Неточные совпадения
— Черт возьми! — пробормотал Ив, глядя вслед кебу, увозившему Стильтона, и задумчиво вертя десятифунтовый билет. — Или этот человек сошел с ума, или я счастливчик особенный! Наобещать такую кучу благодати только за то, что я
сожгу в день пол-литра керосина!
Село Шкотово находится около устья реки Цимухе, на правом берегу. Основание его относится к 1864 году. В 1868 году его
сожгли хунхузы, но на другой год оно возродилось снова [Д.Н. Мушкетов. Геологическое описание района Сучанской ж. д., 1910 г.]. Пржевальский в 1870 году в нем насчитал 6 дворов и 34 души обоего
пола [Н.М. Пржевальский. Путешествие по Уссурийскому краю, 1869 г., стр. 135–136.]. Я застал Шкотово довольно большим селом [В 1902 г. в селении насчитывалось 88 семейств.].
— Беспокоить! беспокоить! ах, нежности какие! А ежели солдат усадьбу
сожжет — кто тогда отвечать будет? Сказать старосте, чтоб непременно его изловить! чтоб к вечеру же был представлен! Взять Дашутку и все
поле осмотреть, где она его видела.
Пруссаки завоевали французов и всячески издевались над ними: расстреливали мужчин, насиловали женщин, грабили дома,
поля сжигали…
«И пойдут они до такой степени обманутые, что будут верить, что резня, убийство людей есть обязанность, и будут просить бога, чтобы он благословил их кровожадные желания. И пойдут, топча
поля, которые сами они засевали,
сжигая города, которые они сами строили, пойдут с криками восторга, с радостью, с праздничной музыкой. А сыновья будут воздвигать памятники тем, которые лучше всех других убивали их отцов.
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города,
сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки крови, устлать
поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
Надеюсь, что у вас недостанет холодности отказать мне в такой небольшой, но важной для меня услуге, хоть, наконец, из снисхождения к моему
полу. Помните, что я буду ждать вас и что мне страшно будет возвращаться одной ночью. Письмо
сожгите».
Наутро и солнце явилось для меня с другим лицом: видел я, как лучи его осторожно и ласково плавили тьму,
сожгли её, обнажили землю от покровов ночи, и вот встала она предо мной в цветном и пышном уборе осени — изумрудное
поле великих игр людей и боя за свободу игр, святое место крестного хода к празднику красоты и правды.
От такого письма с другою сделалась бы истерика, но удар, поразив Елизавету Николаевну в глубину сердца, не подействовал на ее нервы, она только побледнела, торопливо
сожгла письмо и сдула на
пол легкий его пепел.
Сказала я хозяйке, да опять сама на печь… гляжу — постеля на
пол сброшена, Дуня поперёк её лежит, а он на коленках пред ней, вино наливает и кричит:
сожгу всю деревню!
Одна его половина, которую я называю береговою, по преимуществу должна бы быть хлебопашною:
поля открытые, земля удобная, средство сбыта — Волга; а выходит не так: в них развито, конечно, в слабой степени, фабричное производство, тогда как в дальних уездах, где лесные дачи идут на неизмеримое пространство, строят только гусянки, нагружают их дровами, гонят бог знает в какую даль, сбывают все это за ничтожную цену, а часто и в убыток приходится вся эта операция; дома же, на месте, сажени дров не
сожгут, потому что нет почти ни одной фабрики, ни одного завода.
Они пошли вместе. На третий день сошелся с ними еще товарищ. Они разговорились, и новый товарищ рассказал, что он мужик; были у него дом и земля, но что была война,
поля его стоптали и двор его
сожгли, — не при чем ему стало жить, — и что идет он теперь искать работы на чужую сторону.
В этом неравном бою проявилась еще раз во всей её неприглядности хищная, варварски-жестокая и некультурная природа германской нации. Как дикие звери, набрасывались они на ни в чем неповинного противника, жестоко расправляясь с мирными жителями, тысячами замучивая и расстреливая их,
сжигая их селения, разрушая дома, грабя имущества, опустошая их
поля и нивы.
Ты отстань, отвяжись от меня; не отвяжешься, я возьму из костра дрова, положу дрова середи двора, как
сожгу твое тело белое, что до самого до пепелу, и развею прах по чисту
полю, закажу всем тужить, плакати».