Неточные совпадения
Скорби,
скорби искал я на дне его,
скорби и
слез, и вкусил и обрел; а пожалеет нас тот, кто всех пожалел и кто всех и вся понимал, он единый, он и судия.
И тогда я сам к тебе пойду на пропятие, ибо не веселья жажду, а
скорби и
слез!..
Скорби-то сколько, грусти, проклятий, слез-то, скрываемых ото всех, сколько, потому что не Марфа же вы Петровна?
Пуще всего он бегал тех бледных, печальных дев, большею частию с черными глазами, в которых светятся «мучительные дни и неправедные ночи», дев с не ведомыми никому
скорбями и радостями, у которых всегда есть что-то вверить, сказать, и когда надо сказать, они вздрагивают, заливаются внезапными
слезами, потом вдруг обовьют шею друга руками, долго смотрят в глаза, потом на небо, говорят, что жизнь их обречена проклятию, и иногда падают в обморок.
Та неувядающая и негибнущая любовь лежала могуче, как сила жизни, на лицах их — в годину дружной
скорби светилась в медленно и молча обмененном взгляде совокупного страдания, слышалась в бесконечном взаимном терпении против жизненной пытки, в сдержанных
слезах и заглушенных рыданиях…
Я пережил, — и вновь блуждает
Жизнь между дела и утех,
Но в сердце
скорбь не заживает,
И
слезы чуются сквозь смех.
Когда я возвратился, в маленьком доме царила мертвая тишина, покойник, по русскому обычаю, лежал на столе в зале, поодаль сидел живописец Рабус, его приятель, и карандашом, сквозь
слезы снимал его портрет; возле покойника молча, сложа руки, с выражением бесконечной грусти, стояла высокая женская фигура; ни один артист не сумел бы изваять такую благородную и глубокую «
Скорбь».
Сколь сладко неязвительное чувствование
скорби! Колико сердце оно обновляет и оного чувствительность. Я рыдал вслед за ямским собранием, и
слезы мои были столь же для меня сладостны, как исторгнутые из сердца Вертером… О мой друг, мой друг! почто и ты не зрел сея картины? ты бы прослезился со мною. И сладость взаимного чувствования была бы гораздо усладительнее.
Пусть много
скорбей тебе пало на часть,
Ты делишь чужие печали,
И где мои
слезы готовы упасть,
Твои уж давно там упали!..
Мы разошлись: он — на знойный остров, где хотя раз, в минуту ужасной
скорби, вспомнил, может быть, о
слезах бедного мальчика, обнимавшего и простившего его в Москве; я же был отправлен в кадетский корпус, где нашел одну муштровку, грубость товарищей и…
Он обернулся на ее зов и коротко, отрывисто вдохнул в себя воздух, точно ахнул: он никогда еще в жизни не встречал нигде, даже на картинах, такого прекрасного выражения нежности,
скорби и женственного молчаливого упрека, какое сейчас он видел в глазах Женьки, наполненных
слезами. Он присел на край кровати и порывисто обнял ее вокруг обнаженных смуглых рук.
« — Не кажется, но точно так я мыслю. Ни черные одежды и ни вздохи, ни
слезы и ни грусть, ни
скорбь, ничто не выразит души смятенных чувств, какими горестно терзаюсь я. Простите!» — проговорил молодой человек, пожав плечами и обращаясь к немцу. — Хорошо? — прибавил он своим уже голосом.
— Посмотрите на меня! — продолжал он, — как брат — я
скорблю! Не раз, может быть, и всплакнул… Жаль брата, очень, даже до
слез жаль… Всплакнешь, да и опомнишься: а Бог-то на что! Неужто Бог хуже нашего знает, как и что? Поразмыслишь эдак — и ободришься. Так-то и всем поступать надо! И вам, маменька, и вам, племяннушки, и вам… всем! — обратился он к прислуге. — Посмотрите на меня, каким я молодцом хожу!
Они всю жизнь свою не теряли способности освещаться присутствием разума; в них же близкие люди видали и блеск радостного восторга, и туманы
скорби, и
слезы умиления; в них же сверкал порою и огонь негодования, и они бросали искры гнева — гнева не суетного, не сварливого, не мелкого, а гнева большого человека.
В этих целебных
слезах я облегчил мои досаждения и понял, сколь глупа была
скорбь моя, и долго после дивился, как дивно врачует природа недуги души человеческой!
Кожемякин всматривался в лица людей, исчерченные морщинами тяжких дум, отупевшие от страданий, видел тусклые, безнадёжно остановившиеся или безумно горящие глаза, дрожь искривлённых губ, судороги щёк, неверные, лишённые смысла движения, ничем не вызванные, странные улыбки, безмолвные
слёзы, — порою ему казалось, что перед ним одно исстрадавшееся тело, судорожно бьётся оно на земле, разорванное
скорбью на куски, одна изболевшаяся душа; он смотрел на людей и думал...
Мне страстно хотелось пасть к ее ногам, умолять, чтобы она не плакала в одиночку, а делилась бы со мной своим горем, и ровный шум моря заворчал в моих ушах уже как мрачное пророчество, и я видел впереди новые
слезы, новые
скорби и потери.
По низу медлительно и тяжко плывут слова; оковала их земная тяга и долу влечет безмерная
скорбь, — но еще не дан ответ, и ждет, раскрывшись, настороженная душа. Но ахает Петруша и в одной звенящей
слезе раскрывает даль и ширь, высоким голосом покрывает низовый, точно смирившийся бас...
Снилась мне золотая Украина, ее реки, глубокие и чистые; седые глинистые берега, покрытые бледно-голубою каймою цветущего льна; лица, лица, ненавистно-милые лица, стоившие стольких
слез, стольких терзающих
скорбей и гнетущего горя, и вдруг все это тряслось, редело, заменялось темным бором, в котором лохматою ведьмою носилась метель и с диким визгом обсыпала тонкими, иглистыми снежинками лукавую фигуру лешего, а сам леший сидел где-то под сосною и, не обращая ни на что внимания, подковыривал пенькою старый лыковый лапоть.
Виновница этих
скорбей и этих радостных
слез Марфы Андревны была так умна, что никому не дала ни одного намека о перемене, происшедшей в ее положении. Марфа Андревна это заметила, и расположение ее к крепостной фаворитке сына увеличилось еще более.
И тяжкие обиды и жгучие
слезы, стоны и разрывающая сердце
скорбь по нежно любимой единственной дочери, которая теперь, в ее юном возрасте, как голубка бьется в развращенных объятиях алчного ворона, все это звало старика Байцурова к мщению; но у него, как у бедного дворянина, не было ни вьюгоподобных коней, ни всадников, способных стать грудь против груди с плодомасовскою ордою, ни блестящих бердышей и самопалов, какие мотались у тех за каждыми тороками, и, наконец, — у тех впереди было четырнадцать часов времени, четырнадцать часов, в течение которых добрые кони Плодомасова могли занести сокровище бедной четы, их нежную, их умную дочку, более чем за половину расстояния, отделяющего Закромы от Плодомасовки.
Те, которые желали ее пламенно,
скорбели и лили
слезы по ней, тайком заглянули и были поражены — кто страхом, кто негодованием.
Наконец жестокий Галушкинский усилил
скорбь мою, дав
слезам моим превратный, обидный для меня толк. Он, уходя, сказал:"Утешительно видеть в вашице благородный гонор, заставляющий вас так страдать от стыда; но говорю вам, домине Трушко, что если и завтра не будете знать урока, то и завтра не возьму вас в класс". С сими словами он вышел с братьями моими.
Но всего чаще привлекает меня к стенам Си…нова монастыря — воспоминание о плачевной судьбе Лизы, бедной Лизы. Ах! Я люблю те предметы, которые трогают мое сердце и заставляют меня проливать
слезы нежной
скорби!
Я часто говорил им, что я всё это давно уже прежде предчувствовал, что вся эта радость и слава сказывались мне еще на нашей земле зовущею тоскою, доходившею подчас до нестерпимой
скорби; что я предчувствовал всех их и славу их в снах моего сердца и в мечтах ума моего, что я часто не мог смотреть, на земле нашей, на заходящее солнце без
слез…
Скорби,
слез при этом я не видал, а была лишь умножившаяся как бы до восторга любовь, но до восторга спокойного, восполнившегося, созерцательного.
Глаза его, полные
слез, были устремлены на луну, готовую сесть, а в груди разливалась большая
скорбь.
Еленино платье, строгое и черное, лежало на ней печально, — как будто, облекая Елену в день
скорби, не могла равнодушная одежда не отражать ее омраченной души. Елена вспоминала покойную мать, — и знала, что прежняя жизнь, мирная, ясная и строгая, умерла навсегда. Прежде чем начнется иное, Елена холодными
слезами и неподвижной грустью поминала прошлое.
Утирая рукавом
слезы и едва сдерживая рыданья, побрела Абрамовна в заднюю горницу вылить материнскую
скорбь перед святыми иконами. Отец с сыном остались один на́ один.
Стоит у могилки Аксинья Захаровна, ронит
слезы горькие по лицу бледному, не хочется расставаться ей с новосельем милой доченьки… А отец стоит: скрестил руки, склонил голову, сизой тучей
скорбь покрыла лицо его… Все родные, подруги, знакомые стоят у могилы,
слезами обливаючись… И только что певицы келейные пропели «вечную память», Устинья над свежей могилою новый плач завела, обращаясь к покойнице...
Патап Максимыч подолгу в светелке не оставался. Войдет, взглянет на дочь любимую, задрожат у него губы, заморгают
слезами глаза, и пойдет за дверь, подавляя подступавшие рыданья. Сумрачней осенней ночи бродит он из горницы в горницу, не ест, не пьет, никто слова от него добиться не может… Куда делись горячие вспышки кипучего нрава, куда делась величавая строгость? Косой подкосило его горе, перемогла крепкую волю лютая
скорбь сердца отцовского.
Отвечал на такие речи старец, меня утешая, а сам от очию
слезы испуская: «Не
скорби, брате, — говорил он, — не
скорби и душевного уныния бегай: аще троечастный твой путный подвиг и тщетен остался, но паче возвеселиться должен ты ныне с нашими радостными лики: обрели мы святителей, и теперь у нас полный чин священства.
И
скорбел я перед ним, заливаясь
слезами: «Не благословил Бог наш подвиг: больше семидесяти учеников твоих, отче, три раза в дальние страны ходили и ничего не сыскали, и все-то семьдесят учеников полегли в чужих странах, один аз, грешный, в живых остался».
В то же время последовало открытие нового рода неведомой дотоле болезни, которая названа специалистами «гражданскою
скорбью»; засим, одним из цивических скорбных поэтов была открыта «долина, в которой спят
слезы гражданина».
Народ видел эту
скорбь, видел эти
слезы. Быть может, никогда еще не был он так близок народу, так высоко популярен, как в эти тяжкие минуты всенародной беды. Не было такой непереходной преграды, которая бы не преодолелась, не было такой великой жертвы, которая не принеслась бы народом, с восторгом несокрушимой силы и любви, с охотой доброй воли, по единому его слову.
Madame Пруцко хотя и не совсем-то ясно уразумевала, где эти
слезы и
скорбь и какие именно мученики гибнут, однако, убежденная последним аргументом касательно губернаторши, на другой же день облеклась в черное и, по секрету, разблаговестила всем приятельницам о своем разговоре с графиней.
Все мысли, все взоры были теперь прикованы к лицу государя. Это лицо было бледно и величественно. Оно было просто искренно и потому таким теплым, восторженным и благоговейным чувством поражало души людские. Оно было понятно народу. Для народа оно было свое, близкое, кровное, родное. Сквозь кажущееся спокойствие в этом бледном лице проглядывала
скорбь глубокая, проглядывала великая мука души. Несколько крупных
слез тихо скатилось по лицу государя…
— О, я в этом уверена! — подхватила Монтеспан, — но… но эта яркость… знаете ли, ma chère, такое ли теперь время, чтобы радоваться, носить цветное!.. Помилуйте! — вспомните, чтó на белом свете творится!.. Люди страдают, мученики гибнут, везде
слезы,
скорбь… Знаете ли, ma chère, скажу я вам по секрету между нами, в таких обстоятельствах нечему нам особенно радоваться… Черный цвет приличнее… и тем более, что это мода… Взгляните, например, на Констанцию Александровну: не выходит из черного цвета.
Во сне случится увидать его, в страхе и трепете просыпается она,
скорбит по целым часам и со
слезами и рыданьями молится Богу — да избавит впредь от такой напасти.
И сушат и целя́т материнские
слезы детище, глядя по тому, отчего они льются.
Слезы Татьяны Андревны целебным бальзамом канули на полную сердечной
скорби Наташу. Тихо повернулась она, открыла ярко пылающее лицо и тихо припала к груди матери. Татьяна Андревна обняла ее и тихонько, чуть слышно сказала...
Не часто́й дробный дождичек кропит ей лицо белое, мочит она личико горючьми слезми… Тужит, плачет девушка по милом дружке,
скорбит, что пришло время расставаться с ним навеки… Где былые затеи, где проказы, игры и смехи?.. Где веселые шутки?.. Плачет навзрыд и рыдает Фленушка, слова не может промолвить в
слезах.
Кассандра. О, горе мне, горе!
О, Аполлон, Аполлон!
Хор. Зачем ты в
скорби к Локсию взываешь?
Он не таков, чтоб плакальщиком быть.
Кассандра. О, горе мне, горе!
О, Аполлон, Аполлон!
Хор. Опять кощунственно зовешь ты бога!
Ему не подобает видеть
слезы...
Новый император отправился на свою половину. Императрица Екатерина Алексеевна осталась при покойной императрице. У изголовья умирающей государыни находились также оба брата Разумовские и Иван Иванович Шувалов, любившие императрицу всем своим преданным простым сердцем.
Слезы обоих братьев Разумовских были
слезами искренними, и
скорбь их была вполне сердечная. Покойная государыня, возведшая их из ничтожества наверх почестей, была к ним неизменно добра.
Летописцы не говорят о
скорби и
слезах народа — славят единственно дела умершего, благодаря небо за такого самодержца!
Они, казалось, говорили ему: никогда, никогда наша любовь не пойдет далее этих
слез, и когда я в эти минуты безысходной
скорби изливаю перед тобой мою душу, ты должен понимать это, как единственный возможный для меня ответ на твое чувство.
Вы видели ее здесь спокойною, чуть ли не улыбающейся, но знаете ли вы, сколько горьких
слез пролили эти глаза в ночной тишине, сколько острых игл жгучего раскаяния и
скорби вонзилось в это исстрадавшееся сердце!
— Милый, родной ты братец мой, — могла она только сказать, рыдая. Она не смела произнести имя жениха, не только что просить о нем; стыд девический, а более строгий обычай запрещал говорить ей то, что у нее было на душе. Ей, девице, позволено было только плакать об отце или брате;
слезы, посвященные другому мужчине, хоть бы и жениху, сочли бы за преступление. Но в немногих словах ее было столько
скорби, столько моления, что брат не мог не понять, о чем так крушилась Анастасия.
«О Людмила, грех роптанье;
Скорбь — создателя посланье;
Зла создатель не творит;
Мертвых стон не воскресит». —
«Ах! родная, миновалось!
Сердце верить отказалось!
Я ль, с надеждой и мольбой,
Пред иконою святой
Не точила
слез ручьями?
Нет, бесплодными мольбами
Не призвать минувших дней;
Не цвести душе моей.
Со
скорбью и нестерпимой жалостью смотрю я на людей. Какая тяжкая их доля на этом свете, как трудно им жить со своею неразгаданной душой! Чего хочет эта темная душа? Куда стремится она через
слезы и кровь?