Неточные совпадения
Заходило солнце, снег на памятнике царя сверкал рубинами, быстро шли гимназистки и гимназисты с коньками
в руках; проехали
сани, запряженные парой серых лошадей; лошади были покрыты голубой сеткой,
в санях сидел большой военный человек, два полицейских скакали за ним, черные кони блестели, точно начищенные ваксой.
Парня осторожно положили поперек дороги Самгина,
в минуту собралась толпа, заткнув улицу; высокий, рыжеватый человек
в кожаной куртке вел мохнатенькую лошадь, на козлах
саней сидел знакомый извозчик, размахивая кнутом, и плачевно кричал...
На улице Самгин почувствовал себя пьяным. Дома прыгали, точно клавиши рояля; огни, сверкая слишком остро, как будто бежали друг за другом или пытались обогнать черненькие фигурки людей, шагавших во все стороны.
В санях, рядом с ним,
сидела Алина, теплая, точно кошка. Лютов куда-то исчез. Алина молчала, закрыв лицо муфтой.
На козлах
сидел, вытянув руки, огромный кучер
в меховой шапке с квадратным голубым верхом,
в санях — генерал
в широчайшей шинели; голову, накрытую синим кружком фуражки, он спрятал
в бобровый воротник и был похож на колокол, отлитый из свинца.
И
в этот-то критический момент, когда Заплатина
сидела на развалинах своих блестящих планов, вдруг к подъезду подкатываются американские
сани с медвежьей полостью, и из
саней выходит…
В санях сидел толстый и румяный помещик
в волчьей шубе.
Это было через край. Я соскочил с
саней и пошел
в избу. Полупьяный исправник
сидел на лавке и диктовал полупьяному писарю. На другой лавке
в углу
сидел или, лучше, лежал человек с скованными ногами и руками. Несколько бутылок, стаканы, табачная зола и кипы бумаг были разбросаны.
Мы
сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем
в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских
саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул
в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав
в переднюю, а тверская кузина, закутанная
в шубах, шалях, шарфах,
в капоре и
в белых мохнатых сапогах, красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
— Не беспокойтесь, у меня внизу
сани, я с вами поеду. «Дело скверное», — подумал я, и сердце сильно сжалось. Я взошел
в спальню. Жена моя
сидела с малюткой, который только что стал оправляться после долгой болезни.
Настоящий поход начался на следующий день, когда Галактион сделал сразу понижение на десять процентов. Весть о дешевке разнеслась уже по окрестным деревням, и со всех сторон неслись
в Суслон крестьянские
сани, точно на пожар, — всякому хотелось попробовать дешевки. Сам Галактион не выходил и
сидел на квартире. Он стеснялся показываться на улице. Его разыскал Вахрушка, который прибежал из Прорыва на дешевку пешком.
Она имеет еще ту выгоду, что человек ленивый, старый или слабый здоровьем, который не
в состоянии проскакать десятки, верст на охотничьих дрожках или
санях, кружась за тетеревами и беспрестанно подъезжая к ним по всякой неудобной местности и часто понапрасну, — такой человек, без сомнения, может с большими удобствами, без всякого утомления
сидеть в шалаше на креслах, курить трубку или сигару, пить чай или кофе, который тут же на конфорке приготовит ему его спутник, даже читать во время отсутствия тетеревов, и, когда они прилетят (за чем наблюдает его товарищ), он может, просовывая ружье
в то или другое отверстие, нарочно для того сделанное, преспокойно пощелкивать тетеревков (так выражаются этого рода охотники)…
—
Сиди крепче! — сердито крикнул он
в одном месте, когда
сани перепрыгнули через валежину и она чуть не вылетела.
В три часа Женни увидала из своего окна бахаревские
сани, на которых
сидела Лиза и старуха Абрамовна.
Вечером, когда сумрак сливает покрытые снегом поля с небом, по направлению от Мерева к уездному городу ехали двое небольших пошевней.
В передних
санях сидели Лиза и Гловацкая, а
в задних доктор
в огромной волчьей шубе и Помада
в вытертом котиковом тулупчике, который по милости своего странного фасона назывался «халатиком».
Он вывел меня из опустевшего класса и отдал Евсеичу, который проворно укутал меня
в шубу и посадил
в сани, где уже
сидел Андрюша.
И точно, вышел я от нее не один, а с новым старцем, тоже мне неизвестным; молодой такой, крепкий парень. Уехали мы с ним
в ночь на переменных. Под утро встречаем мы это тройку, а
в санях человек с шесть
сидят.
М-me Клавская
в это время, вся
в соболях и во всем величии своей полноватой красоты,
сидела очень спокойно
в парных
санях, которые стояли у сенаторского подъезда. Ченцов давно еще сочинил про нее такого рода стихотворение...
Впрочем, представим все лучше
в образах:
в три часа Аггей Никитич сбирается идти продавать свою пару лошадей, и вдруг перед его домом остановилась тоже пара, но только внушительнейшая,
в сбруе с серебряным набором, запряженная во внушительнейшие
сани,
в которых
сидел откупщик во внушительнейшей бекеше и старавшийся придать своей физиономии внушительнейшее выражение.
На десятых
санях сзади обоза ехал сам Ахилла,
сидя на корточках,
в засаленном тулупе, между четырех деревянных вызолоченных и обернутых рогожей херувимов.
Было половина десятого, когда
в тумане двадцатиградусного мороза толстый, бородатый кучер Чернышева,
в лазоревой бархатной шапке с острыми концами,
сидя на козлах маленьких
саней, таких же, как те,
в которых катался Николай Павлович, подкатил к малому подъезду Зимнего дворца и дружески кивнул своему приятелю, кучеру князя Долгорукого, который, ссадив барина, уже давно стоял у дворцового подъезда, подложив под толстый ваточный зад вожжи и потирая озябшие руки.
Вскоре появился отряд кирасир, за ним необыкновенной высоты
сани, и
в них
сидел Пугачев; насупротив духовник его и еще какой-то чиновник, вероятно секретарь Тайной экспедиции, за
санями следовал еще отряд конницы.
К воротам брагинского дома лихо подкатили лакированные
сани станового, заложенные парой наотлет;
в них с Плинтусовым
сидел мировой Липачек.
Но зато ни один триумфатор не испытывал того, что ощущал я, когда ехал городом,
сидя на
санях вдвоем с громадным зверем и Китаевым на козлах. Около гимназии меня окружили товарищи, расспросам конца не было, и потом как я гордился, когда на меня указывали и говорили: «Медведя убил!» А учитель истории Н.Я. Соболев на другой день, войдя
в класс, сказал, обращаясь ко мне...
Они возвращались из затона после осмотра пароходов и,
сидя в огромном и покойном возке, дружелюбно и оживленно разговаривали о делах. Это было
в марте: под полозьями
саней всхлипывала вода, снег почти стаял, солнце сияло
в ясном небе весело и тепло.
Но мать мою ничто удержать не могло; она выехала тот же день
в Казань с своей Парашей и молодым мужем ее Федором; ехала день и ночь на переменных крестьянских, неподкованных лошадях,
в простых крестьянских
санях в одну лошадь; всех
саней было четверо:
в трех
сидело по одному человеку без всякой поклажи, которая вся помещалась на четвертых
санях.
Случайно и я попал с ним рядом на облучок.
В наших
санях сидели Камилла и Юльца, а на тройке Буйницкого, управляемой им самим,
сидела его жена с сестрою и на козлах Бедер.
Главное, бросившееся мне
в глаза на другой день, при поездке к профессору Моеру, было, что извозчик
сидел перед нами
в санях в капоте с коротким многоэтажным воротником, а его парочка лошадок
в дышле была запряжена
в шоры без всякой шлеи, так что при спуске с горы шоры всползали лошадкам на самый затылок.
Платье бесподобное, фрак отличнейший — самого тонкого сукна, выезд хороший; слава богу, после покойника-то одних городовых
саней осталось двое; мать бы ему никогда
в этом не отказала, по крайней мере был бы на виду у хороших людей; нет, сударь ты мой,
сидит сиднем,
в рождество даже никого не съездил поздравить».
Рожнов тотчас же встал,
в несколько минут оделся, сел
в сани и очутился у Катерины Архиповны, которая
сидела у себя
в комнате одна.
Выскочил я из
саней, гляжу —
в потемках на меня человек бежит и по колена
в снегу грузнет; я его обхватил рукой за плечи, вот этак, и выбил из рук ружьишко, потом другой подвернулся, я его по затылку урезал, так что он крякнул и
в снег носом чкнулся, — здоровый я тогда был, рука тяжелая; я с двумя управился, гляжу, а Федя уже на третьем верхом
сидит.
В гостиной я застал странную сцену: у Марьи Виссарионовны были на глазах слезы; Пионова, только что переставшая говорить, обмахивала себя платком; Иван Кузьмич был краснее, чем всегда; Лидия Николаевна
сидела вдали и как будто похудела
в несколько минут. Я раскланялся. Леонид подвез меня к моей квартире. Во всю дорогу он ни слова не проговорил и только, когда я вышел из
саней, спросил меня...
Сани чуть подрагивали и покачивались, пристяжная ровно и весело скакала с своим круто подвязанным хвостом над наборной шлеей, ровная, масленая дорога быстро убегала назад, ямщик ухарски пошевеливал вожжами, адвокат, офицер,
сидя напротив, что-то врали с соседкой Маковкиной, а она сама, завернувшись туго
в шубу,
сидела неподвижно и думала: «Всё одно и то же, и всё гадкое: красные, глянцовитые лица с запахом вина и табаку, те же речи, те же мысли, и всё вертится около самой гадости.
Василий Андреич стал объезжать.
В санях сидели три мужика и баба. Очевидно, это ехали гости с праздника. Один мужик хлестал засыпанный снегом зад лошаденки хворостиной. Двое, махая руками, кричали что-то
в передке. Укутанная баба, вся засыпанная снегом, не шевелясь
сидела, нахохлившись,
в задке
саней.
— Вот и ладно. Но, но, не топырься! — говорил Никита, уминая
в санях принесенную кухаркиным мужем свеже-обмолоченную овсяную солому. — А теперь вот давай дерюжку так постелим, а сверху веретье. Вот так-то, вот так-то и хорошо будет
сидеть, — говорил он, делая то, что говорил, — подтыкая веретье сверх соломы со всех сторон вокруг сиденья.
После спанья
в санях, после людской кухни
сидеть в кресле,
в чистом белье,
в легких ботинках, с цепью на груди — это такая роскошь!
Навстречу ехал длинный обоз: бабы везли кирпич. Яков должен был свернуть с дороги; лошадь его вошла
в снег по брюхо, сани-одиночки накренились вправо, и сам он, чтобы не свалиться, согнулся влево и
сидел так всё время, пока мимо него медленно подвигался обоз; он слышал сквозь ветер, как скрипели
сани и дышали тощие лошади и как бабы говорили про него: «Богомолов едет», — а одна, поглядев с жалостью на его лошадь, сказала быстро...
Спасенный и спаситель были совершенно мокры, и как из них спасенный был
в сильной усталости и дрожал и падал, то спаситель его, солдат Постников, не решился его бросить на льду, а вывел его на набережную и стал осматриваться, кому бы его передать, А меж тем, пока все это делалась, на набережной показались
сани,
в которых
сидел офицер существовавшей тогда придворной инвалидной команды (впоследствии упраздненной).
— Куда вы теперь меня везете? — спросил он Петра Васильича,
сидя с ним рядом уже
в санях.
А около меня два человека
в кучке,
в широких
санях сидят, — один меня держит, это Аркадий Ильич, а другой во всю мочь лошадей погоняет…
Работник остановил лошадей. Понурив головы, они тяжело дышали, пар так и валил с них. Патап Максимыч вылез из своих
саней и подошел к задним, где
сидел Стуколов. Молчаливый Дюков, уткнув голову
в широкий лисий малахай, спал мертвым сном.
Обвязав его красными платками, его везли «катать» на извозчике, причем «короводницы» держали охотника на сиденье извозчичьих дрожек или
саней, а сами лепились вокруг него, обнимали его, и громко пели бесстыжие песни, и говорили
в народ сальности, и дергались, и приплясывали; а оку раженный ими охотник
сидел осовелый как дурак или по временам безумно вскрикивал и вопил...
В самом деле,
в щегольских парных орехового дерева
санях рядом с Зиновьем Алексеичем
сидел кто-то, закутанный
в ильковую шубу и дорогую соболью шапку.
Сидел он
в санях так же, как и
в кресле: важно, держа прямо голову и плечи, не глядя по сторонам.
Сзади,
в середине пустых
саней,
сидело по двое ямщиков, слышался их громкий и веселый говор.
Одно, что я видел ясно, — это были мои
сани, лошади, ямщик и три тройки, ехавшие впереди: первая — курьерская,
в которой все так же на облучке
сидел один ямщик и гнал крупной рысью; вторая,
в которой, бросив вожжи и сделав себе из армяка затишку,
сидели двое и не переставая курили трубочку, что видно было по искрам, блестевшим оттуда; и третья,
в которой никого не видно было и, предположительно, ямщик спал
в середине.
Из двора, пятого с краю, едет
в санях брат Алексей; позади него
сидят сынишка Ванька,
в больших валенках, и девчонка Акулька, тоже
в валенках.
Описание пышного жития царей захватило Теркина. Он остановился над строками: «
в зимнее время у
саней царских, по сторонам места, где
сидел государь, помещались, стоя, двое из знатнейших бояр, один справа, другой слева».
В той самой беседке, где он
в первый раз говорил с
Саней,
сидели они друг против друга.
Заходит
в избу врач, я прощаюсь, и мы выходим на улицу, садимся
в сани и едем
в небольшую соседнюю деревеньку на последнее посещение больного. Врача еще накануне приезжали звать к этому больному. Приезжаем, входим вместе
в избушку. Небольшая, но чистая горница,
в середине люлька, и женщина усиленно качает ее. За столом
сидит лет восьми девочка и с удивлением и испугом смотрит на нас.