Неточные совпадения
Создавать" — это значит представить
себе, что находишься в дремучем лесу; это значит взять в руку топор и, помахивая этим орудием творчества направо и налево, неуклонно идти куда глаза глядят.
Но это, однако ж, несообразно! это несогласно ни с чем! это невозможно, чтобы чиновники так могли сами напугать
себя;
создать такой вздор, так отдалиться от истины, когда даже ребенку видно, в чем дело!
Клим съежился, теснимый холодной сыростью, досадными думами о людях, которые умеют восторженно говорить необыкновенные глупости, и о
себе, человеке, который все еще не может
создать свою систему фраз.
— Женщины, которые из чувства ложного стыда презирают
себя за то, что природа,
создавая их, грубо наглупила. И есть девушки, которые боятся любить, потому что им кажется: любовь унижает, низводит их к животным.
— Это — верно, — сказал он ей. — Собственно, эти суматошные люди, не зная, куда
себя девать, и
создают так называемое общественное оживление в стенах интеллигентских квартир, в пределах Москвы, а за пределами ее тихо идет нормальная, трудовая жизнь простых людей…
— Моралист, хех! Неплохое ремесло. Ну-ко, выпьем, моралист! Легко, брат, убеждать людей, что они — дрянь и жизнь их — дрянь, они этому тоже легко верят, черт их знает почему! Именно эта их вера и
создает тебе и подобным репутации мудрецов. Ты — не обижайся, — попросил он, хлопнув ладонью по колену Самгина. — Это я говорю для упражнения в острословии. Обязательно, братец мой, быть остроумным, ибо чем еще я куплю
себе кусок удовольствия?
— Всегда были — и будут — люди, которые, чувствуя
себя неспособными сопротивляться насилию над их внутренним миром, — сами идут встречу судьбе своей, сами отдают
себя в жертву. Это имеет свой термин — мазохизм, и это
создает садистов, людей, которым страдание других — приятно. В грубой схеме садисты и мазохисты — два основных типа людей.
— Думаю поехать за границу, пожить там до весны, полечиться и вообще привести
себя в порядок. Я верю, что Дума
создаст широкие возможности культурной работы. Не повысив уровня культуры народа, мы будем бесплодно тратить интеллектуальные силы — вот что внушил мне истекший год, и, прощая ему все ужасы, я благодарю его.
Он стал думать, что именно с этой девушкой хотелось ему
создать какие-то особенные отношения глубокой, сердечной дружбы, что именно она и только она поможет ему найти
себя, остановиться на чем-то прочном.
Она мешала Самгину обдумывать будущее, видеть
себя в нем значительным человеком, который живет устойчиво, пользуется известностью, уважением; обладает хорошо вышколенной женою, умелой хозяйкой и скромной женщиной, которая однако способна говорить обо всем более или менее грамотно. Она обязана неплохо играть роль хозяйки маленького салона, где собирался бы кружок людей, серьезно занятых вопросами культуры, и где Клим Самгин дирижирует настроением,
создает каноны, законодательствует.
— Одной из таких истин служит Дарвинова теория борьбы за жизнь, — помнишь, я тебе и Дронову рассказывал о Дарвине? Теория эта устанавливает неизбежность зла и вражды на земле. Это, брат, самая удачная попытка человека совершенно оправдать
себя. Да… Помнишь жену доктора Сомова? Она ненавидела Дарвина до безумия. Допустимо, что именно ненависть, возвышенная до безумия, и
создает всеобъемлющую истину…
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней свободе. Надо спасать
себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам
создал и
создает…
«Это и есть — моя функция? — спросил он
себя. — По Ламарку — функция
создает орган. Органом какой функции является человек, если от него отнять инстинкт пола? Толстой прав, ненавидя разум».
Классовый идиотизм буржуазии выражается, между прочим, в том, что капитал не заинтересован в развитии культуры, фабрикант
создает товар, но нимало не заботится о культурном воспитании потребителя товаров у
себя дома, для него идеальный потребитель — живет в колониях…
А между тем тут все было для счастья: для сердца открывался вечный, теплый приют. Для ума предстояла длинная, нескончаемая работа — развиваться, развивать ее, руководить, воспитывать молодой женский восприимчивый ум. Работа тоже творческая — творить на благодарной почве, творить для
себя,
создавать живой идеал собственного счастья.
Радостно трепетал он, вспоминая, что не жизненные приманки, не малодушные страхи звали его к этой работе, а бескорыстное влечение искать и
создавать красоту в
себе самом. Дух манил его за
собой, в светлую, таинственную даль, как человека и как художника, к идеалу чистой человеческой красоты.
Новое учение не давало ничего, кроме того, что было до него: ту же жизнь, только с уничижениями, разочарованиями, и впереди обещало — смерть и тлен. Взявши девизы своих добродетелей из книги старого учения, оно обольстилось буквою их, не вникнув в дух и глубину, и требовало исполнения этой «буквы» с такою злобой и нетерпимостью, против которой остерегало старое учение. Оставив
себе одну животную жизнь, «новая сила» не
создала, вместо отринутого старого, никакого другого, лучшего идеала жизни.
Он свои художнические требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение древнее мудрое правило, «познавал самого
себя», с ужасом вглядывался и вслушивался в дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил новые законы, разрушал в
себе «ветхого человека» и
создавал нового.
— А знаешь — ты отчасти прав. Прежде всего скажу, что мои увлечения всегда искренны и не умышленны: — это не волокитство — знай однажды навсегда. И когда мой идол хоть одной чертой подходит к идеалу, который фантазия сейчас
создает мне из него, — у меня само
собою доделается остальное, и тогда возникает идеал счастья, семейного…
Она смотрела вокруг
себя и видела — не то, что есть, а то, что должно быть, что ей хотелось, чтоб было, и так как этого не было, то она брала из простой жизни около
себя только одно живое верное,
созидая образ, противоположный тому, за немногими исключениями, что было около.
Тут какая-то ошибка в словах с самого начала, и «любовь к человечеству» надо понимать лишь к тому человечеству, которое ты же сам и
создал в душе своей (другими словами,
себя самого
создал и к
себе самому любовь) и которого, поэтому, никогда и не будет на самом деле.
Idee fixe [Навязчивая идея (фр.)] Хионии Алексеевны была
создать из своей гостиной великосветский салон, где бы молодежь училась хорошему тону и довершала свое образование на живых образцах, люди с весом могли
себя показать, женщины — блеснуть своей красотой и нарядами, заезжие артисты и артистки — найти покровительство, местные таланты — хороший совет и поощрение и все молодые девушки — женихов, а все молодые люди — невест.
— Там это было действительно так, а у нас получается противоположный результат: наша политика относительно заводов вместо развития промышленности
создала целое поколение государственных нищих, которые, лежа на неисчислимых сокровищах, едва пропитывают
себя милостыней. Результат получился как раз обратный: вместо развития горной промышленности мы загородили ей дорогу чудовищной монополией.
Часто он старался обвинить самого
себя в неумении отвлечь Зосю от ее друзей и постепенно
создать около нее совершенно другую жизнь, других людей и, главное, другие развлечения.
Вот чтобы уничтожить эту дисгармонию, нужно
создать абсолютную субстанцию всеобщего духа, в котором примирятся все остальные, слившись в бесконечно продолжающееся и бесконечно разнообразное гармоническое соединение, из
себя самого исходящее и в
себя возвращающееся.
И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что он сам
себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину
создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощущения большого удовольствия, а тем самым доходит и до вражды истинной…
Это минуты, когда все инстинкты самосохранения восстают в нем разом и он, спасая
себя, глядит на вас пронизывающим взглядом, вопрошающим и страдающим, ловит и изучает вас, ваше лицо, ваши мысли, ждет, с которого боку вы ударите, и
создает мгновенно в сотрясающемся уме своем тысячи планов, но все-таки боится говорить, боится проговориться!
Более характерной денудационной долины, чем Кулумбе, я не видывал. Река, стесненная горами, все время извивается между утесами. Можно подумать, что горные хребты здесь старались на каждом шагу
создать препятствия для воды, но последняя взяла верх и силой проложила
себе дорогу к морю.
За перевалом мы сразу попали в овраги. Местность была чрезвычайно пересеченная. Глубокие распадки, заваленные корчами, водотоки и скалы, обросшие мхом, — все это
создавало обстановку, которая живо напоминала мне картину Вальпургиевой ночи. Трудно представить
себе местность более дикую и неприветливую, чем это ущелье.
Если наклонность не дана природою или не развита жизнью независимо от намерений самого человека, этот человек не может
создать ее в
себе усилием воли, а без влечения ничто не делается так, как надобно.
Тогда только оценил я все безотрадное этой жизни; с сокрушенным сердцем смотрел я на грустный смысл этого одинокого, оставленного существования, потухавшего на сухом, жестком каменистом пустыре, который он сам
создал возле
себя, но который изменить было не в его воле; он знал это, видел приближающуюся смерть и, переламывая слабость и дряхлость, ревниво и упорно выдерживал
себя. Мне бывало ужасно жаль старика, но делать было нечего — он был неприступен.
Но я никогда не мог открыть в
себе ничего похожего на Эдипов комплекс, из которого Фрейд
создал универсальный миф.
Моя личность не есть готовая реальность, я
созидаю свою личность,
созидаю ее и тогда, когда познаю
себя, «я» есть прежде всего акт.
Я не
создаю объектов, но я выхожу из
себя в другое.
Я почувствовал в
себе веяние духа, которое в начале XX века
создало русский культурный ренессанс.
Я пытаюсь
создать вокруг
себя привычный мир, ослабляющий тоску чуждости.
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте
себя на мое место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и из ничего
создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать другим. А если вы не хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не хотите. И средства есть и энергия, а только не хотите.
Эти разговоры доктора и пугали Устеньку и неудержимо тянули к
себе,
создавая роковую двойственность. Доктор был такой умный и так ясно раскрывал перед ней шаг за шагом изнанку той жизни, которой она жила до сих пор безотчетно. Он не щадил никого — ни
себя, ни других. Устеньке было больно все это слышать, и она не могла не слушать.
Только оставленный с самим
собою человек, человек покинутый, изолированный мог и должен был
создать философию Канта.
Эти силы не могут имманентно
себя перерасти,
создать чудесное.
У него еще нет теоретических соображений, которые бы могли объяснить этот факт; но он видит, что тут есть что-то особенное, заслуживающее внимания, и с жадным любопытством всматривается в самый факт, усваивает его, носит его в своей душе сначала как единичное представление, потом присоединяет к нему другие, однородные, факты и образы и, наконец,
создает тип, выражающий в
себе все существенные черты всех частных явлений этого рода, прежде замеченных художником.
— Но позвольте, я хотел сказать, что женщина должна сама
себя поставить, сама
себе создать соответственное положение.
Эта неуклюжая, неловкая, может быть, даже глупая Любка обладала какой-то инстинктивной домовитостью, какой-то незаметной способностью
создавать вокруг
себя светлую, спокойную и легкую тишину.
Сами
себе горести
создаем, да еще жалуемся…
Раиса Павловна со своей стороны осыпала всевозможными милостями своего любимца, который сделался ее всегдашним советником и самым верным рабом. Она всегда гордилась им как своим произведением; ее самолюбию льстила мысль, что именно она
создала этот самородок и вывела его на свет из тьмы неизвестности. В этом случае Раиса Павловна обольщала
себя аналогией с другими великими людьми, прославившимися уменьем угадывать талантливых исполнителей своих планов.
— Я решительно и во всем обвиняю заводоуправление, — резал Майзель, обрадовавшись случаю сорвать злость. — Отсутствие выдержки, неумение поставить
себя авторитетно, наконец профанация власти — все это, взятое вместе, и
создало упомянутые недоразумения.
На страницах альбома, который перелистывал Тетюев, нашли
себе, может быть, последний приют самые блестящие полуимена, какие
создавали за последние двадцать пять лет такие центры европейской цивилизации, как Париж, Вена, Берлин, Лондон и Петербург.
Она говорила, а гордое чувство все росло в груди у нее и,
создавая образ героя, требовало слов
себе, стискивало горло. Ей необходимо было уравновесить чем-либо ярким и разумным то мрачное, что она видела в этот день и что давило ей голову бессмысленным ужасом, бесстыдной жестокостью. Бессознательно подчиняясь этому требованию здоровой души, она собирала все, что видела светлого и чистого, в один огонь, ослеплявший ее своим чистым горением…
Я, Д-503, строитель «Интеграла», — я только один из математиков Единого Государства. Мое привычное к цифрам перо не в силах
создать музыки ассонансов и рифм. Я лишь попытаюсь записать то, что вижу, что думаю — точнее, что мы думаем (именно так: мы, и пусть это «МЫ» будет заглавием моих записей). Но ведь это будет производная от нашей жизни, от математически совершенной жизни Единого Государства, а если так, то разве это не будет само по
себе, помимо моей воли, поэмой? Будет — верю и знаю.