньким. Под изорванным пиджаком неопределенного
цвета на нем — грязная, холщовая рубаха, на ногах —
серые, клетчатые брюки с заплатами и растоптанные резиновые галоши. Широкое, скуластое
лицо, маленькие, острые глаза и растрепанная борода придавали ему сходство с портретами Льва Толстого.
Тагалы нехороши собой:
лица большею частью плоские, овальные, нос довольно широкий, глаза небольшие,
цвет кожи не чисто смуглый. Они стригутся по-европейски, одеваются в бумажные панталоны, сверху выпущена бумажная же рубашка; у франтов кисейная с вышитою на европейский фасон манишкой. В шляпах большое разнообразие: много соломенных, но еще больше европейских, шелковых, особенно
серых. Метисы ходят в таком же или уже совершенно в европейском платье.
Действительно,
лицо Веревкина поражало с первого раза: эти вытаращенные
серые глаза, которые смотрели, как у амфибии, немигающим застывшим взглядом, эти толстые мясистые губы, выдававшиеся скулы, узкий лоб с густыми, почти сросшимися бровями, наконец, этот совершенно особенный
цвет кожи — медно-красный, отливавший жирным блеском, — все достаточно говорило за себя.
Нехлюдов был нехорош собой: маленькие
серые глаза, невысокий крутой лоб, непропорциональная длина рук и ног не могли быть названы красивыми чертами. Хорошего было в нем только — необыкновенно высокий рост, нежный
цвет лица и прекрасные зубы. Но
лицо это получало такой оригинальный и энергический характер от узких, блестящих глаз и переменчивого, то строгого, то детски-неопределенного выражения улыбки, что нельзя было не заметить его.
Нос у ней был несколько велик, но красивого, орлиного ладу, верхнюю губу чуть-чуть оттенял пушок; зато
цвет лица, ровный и матовый, ни дать ни взять слоновая кость или молочный янтарь, волнистый лоск волос, как у Аллориевой Юдифи в Палаццо-Питти, — и особенно глаза, темно-серые, с черной каемкой вокруг зениц, великолепные, торжествующие глаза, — даже теперь, когда испуг и горе омрачили их блеск…
Мельник принес зажженную лучину и воткнул ее в стену. Потом принес щей, хлеба и кружку браги. В чертах его была странная смесь добродушия и плутовства; волосы и борода были совсем седые, а глаза ярко-серого
цвета; морщины во всех направлениях рассекали
лицо его.
Раздался кашель, и сквозь небольшое отверстие над дверью показалась белая борода и
лицо, изрытое морщинами, среди которых светились два глаза ярко-серого
цвети. Михеичу стало неловко в присутствии мельника.
Да, это было чудное
лицо, серьезное и наивное, с большими
серыми глазами, удивительным
цветом кожи, с строгими линиями, с выражением какой-то детской доверчивости.
Сама по себе Анна Петровна представляла собой серенькую, скромную девушку лет двадцати, — у нее были и волосы
серые, и глаза, и
цвет лица, и платье.
Перед ним стоял с лампой в руке маленький старичок, одетый в тяжёлый, широкий, малинового
цвета халат. Череп у него был почти голый, на подбородке беспокойно тряслась коротенькая, жидкая,
серая бородка. Он смотрел в
лицо Ильи, его острые, светлые глазки ехидно сверкали, верхняя губа, с жёсткими волосами на ней, шевелилась. И лампа тряслась в сухой, тёмной руке его.
Старик сидел на стуле, упираясь ладонями в колени. Он снял с головы шапочку и вытирал лысину платком. Очки его съехали на конец носа, он смотрел в
лицо Евсея через них. Теперь у него две пары глаз; настоящие — маленькие, неподвижные, тёмно-серого
цвета, с красными веками.
У всех
цвет лица был тусклый,
серый, а выражение озабоченное, как бы скорбящее о гресех; все страдали геморроем, следствием слишком усидчивого пенкоснимательства.
Свободно вздохнула Александра Павловна, очутившись на свежем воздухе. Она раскрыла зонтик и хотела было идти домой, как вдруг из-за угла избушки выехал, на низеньких беговых дрожках, человек лет тридцати, в старом пальто из
серой коломянки и такой же фуражке. Увидев Александру Павловну, он тотчас остановил лошадь и обернулся к ней
лицом. Широкое, без румянца, с небольшими бледно-серыми глазками и белесоватыми усами, оно подходило под
цвет его одежды.
Перед Вадимом было волнующееся море голов, и он с возвышения свободно мог рассматривать каждую; тут мелькали уродливые
лица, как странные китайские тени, которые поражали слиянием скотского с человеческим, уродливые черты, которых отвратительность определить невозможно было, но при взгляде на них рождались горькие мысли; тут являлись старые головы, исчерченные морщинами, красные, хранящие столько смешанных следов страстей унизительных и благородных, что сообразить их было бы трудней, чем исчислить; и между ними кое-где сиял молодой взор, и показывались щеки, полные, раскрашенные здоровьем, как
цветы между
серыми камнями.
Лицо у него было тоже костяное,
цвета воска; всюду на костях
лица не хватало мяса; выцветшие глаза не освещали его, взгляд их, казалось, был сосредоточен на кончике крупного, но дряблого носа, под носом беззвучно шевелились тёмные полоски иссохших губ, рот стал ещё больше, разделял
лицо глубокой впадиной, и особенно жутко неприятна была
серая плесень волос на верхней губе.
Никогда ещё Тихон не говорил сразу так много и раздражающе. Глупые, как всегда, слова его в этот час почему-то были особенно враждебны Артамонову; разглядывая клочковатую бороду дворника, его жидкие, расплывшиеся зрачки, измятый морщинами каменный лоб, Артамонов удивлялся всё растущему уродству этого человека. Морщины были неестественно глубоки, точно складки на голенище сапога, скуластое
лицо, оголённое старостью, приняло
серый цвет пемзы, нос — ноздреватый, как губка.
Галкина поймала его на этом и пристроила к богатой купчихе лет сорока, сын ее был уже студент на третьем курсе, дочь — кончала учиться в гимназии. Купчиха была женщина тощая, плоская, прямая, как солдат, сухое
лицо монахини-аскетки, большие
серые глаза, скрытые в темных ямах, одета она в черное платье, в шелковую старомодную головку, в ее ушах дрожат серьги с камнями ядовито-зеленого
цвета.
Май, окно открыто… ночь в саду тепло
цветами дышит… яблони — как девушки к причастию идут, голубые в серебре луны. Сторож часы бьёт, и кричит в тишине медь, обиженная ударами, а человек предо мной сидит с ледяным
лицом и спокойно плетёт бескровную речь; вьются
серые, как пепел, слова, обидно и грустно мне — вижу фольгу вместо золота.
Бальзаминов. А вот: во-первых, сшил бы себе голубой плащ на черной бархатной подкладке. Надо только вообразить, маменька, как мне голубой
цвет к
лицу! Купил бы себе
серую лошадь и беговые дрожки и ездил бы по Зацепе, маменька, и сам правил…
Точно стадо свиней ворвалось в красивый сад и топчет
цветы. Уланов противен и страшен: бешено возбужденный, он весь горит,
серое лицо в красных пятнах, глаза выкатились, тело развратно извивается в бесстыдных движениях, и невероятно высокий голос его приобрел какую-то силу, режущую сердце яростной тоскою...
Маленькое сморщенное
лицо глядело необыкновенно пристальными
серыми глазками и постоянно улыбалось; песочного
цвета редкие волосы на голове, подстриженные раскольничьей скобой, и такого же
цвета редкая бородка клинышком совсем еще не были тронуты сединой, хотя Ожигов и был на целых десять лет старше свата Тараса Ермилыча.
Лицо у него шершавое,
серое, в один тон с шинелью, с оттенком той грязной бледности, которую придает простым
лицам воздух казарм, тюрем и госпиталей. Странное и какое-то неуместное впечатление производят на меркуловском
лице выпуклые глаза удивительно нежного и чистого
цвета добрые, детские и до того ясные, что они кажутся сияющими. Губы у Меркулова простодушные, толстые, особенно верхняя, над которой точно прилизан редкий бурый пушок.
Как теперь гляжу на него, с ног до головы одетого в
серый цвет, то есть по-летнему; проходя мимо нашей квартиры, он постучал своей камышовой тростью в мое окно, и когда я выглянул, то он с улыбающимся
лицом мне сказал: «Ну, брат!
Глаза у Фигуры были большие,
серые с поволокою, губы румяные,
цвет лица смуглый и загорелый.
Минут пять спустя вошел в комнату человек лет тридцати пяти, черноволосый, смуглый, с широкоскулым рябым
лицом, крючковатым носом и густыми бровями, из-под которых спокойно и печально выглядывали небольшие
серые глаза.
Цвет этих глаз и выражение их не соответствовали восточному складу остального
лица. Одет был вошедший человек в степенный, долгополый сюртук. Он остановился у самой двери и поклонился — одной головою.
Вдобавок и колера, в которые был окрашен наш неприятный сопутник, не обещали ничего доброго: волосенки
цвета гаванна,
лицо зеленоватое, а глаза
серые и бегают как метроном, поставленный на скорый темп «allegro udiratto».
Новые места, новые
лица, забавная поклонница в
лице новой подруги — рыженькой Перской, и эта бледная кудрявая девочка с зелено-серыми глазами, похожими
цветом на морскую волну — странная, милая, дерзкая девочка…
Ко всему же этому у генерала Синтянина, человека очень стройного и высокого роста, при правильном и бледном матовом
лице и при очень красиво-павших сединах, были ужасные, леденящие глаза, неопределенного, темно-серого
цвета, без малейшего отблеска.
Марья Михайловна в верхней кофточке
цвета ее юбки и в шляпке, сделавшей ее
лицо еще красивее, крепко пожимала руку Токареву и взяла с него слово, что он приедет к ним в деревню. Подали коляску Будиновских. Красивые
серые лошади, фыркая, косились на свет и звякали бубенчиками. Кучер в бархатной безрукавке неподвижно сидел на козлах.
В кресле, свесив голову на грудь, спала ее мать — Елена Никифоровна Долгушина, закутанная по пояс во фланелевое одеяло. Отекшее землистое
лицо с перекошенным ртом и закрытыми глазами смотрело глупо и мертвенно. На голове надета была вязанная из
серого пуха косынка. Обрюзглое и сырое тело чувствовалось сквозь шерстяной капот в
цветах и ярких полосках по темному фону. Она сильно всхрапывала.
Странно ему кажется, что на
лице у старухи не тает снег, странно, что само
лицо как-то особенно вытянулось, приняло бледно-серый, грязно-восковой
цвет и стало строгим, серьезным.
Цветы бились под холодным ветром, текла вода с деревьев. Катра села в угол и все вздрагивала резкими, короткими вздрагиваниями. Как будто каждый нерв в ней был насыщен электричеством и происходили непрерывные разряды.
Лицо было
серое, некрасивое. И серо смотрели из-за нее золотистые японские ширмы с волшебно вышитыми орлами и змеями.
Мимо нас прошла небольшого роста особа с оригинальным, пепельно-серым
цветом волос и с грустно-трагическим выражением
лица, скорее мужского, нежели женского типа. Длинный с горбиком нос, большие восточные глаза, крупный рот с тонкими губами и близко сдвинутые темные брови — необычайное
лицо.
Мариула остановилась и с первого взгляда на нее припомнила себе, что где-то видела это шафранное
лицо, к которому неизменно подобраны были под
цвет темно-коричневый платок и желтый с выводами штофный полушубок; эти
серые, тусклые глаза, в которых отражалось кошачье смирение, эта голова, поставленная как бы на проволоке.
О. Иоанн был человек среднего роста, худощавый, с резко очерченными линиями выразительного
лица и проникающим в душу взглядом добрых, ясных,
серых глаз. Жиденькие светло-каштановые усы и бородка закрывали верхнюю губу и подбородок; такого же
цвета волосы жидкими прядями ниспадали на плечи. Одет он был в коричневую камлотовую рясу. На груди его висел золотой наперсный крест.
Офицер не отвечал ничего, но кивнул дружески в знак согласия, остановил своего коня, неуклюжего и неповоротливого; потом, дав ему шпоры, повернул к левой стороне кареты, наклонился к ней и осторожно постучался пальцами в раму. В ответ на этот стук выглянуло из окна маленькое сухощавое
лицо старика со сверкающими из-под густых бровей
серыми глазами, с ястребиным носом, в парике тремя уступами, рыже-каштанового
цвета, который, в крепкой дремоте его обладателя, сдвинулся так, что открыл лысину вразрез головы.
Определить его года по оплывшему от беспробудного пьянства
лицу, с потерявшими всякое человеческое выражение чертами и мутным, бесмысленным взглядом изжелто-серых глаз было затруднительно, и лишь появившаяся в редких определенного
цвета волосах на голове и бороде седина и громадная лысина указывали, что он прожил, по крайней мере, четыре десятка лет.
Спиною к Густаву и
лицом к женщине стоял другой мужчина, высокий, в поношенном французском кафтане из толстого сукна
серого цвета, в тафтяном нижнем платье, с полотняным фартуком, в цветных шерстяных чулках и башмаках на толстых подошвах и высоких каблуках, с медными пряжками.
Отец Иоанн отодвинул щеколду и сам быстро отошел от калитки. В последнюю вошел парень лет двадцати пяти, судя по костюму, фабричный, с обстриженными в скобку белокурыми волосами, с
лицом, опушенным жидкой бородой, и усами,
цвет которых был светлее
цвета волос на голове, и с бегающими хитрыми
серыми глазами.