Неточные совпадения
И тут настала каторга
Корёжскому крестьянину —
До нитки разорил!
А драл… как сам Шалашников!
Да
тот был прост; накинется
Со всей воинской силою,
Подумаешь: убьет!
А деньги сунь, отвалится,
Ни дать ни взять раздувшийся
В собачьем ухе клещ.
У немца — хватка мертвая:
Пока не пустит по миру,
Не отойдя сосет!
«Грехи, грехи, — послышалось
Со всех сторон. — Жаль Якова,
Да жутко и за барина, —
Какую принял казнь!»
— Жалей!.. — Еще прослушали
Два-три рассказа страшные
И горячо заспорили
О
том, кто
всех грешней?
Один сказал: кабатчики,
Другой сказал: помещики,
А третий — мужики.
То был Игнатий Прохоров,
Извозом занимавшийся,
Степенный и зажиточный...
Долгонько слушались,
Весь город разукрасили,
Как Питер монументами,
Казненными коровами,
Пока не догадалися,
Что спятил он с ума!»
Еще приказ: «У сторожа,
У ундера Софронова,
Собака непочтительна:
Залаяла на барина,
Так ундера прогнать,
А сторожем к помещичьей
Усадьбе назначается
Еремка!..» Покатилися
Опять крестьяне
со смеху:
Еремка
тот с рождения
Глухонемой дурак!
Его водили под руки
То господа усатые,
То молодые барыни, —
И так,
со всею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с белыми собачками,
Все поле сенокосное
Помещик обошел.
Все, что в песенке
Той певалося,
Все со мной теперь
То и сталося!
Чай, певали вы?
Чай, вы знаете?..
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В
то время левый бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить в колокола!
«А статских не желаете?»
— Ну, вот еще
со статскими! —
(Однако взяли — дешево! —
Какого-то сановника
За брюхо с бочку винную
И за семнадцать звезд.)
Купец —
со всем почтением,
Что любо,
тем и потчует
(С Лубянки — первый вор!) —
Спустил по сотне Блюхера,
Архимандрита Фотия,
Разбойника Сипко,
Сбыл книги: «Шут Балакирев»
И «Английский милорд»…
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить
со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них
всех свиней
со бела света выкуплю; да я, слышь ты,
то сделаю, что
все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Это просто
со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы
то ни было порядком явлений…
Последствием такого благополучия было
то, что в течение целого года в Глупове состоялся
всего один заговор, но и
то не
со стороны обывателей против квартальных (как это обыкновенно бывает), а, напротив
того,
со стороны квартальных против обывателей (чего никогда не бывает).
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие,
то, сняв оный
со стола, положи под себя. И тогда
все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Хотя же и дальше терпеть согласны, однако опасаемся: ежели
все помрем,
то как бы бригадир
со своей Аленкой нас не оклеветал и перед начальством в сумненье не ввел.
Вот вышла из мрака одна тень, хлопнула: раз-раз! — и исчезла неведомо куда; смотришь, на место ее выступает уж другая тень и тоже хлопает, как попало, и исчезает…"Раззорю!","Не потерплю!" — слышится
со всех сторон, а что разорю, чего не потерплю —
того разобрать невозможно.
Сохранение пропорциональностей частей тела также не маловажно, ибо гармония есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это
со временем отрешаются от должностей; многие отличаются особливым развитием иных оконечностей или же уродливою их малостью, и от
того кажутся смешными или зазорными. Сего всемерно избегать надлежит, ибо ничто так не подрывает власть, как некоторая выдающаяся или заметная для
всех гнусность.
Однако ж она согласилась, и они удалились в один из
тех очаровательных приютов, которые
со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во
всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для
всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать,
то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал
всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.
Он приписывал это своему достоинству, не зная
того, что Метров, переговорив
со всеми своими близкими, особенно охотно говорил об этом предмете с каждым новым человеком, да и вообще охотно говорил
со всеми о занимавшем его, неясном еще ему самому предмете.
Русская девушка ухаживала за мадам Шталь и, кроме
того, как замечала Кити, сходилась
со всеми тяжело-больными, которых было много на водах, и самым натуральным образом ухаживала зa ними.
— Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины сделал
всё, и она затоптала
всё в грязь, которая ей свойственна. Я не злой человек, я никогда никого не ненавидел, но ее я ненавижу
всеми силами души и не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за
всё то зло, которое она сделала мне! — проговорил он
со слезами злобы в голосе.
Вронский был не только знаком
со всеми, но видал каждый день
всех, кого он тут встретил, и потому он вошел с
теми спокойными приемами, с какими входят в комнату к людям, от которых только что вышли.
Есть люди, которые, встречая своего счастливого в чем бы
то ни было соперника, готовы сейчас же отвернуться от
всего хорошего, что есть в нем, и видеть в нем одно дурное; есть люди, которые, напротив, более
всего желают найти в этом счастливом сопернике
те качества, которыми он победил их, и ищут в нем
со щемящею болью в сердце одного хорошего.
Вронский чувствовал эти направленные на него
со всех сторон глаза, но он ничего не видел, кроме ушей и шеи своей лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся
всё в одном и
том же расстоянии.
Его удовольствие отравилось только
тем, что ряд его был нехорош. «Буду меньше махать рукой, больше
всем туловищем», думал он, сравнивая как по нитке обрезанный ряд Тита
со своим раскиданным и неровно лежащим рядом.
Но Левин много изменился
со времени своей женитьбы; он был терпелив и если не понимал, для чего
всё это так устроено,
то говорил себе, что, не зная
всего, он не может судить, что, вероятно, так надобно, и старался не возмущаться.
С
той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и
со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только
того, чтоб он оставил свою жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не знал сам, чего он хотел теперь, и, отдавшись в руки
тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на
всё отвечал согласием.
Сереже было слишком весело, слишком
всё было счастливо, чтоб он мог не поделиться
со своим другом швейцаром еще семейною радостью, про которую он узнал на гулянье в Летнем Саду от племянницы графини Лидии Ивановны. Радость эта особенно важна казалась ему по совпадению с радостью чиновника и своей радостью о
том, что принесли игрушки. Сереже казалось, что нынче такой день, в который
все должны быть рады и веселы.
— Только эти два существа я люблю, и одно исключает другое. Я не могу их соединить, а это мне одно нужно. А если этого нет,
то всё равно.
Всё,
всё равно. И как-нибудь кончится, и потому я не могу, не люблю говорить про это. Так ты не упрекай меня, не суди меня ни в чем. Ты не можешь
со своею чистотой понять
всего того, чем я страдаю.
Константин молчал. Он чувствовал, что он разбит
со всех сторон, но он чувствовал вместе о
тем, что
то, что он хотел сказать, было не понято его братом. Он не знал только, почему это было не понято: потому ли, что он не умел сказать ясно
то, что хотел, потому ли, что брат не хотел, или потому, что не мог его понять. Но он не стал углубляться в эти мысли и, не возражая брату, задумался о совершенно другом, личном своем деле.
— Если свет не одобряет этого,
то мне
всё равно, — сказал Вронский, — но если родные мои хотят быть в родственных отношениях
со мною,
то они должны быть в таких же отношениях с моею женой.
То, что она уехала, не сказав куда,
то, что ее до сих пор не было,
то, что она утром еще ездила куда-то, ничего не сказав ему, —
всё это, вместе
со странно возбужденным выражением ее лица нынче утром и с воспоминанием
того враждебного тона, с которым она при Яшвине почти вырвала из его рук карточки сына, заставило его задуматься.
Как бы пробудившись от сна, Левин долго не мог опомниться. Он оглядывал сытую лошадь, взмылившуюся между ляжками и на шее, где терлись поводки, оглядывал Ивана кучера, сидевшего подле него, и вспоминал о
том, что он ждал брата, что жена, вероятно, беспокоится его долгим отсутствием, и старался догадаться, кто был гость, приехавший с братом. И брат, и жена, и неизвестный гость представлялись ему теперь иначе, чем прежде. Ему казалось, что теперь его отношения
со всеми людьми уже будут другие.
Он слышал, как его лошади жевали сено, потом как хозяин
со старшим малым собирался и уехал в ночное; потом слышал, как солдат укладывался спать с другой стороны сарая с племянником, маленьким сыном хозяина; слышал, как мальчик тоненьким голоском сообщил дяде свое впечатление о собаках, которые казались мальчику страшными и огромными; потом как мальчик расспрашивал, кого будут ловить эти собаки, и как солдат хриплым и сонным голосом говорил ему, что завтра охотники пойдут в болото и будут палить из ружей, и как потом, чтоб отделаться от вопросов мальчика, он сказал: «Спи, Васька, спи, а
то смотри», и скоро сам захрапел, и
всё затихло; только слышно было ржание лошадей и каркание бекаса.
Оставшись в отведенной комнате, лежа на пружинном тюфяке, подкидывавшем неожиданно при каждом движении его руки и ноги, Левин долго не спал. Ни один разговор
со Свияжским, хотя и много умного было сказано им, не интересовал Левина; но доводы помещика требовали обсуждения. Левин невольно вспомнил
все его слова и поправлял в своем воображении
то, что он отвечал ему.
Дела эти занимали его не потому, чтоб он оправдывал их для себя какими-нибудь общими взглядами, как он это делывал прежде; напротив, теперь, с одной стороны, разочаровавшись неудачей прежних предприятий для общей пользы, с другой стороны, слишком занятый своими мыслями и самым количеством дел, которые
со всех сторон наваливались на него, он совершенно оставил всякие соображения об общей пользе, и дела эти занимали его только потому, что ему казалось, что он должен был делать
то, что он делал, — что он не мог иначе.
— Она сделала
то, что
все, кроме меня, делают, но скрывают; а она не хотела обманывать и сделала прекрасно. И еще лучше сделала, потому что бросила этого полоумного вашего зятя. Вы меня извините.
Все говорили, что он умен, умен, одна я говорила, что он глуп. Теперь, когда он связался с Лидией Ивановной и с Landau,
все говорят, что он полоумный, и я бы и рада не соглашаться
со всеми, но на этот раз не могу.
Кроме
того, она чувствовала, что если здесь, в своем доме, она едва успевала ухаживать за своими пятью детьми,
то им будет еще хуже там, куда она поедет
со всеми ими.
Это не человек, а машина, и злая машина, когда рассердится, — прибавила она, вспоминая при этом Алексея Александровича
со всеми подробностями его фигуры, манеры говорить и его характера и в вину ставя ему
всё, что только могла она найти в нем нехорошего, не прощая ему ничего зa
ту страшную вину, которою она была пред ним виновата.
«Я искал ответа на мой вопрос. А ответа на мой вопрос не могла мне дать мысль, — она несоизмерима с вопросом. Ответ мне дала сама жизнь, в моем знании
того, что хорошо и что дурно. А знание это я не приобрел ничем, но оно дано мне вместе
со всеми, дано потому, что я ни откуда не мог взять его».
В душе ее в
тот день, как она в своем коричневом платье в зале Арбатского дома подошла к нему молча и отдалась ему, — в душе ее в этот день и час совершился полный разрыв
со всею прежнею жизнью, и началась совершенно другая, новая, совершенно неизвестная ей жизнь, в действительности же продолжалась старая.
Для человека
со 100 000 дохода, как определяли
все состояние Вронского, такие долги, казалось бы, не могли быть затруднительны; но дело в
том, что у него далеко не было этих 100 000.
Подрезаемая с сочным звуком и пряно пахнущая трава ложилась высокими рядами. Теснившиеся по коротким рядам косцы
со всех сторон, побрякивая брусницами и звуча
то столкнувшимися косами,
то свистом бруска по оттачиваемой косе,
то веселыми криками, подгоняли друг друга.
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они
все глядели на него, но никто ничего не говорил до
тех пор, пока вышедший на дорогу высокий старик
со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не обратился к нему.
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал
всех выражений соболезнования, негодования и удивления женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и
со своей красотой,
те любовались спокойствием и красотой этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства человека, выставляемого у позорного столба.
— Он? — нет. Но надо иметь
ту простоту, ясность, доброту, как твой отец, а у меня есть ли это? Я не делаю и мучаюсь.
Всё это ты наделала. Когда тебя не было и не было еще этого, — сказал он
со взглядом на ее живот, который она поняла, — я
все свои силы клал на дело; а теперь не могу, и мне совестно; я делаю именно как заданный урок, я притворяюсь…
Действительно, Левин был не в духе и, несмотря на
всё свое желание быть ласковым и любезным
со своим милым гостем, не мог преодолеть себя. Хмель известия о
том, что Кити не вышла замуж, понемногу начинал разбирать его.
Кити держала ее за руку и с страстным любопытством и мольбой спрашивала ее взглядом: «Что же, что же это самое важное, что дает такое спокойствие? Вы знаете, скажите мне!» Но Варенька не понимала даже
того, о чем спрашивал ее взгляд Кити. Она помнила только о
том, что ей нынче нужно еще зайти к М-me Berthe и поспеть домой к чаю maman, к 12 часам. Она вошла в комнаты, собрала ноты и, простившись
со всеми, собралась уходить.
И каждое не только не нарушало этого, но было необходимо для
того, чтобы совершалось
то главное, постоянно проявляющееся на земле чудо, состоящее в
том, чтобы возможно было каждому вместе с миллионами разнообразнейших людей, мудрецов и юродивых, детей и стариков —
со всеми, с мужиком, с Львовым, с Кити, с нищими и царями, понимать несомненно одно и
то же и слагать
ту жизнь души, для которой одной стоит жить и которую одну мы ценим.
«Но я ничего, ничего не знаю и не могу знать, как только
то, что мне сказано вместе
со всеми».
Столкновение ли
со Стремовым, несчастье ли с женой, или просто
то, что Алексей Александрович дошел до предела, который ему был предназначен, но для
всех в нынешнем году стало очевидно, что служебное поприще его кончено.
Несмотря на
то, что она только что говорила, что он лучше и добрее ее, при быстром взгляде, который она бросила на него, охватив
всю его фигуру
со всеми подробностями, чувства отвращения и злобы к нему и зависти за сына охватили ее. Она быстрым движением опустила вуаль и, прибавив шагу, почти выбежала из комнаты.