Неточные совпадения
На этот призыв выходит из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит
одна томительная минута,
другая. Обрушиваются балки
одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом
следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
Девушка, кажется, очень мало уж понимала;
одну ногу заложила
за другую, причем выставила ее гораздо больше, чем
следовало, и, по всем признакам, очень плохо сознавала, что она на улице.
И, как всякий человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность. Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть,
одни из них знали, куда они идут,
другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил, что, свернув
за угол в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно
следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа, человек пять;
один из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
— Ненависть — я не признаю. Ненавидеть — нечего, некого. Озлиться можно на часок,
другой, а ненавидеть — да
за что же? Кого? Все идет по закону естества. И — в гору идет. Мой отец бил мою мать палкой, а я вот… ни на
одну женщину не замахивался даже… хотя, может,
следовало бы и ударить.
За обедом подают по два супа, по два холодных блюда, по четыре соуса и по пяти пирожных. Вина —
одно кислее
другого — всё как
следует в открытом доме в провинции.
Для Надежды Васильевны
одно открытие
следовало за другим, точно она приехала в какое-то неизвестное ей до сих пор царство.
Возвращаться назад, не доведя дело до конца, было до слез обидно. С
другой стороны, идти в зимний поход, не снарядившись как
следует, — безрассудно. Будь я
один с Дерсу, я не задумался бы и пошел вперед, но со мной были люди, моральная ответственность
за которых лежала на мне. Под утро я немного уснул.
Как ни старались мы избежать бродов, нам не удалось от них отделаться. Но все же заметно было, что они становились реже. Через несколько километров река разбилась на протоки, между которыми образовались острова, поросшие тальниками. Тут было много рябчиков. Мы стреляли, но ни
одного не могли убить: руки дрожали, не было сил прицеливаться как
следует. Понуро мы шли
друг за другом и почти не говорили между собой.
Теперь перед нами было 2 ключа:
один шел к северу,
другой — к западу. Нам, вероятно,
следовало идти по правому, но я по ошибке взял северное направление. Сейчас же
за перевалом мы стали на биваке, как только нашли дрова и более или менее ровное место.
Сомнения! — разве совместима речь о сомнениях с мыслью о вечно ликующих детях? Сомнения — ведь это отрава человеческого существования. Благодаря им человек впервые получает понятие о несправедливостях и тяготах жизни; с их вторжением он начинает сравнивать, анализировать не только свои собственные действия, но и поступки
других. И горе, глубокое, неизбывное горе западает в его душу;
за горем
следует ропот, а отсюда только
один шаг до озлобления…
Старшему сыну Серафимы было уже четыре года, его звали Сережей.
За ним
следовали еще две девочки-погодки, то есть родившиеся через год
одна после
другой. Старшую звали Милочкой, младшую Катей. Как Серафима ни любила мужа, но трехлетняя, почти без перерыва, беременность возмутила и ее.
Чтобы больше было участвующих, позваны были и горничные девушки. Павел, разумеется, стал в пару с m-me Фатеевой. М-lle Прыхина употребляла все старания, чтобы они все время оставались в
одной паре. Сама, разумеется, не ловила ни того, ни
другую, и даже, когда горничные горели, она придерживала их
за юбки, когда тем
следовало бежать. Те, впрочем, и сами скоро догадались, что молодого барина и приезжую гостью разлучать между собою не надобно; это даже заметил и полковник.
— «А что
за невестой дают?» — «Пять платьев да два монто,
одно летнее,
другое зимнее; из белья тоже все как
следует; самовар-с; нас с женой на свой кошт год содержать будут, ну и мне тоже пару фрашную, да пару сертушную».
Потом этот неожиданный литературный успех, приветствие в доме генеральши, князь, княжна, мечты о ней — все это
следовало так быстро
одно за другим…
Но в этот день мне особенно посчастливилось:"гости"
следовали один за другим.
То же происходит и с обществами людей при переходе от
одного понимания, а потому и устройства жизни, к
другому. Люди только сначала постепенно и равномерно
один за другим воспринимают новую истину внутренним путем и
следуют ей в жизни; при известном же распространении истины она усваивается ими уже не внутренним способом, не равномерно, а сразу, почти невольно.
«Для того, чтобы произошел этот процесс охристианения всех людей, чтобы все люди
одни за другими перешли от языческого жизнепонимания к христианскому и добровольно отказывались бы от власти и богатства и никто бы не желал пользоваться ими, нужно, чтобы не только переделались в христианство все те грубые, полудикие, совершенно не способные воспринять христианство и
следовать ему, люди, которых всегда много среди каждого христианского общества, но и все дикие и вообще нехристианские народы, которых еще так много вне его.
Затем, точно в сновидении,
одни за другими следуют: кадриль, полька, опять кадриль, опять вальс и, наконец, мазурка.
Я скажу об этом поточнее в описании рыб, а здесь означу только порядок,
следуя которому живет
одна порода
за другою почти во всякой реке.
Если наплавки ходят на весу, то более двух удочек употреблять не должно: ибо тут иногда вслед
за первым движением мгновенно
следует погружение наплавка и лишнее число удочек будет мешать; если же вы удите мелкую рыбу, которая берет часто посреди беспрестанного дерганья, то надобно удить на
одну удочку и держать удилище в руке, иначе вы будете кидаться от
одной удочки к
другой и на обеих пропускать время, благоприятное для подсечки.
Бал длился, становясь все оживленнее и шумнее.
Один танец
следовал за другим. Оркестр почти не отдыхал… Женщины, как от вина, опьянели от музыки и от сказочной обстановки вечера.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия не было дома: из слов Анны оказалось, что они отправились —
один в Озеро,
другой — в Горы; оба пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их место и взял
за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи дома и сдачи места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы», к которым оба уже привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка
следовала за ними.
— Я первый раз в жизни вижу, как люди любят
друг друга… И тебя, Павел, сегодня оценил по душе, — как
следует!.. Сижу здесь… и прямо говорю — завидую… А насчёт… всего прочего… я вот что скажу: не люблю я чуваш и мордву, противны они мне! Глаза у них — в гною. Но я в
одной реке с ними купаюсь, ту же самую воду пью, что и они. Неужто из-за них отказаться мне от реки? Я верю — бог её очищает…
Старая графиня *** сидела в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее.
Одна держала банку румян,
другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красоту, давно увядшую, но сохраняла все привычки своей молодости, строго
следовала модам семидесятых годов и одевалась так же долго, так же старательно, как и шестьдесят лет тому назад. У окошка сидела
за пяльцами барышня, ее воспитанница.
Явления,
одно другого страннее, представлялись ему беспрестанно: то видел он Петровича и заказывал ему сделать шинель с какими-то западнями для воров, которые чудились ему беспрестанно под кроватью, и он поминутно призывал хозяйку вытащить у него
одного вора даже из-под одеяла; то спрашивал, зачем висит перед ним старый капот его, что у него есть новая шинель; то чудилось ему, что он стоит перед генералом, выслушивая надлежащее распеканье, и приговаривает: «Виноват, ваше превосходительство!», то, наконец, даже сквернохульничал, произнося самые страшные слова, так что старушка хозяйка даже крестилась, отроду не слыхав от него ничего подобного, тем более что слова эти
следовали непосредственно
за словом «ваше превосходительство».
Действительно, в половине двенадцатого приехал знаменитый доктор. Опять пошли выслушиванья и значительные разговоры при нем и в
другой комнате о почке, о слепой кишке и вопросы и ответы с таким значительным видом, что опять вместо реального вопроса о жизни и смерти, который уже теперь
один стоял перед ним, выступил вопрос о почке и слепой кишке, которые что-то делали не так, как
следовало, и на которые
за это вот-вот нападут Михаил Данилович и знаменитость и заставят их исправиться.
Он дал мерку не длинную, так, вершка три, не больше, длины (теперешним стихотворцам эта мера покажется короткою, но, уверяю вас, что в наше время длиннее стихов не писали, разумеется, стихотворцы, а не стихоплеты; им закон и в наше время не был писан); притом преподал правила, чтобы мужской и женский стих
следовали постоянно
один за другим и чтоб рифмы были богатые.
Для сего он приищет широкую шинель, уберет ее как-то хитро и мудро, спрятав под нее два штофа, на особых снурках, и, наполнив
один водою, а
другой оставив пустым, идет в шинок/ Там он решительно требует наполнить пустой штоф водкою и спросит смело, сколько
следует за водку денег; штоф же с полученною водкою спрячет
за горб свой.
Удар
следовал за ударом,
один другого громче,
один другого ужаснее, а молния не умолкала ни на минуту.
И на белой равнине
за ними
следовали черные тени:
одна огромная и уродливая,
другая тоненькая и как будто готовая растаять среди этого холода и камней…
— Мать Таифа, — сказала игуменья, вставая с места. — Тысячу двадцать рублев на ассигнации разочти как
следует и, по чем придется, сиротам раздай сегодня же. И ты им на Масленицу сегодня же все раздай, матушка Виринея… Да голодных из обители не пускай, накорми сирот чем Бог послал. А я
за трапезу не сяду. Неможется что-то с дороги-то, — лечь бы мне, да боюсь: поддайся
одной боли да ляг —
другую наживешь; уж как-нибудь, бродя, перемогусь. Прощайте, матери, простите, братия и сестры.
К вечеру мы опять
друзья с Тиной.
За вечером
следует та же буйная ночь, с музыкой, залихватским пением, с щекочущими нервы переходами… и ни
одной минуты сна!
— Своего, заслуженного просим!.. Вели рассчитать нас, как
следует!.. Что же это
за порядки будут!.. Зáдаром людей держать!.. Аль на тебя и управы нет? — громче прежнего кричали рабочие, гуще и гуще толпясь на палубе. С семи первых баржей,
друг дружку перегоняя, бежали на шум остальные бурлаки, и все становились перед Марком Данилычем, кричали и бранились
один громче
другого.
Горе не приходит
одно…
За ним обычно
следует и
другое…
И подхватив
одною рукою под руку льнувшую к ней особенно Феничку и обняв
другой Любу Орешкину, баронесса прошла в столовую, приказав остальным воспитанницам
следовать за нею.
Одна экспедиция
следует за другой.
Был
один из тех чудных осенних вечеров, которые в прибрежном районе обычно
следуют друг за другом подряд несколько суток.
Кто крест однажды будет несть,
Тот распинаем будет вечно;
Но если счастье в жертве есть,
Он будет счастлив бесконечно.
Награды нет для добрых дел.
Любовь и скорбь —
одно и то же.
Но этой скорбью кто скорбел.
Тому всех благ она дороже.
Какое дело до себя,
И до
других, и до вселенной
Тому, кто
следовал, любя.
Куда звал голос сокровенный?
Но кто, боясь
за ним идти,
Себя раздумием тревожит, —
Пусть бросит крест свой средь пути.
Пусть ищет счастья, если может!
— Ах, милая ты моя дурочка, добра ты очень… Все выгородить желаешь братцев… А выгородить-то их трудно,
друг мой… И не
следует… Дурных сыновей нельзя оправдывать… И всегда скажу — ни
один из них не сумел, да и не хотел отплатить хоть малостию
за все, что для них делали… Носились с ними, носились… Каких денег они стоили… Перевели их в первейший полк. Затем только, чтоб фамилию свою…
Первая комната, как мы уже сказали, была гостиная, заменявшая и приемную,
за ней
следовал кабинет, потом столовая, это было по
одну сторону коридора, начало которого составляло переднюю, по
другую же находилась комната денщика, спальня и ванная, а
за ней уже кухня, находившаяся тоже в распоряжении Прокофия, как звали денщика Гофтреппе.
Цель эта между тем была во что бы то ни стало пробраться в Россию и хотя присутствием с «несчастным
другом» в
одном городе ободрить и утешить его, доказав ему, что обещания
следовать за ним даже в «холодную Сибирь» — не были с ее стороны пустыми словами.
Император, останавливаясь в приемной,
одних выслушивал тут же, с
другими же, приказав
следовать за ним, разговаривал в
одной из ближайших комнат или, смотря по важности объяснения, уводил в свой кабинет.
За стрелками должны были
следовать ряды косиньеров, как напирающие гряды морских валов,
одна за другой.
— Прошу вас повременить минутку —
за мною
следуют другие гости, при которых я вам сейчас покажу его честность, а пока прошу вас к нему не прикасаться и не трогать его, чтобы он ни на
одно мгновенье не сошел с моих глаз.
Одни рабочие, огромное большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не веря уже в него, а веря только в древнее «око
за око» и основанное на нем государственное устройство;
другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души верят, верят в древний закон «око
за око» и,
следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.
— Хорошо-то это, господа, пускай и хорошо: благочинному действительно не
следовало «заводить кляуз из-за
одного, и притом исключительного случая»; но случай случаю рознь, и то, что мы сейчас прочитали, приводит мне на память
другой случай, донося о котором, благочинный поставил своего архиерея в гораздо большее затруднение, но, однако, и там дело сошло с рук.