Неточные совпадения
— Спасать можно
человека, который не хочет погибать; но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей
спасением, то что же делать?
Степан Аркадьич точно ту же разницу чувствовал, как и Петр Облонский. В Москве он так опускался, что, в самом деле, если бы пожить там долго, дошел бы, чего доброго, и до
спасения души; в Петербурге же он чувствовал себя опять порядочным
человеком.
Он знал, что единственное
спасение от
людей — скрыть от них свои раны, и он это бессознательно пытался делать два дня, но теперь почувствовал себя уже не в силах продолжать эту неравную борьбу.
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть враги
людей, забывая умышленно, что не в сокровищах земных
спасение душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не выдавать себя. Однако роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с
людей павлиньи перья, это будет очень полезно для них. Да. В каком-то псалме сказано: «ложь во
спасение». Возможно, но — изредка и — «во
спасение», а не для игры друг с другом».
Ольга могла бы благовиднее представить дело, сказать, что хотела извлечь Обломова только из пропасти и для того прибегала, так сказать, к дружескому кокетству… чтоб оживить угасающего
человека и потом отойти от него. Но это было бы уж чересчур изысканно, натянуто и, во всяком случае, фальшиво… Нет, нет
спасения!
Показался ли он почему-нибудь мне «
спасением» моим, или потому я бросился к нему в ту минуту, что принял его за
человека совсем из другого мира, — не знаю, — не рассуждал я тогда, — но я бросился к нему не рассуждая.
Я горячо возражал ему, напирая на эгоизм этих
людей, бросающих мир и пользу, которую бы могли принести человечеству, единственно для эгоистической идеи своего
спасения.
Так выяснилась ему теперь мысль о том, что единственное и несомненное средство
спасения от того ужасного зла, от которого страдают
люди, состояло только в том, чтобы
люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни наказывать ни исправлять других
людей.
Западный
человек творит ценности, созидает цвет культуры, у него есть самодовлеющая любовь к ценностям; русский
человек ищет
спасения, творчество ценностей для него всегда немного подозрительно.
Вся духовная энергия русского
человека была направлена на единую мысль о
спасении своей души, о
спасении народа, о
спасении мира.
Русский
человек не очень ищет истины, он ищет правды, которую мыслит то религиозно, то морально, то социально, ищет
спасения.
Русский
человек может быть отчаянным мошенником и преступником, но в глубине души он благоговеет перед святостью и ищет
спасения у святых, у их посредничества.
Отвращение от конкретной сложности общественно-политических задач бывает у нас часто результатом моноидеизма, когда
человек целиком захвачен одной какой-нибудь идеей, моральной или религиозной или социальной, но непременно в смысле
спасения человечества одним каким-нибудь способом, одним путем.
Теперь, с другой стороны, возьмите взгляд самой церкви на преступление: разве не должен он измениться против теперешнего, почти языческого, и из механического отсечения зараженного члена, как делается ныне для охранения общества, преобразиться, и уже вполне и не ложно, в идею о возрождении вновь
человека, о воскресении его и
спасении его…
— Если бы я даже эту самую штуку и мог-с, то есть чтобы притвориться-с, и так как ее сделать совсем нетрудно опытному
человеку, то и тут я в полном праве моем это средство употребить для
спасения жизни моей от смерти; ибо когда я в болезни лежу, то хотя бы Аграфена Александровна пришла к ихнему родителю, не могут они тогда с больного
человека спросить: «Зачем не донес?» Сами постыдятся.
А
спасение было так близко: один переход — и они были бы в фанзе отшельника-китайца, у которого мы провели прошлую ночь. Окаймляющие полянку деревья, эти безмолвные свидетели гибели шестерых
людей, молчаливо стояли и теперь. Тайга показалась мне еще угрюмее.
Мне кажется, что Пий IX и конклав очень последовательно объявили неестественное или, по их, незапятнанное зачатие богородицы. Мария, рожденная, как мы с вами, естественно заступается за
людей, сочувствует нам; в ней прокралось живое примирение плоти и духа в религию. Если и она не по-людски родилась, между ней и нами нет ничего общего, ей не будет нас жаль, плоть еще раз проклята; церковь еще нужнее для
спасения.
Без естественных наук нет
спасения современному
человеку, без этой здоровой пищи, без этого строгого воспитания мысли фактами, без этой близости к окружающей нас жизни, без смирения перед ее независимостью — где-нибудь в душе остается монашеская келья и в ней мистическое зерно, которое может разлиться темной водой по всему разумению.
Спасение возможно лишь вместе со всеми другими
людьми.
Неприятие любой земной тирании влечет его к Богу; при условии, однако, что этот Бог — тоже свободолюбец и вольнодумец, почти анархист: «
Спасение, которое не было бы свободным и не исходило бы от
человека свободного, ничего не сказало бы нам», — говорит Бог — Пеги в «Невинных святых» (фр.).
Меня поражало, что одиночки обыкновенно имели свой верный способ
спасения мира и
человека и приходили мне изложить этот способ
спасения.
В нем достигло предельной остроты чувство ответственности всех за всех, — каждый ответствен за весь мир и за всех
людей, и каждый должен стремиться к
спасению всех и всего.
Антропология же исторического христианства учит о
человеке почти исключительно, как о грешнике, которого нужно научить
спасению.
Ему чужда русская идея братства
людей и русское искание всеобщего
спасения, ему чужда русская человечность.
Великие русские писатели XIX в. будут творить не от радостного творческого избытка, а от жажды
спасения народа, человечества и всего мира, от печалования и страдания о неправде и рабстве
человека.
Все факты земной человеческой истории имеют единственную и неповторимую важность; жизнь каждого
человека на земле есть момент абсолютного бытия, и другого такого момента не будет уже дано для дела
спасения.
Свобода веры и достоинство
человека в деле
спасения основаны на этой извне видимой слабости Сына Божьего и извне невидимой Его силы.
Поэтому дело
спасения не было делом насилия над
человеком:
человеку предоставлена свобода выбора, от него ждут подвига веры, подвига вольного отречения от разума этого мира и от смертоносных сил этого мира во имя разума большого и сил благодатных и спасающих.
Если Христос — Сын Божий, Логос, то мир имеет Смысл и у меня есть надежда на вечное
спасение; если Христос —
человек, то мир бессмыслен и нет для меня религии
спасения.
Индийская идея метемпсихоза чужда и противна христианскому сознанию, так как противоречит религиозному смыслу земной истории человечества, в которой совершается искупление и
спасение мира, являлся Бог в конкретном образе
человека, в которой Христос был единственной, неповторимой точкой сближения и соединения Бога и человечества.
Земная жизнь
человека и человечества лишилась бы всякого религиозного смысла, если бы для каждого существа жизнь эта не была неповторяемым делом
спасения, если допустить возможность отложить дело
спасения до новых форм существования (метемпсихоз) и перенести в другие миры.
Религиозно должен
человек охранять себя и свою жизнь от злых сил, собирать жизненные силы для участия в деле
спасения, осуществляемого мировой историей.
Жажда искупления необходима для
спасения, так как
человеку есть что искупать; но гипноз искупления есть один из соблазнов; гипноз этот приводит к обожествлению страдания, а не освобождению от страдания.
Ночью, когда погода несколько утихла, катерная прислуга, состоявшая из каторжных, предъявила надзирателю подложную телеграмму из Дуэ, в которой было приказание немедленно отправиться на катере в море для
спасения барж с
людьми, будто бы унесенных штормом от берега.
«Почивает он», — ответствовано умирающим агличанам; и ни един
человек в Бенгале не мнил, что для
спасения жизни ста пятидесяти несчастных должно отъяти сон мучителя на мгновение.
Человек тогда становится просто
человек: так, видя приближающуюся кончину, забыли все мы, кто был какого состояния, и помышляли о
спасении нашем, отливая воду, как кому споручно было.
Работающему
человеку никогда здесь не было мирной, свободной и общеполезной деятельности; едва успевши осмотреться, он уже чувствовал, что очутился каким-то образом в неприятельском стане и должен, для
спасения своего существования, как-нибудь надуть своих врагов, прикинувшись хоть добровольным переметчиком.
— Ох, помирать скоро, Андрошка… О душе надо подумать. Прежние-то
люди больше нас о душе думали: и греха было больше, и
спасения было больше, а мы ни богу свеча ни черту кочерга. Вот хоть тебя взять: напал на деньги и съежился весь. Из пушки тебя не прошибешь, а ведь подохнешь — с собой ничего не возьмешь. И все мы такие, Андрошка… Хороши, пока голодны, а как насосались — и конец.
«Вы об этом не стужайтесь. Есть бо и правда в пагубу
человеком, а ложь во
спасение. Апостол Петр и солгал, отрекаясь Христа, да спасся и ключи от царствии его держит, а Июда беззаконный и правду рек, яко аз вам предам его, да зле окаянный погибе, яко и струп его расседсся на полы».
Глаза у Варвары Ивановны были сильно наплаканы, и лицо немножко подергивалось, но дышало решимостью и притом такою решимостью, какая нисходит на лицо
людей, изобретших гениальный путь к своему
спасению и стремящихся осуществить его во что бы то ни стало.
Вот ты говорил теперь целый час о любви к человечеству, о благородстве убеждений, о благородных
людях, с которыми познакомился; а спроси Ивана Петровича, что говорил я ему давеча, когда мы поднялись в четвертый этаж, по здешней отвратительной лестнице, и оставались здесь у дверей, благодаря бога за
спасение наших жизней и ног?
Такое грозное вступление не обещало ничего доброго, и Родион Антоныч совсем съежился, как
человек, поставленный на барьер, прямо под дуло пистолета своего противника. Но вместе с тем у него мелькало сознание того, что он является козлом отпущения не за одни свои грехи. Последнее придавало ему силы и слабую надежду на возможность
спасения.
— Я теперь собственно потому опоздал, что был у генерал-губернатора, которому тоже объяснил о моей готовности внести на
спасение от голодной смерти
людей триста тысяч, а также и о том условии, которое бы я желал себе выговорить: триста тысяч я вношу на покупку хлеба с тем лишь, что самолично буду распоряжаться этими деньгами и при этом обязуюсь через две же недели в Москве и других местах, где найду нужным, открыть хлебные амбары, в которых буду продавать хлеб по ценам, не превышающим цен прежних неголодных годов.
— Нет, это еще не все, мы еще и другое! — перебил его снова с несколько ядовитой усмешкой Марфин. — Мы — вы, видно, забываете, что я вам говорю: мы —
люди, для которых душа человеческая и ее
спасение дороже всего в мире, и для нас не суть важны ни правительства, ни границы стран, ни даже религии.
— Вот если бы вам поверили, что вы действительно… тово… это был бы результат! А ведь, в сущности, вы можете достигнуть этого результата, не делая никаких усилий. Ни разговоров с Кшепшицюльским от вас не потребуется, ни подлогов — ничего. Придите прямо, просто, откровенно: вот, мол, я! И все для вас сделается ясным. И вы всем поверите, и вам все поверят. Скажут: это
человек искренний, настоящий; ему можно верить, потому что он не о
спасении шкуры думает, а об ее украшении… ха-ха!
— Что дорого тебе,
человек? Только бог един дорог; встань же пред ним — чистый ото всего, сорви путы земные с души твоей, и увидит господь: ты — один, он — один! Так приблизишься господу, это — един путь до него! Вот в чем
спасение указано — отца-мать брось, указано, все брось и даже око, соблазняющее тебя, — вырви! Бога ради истреби себя в вещах и сохрани в духе, и воспылает душа твоя на веки и веки…
— Я написал ему, что чалму я носил, но не для Шамиля, а для
спасения души, что к Шамилю я перейти не хочу и не могу, потому что через него убиты мои отец, братья и родственники, но что и к русским не могу выйти, потому что меня обесчестили. В Хунзахе, когда я был связан, один негодяй на…л на меня. И я не могу выйти к вам, пока
человек этот не будет убит. А главное, боюсь обманщика Ахмет-Хана. Тогда генерал прислал мне это письмо, — сказал Хаджи-Мурат, подавая Лорис-Меликову другую пожелтевшую бумажку.
Но так бы это было, если бы не было метафизики лицемерия, которая говорит, что с религиозной точки зрения владение или невладение землей — безразлично для
спасения, а с научной точки зрения — то, что отказ от владения землей был бы бесполезным личным усилием и что содействие благу
людей совершается не этим путем, а постепенным изменением внешних форм.
Так, при всё большем и большем расширении области любви для
спасения личности, любовь была необходимостью и приурочивалась к известным предметам: к себе, семье, обществу, человечеству; при христианском мировоззрении любовь есть не необходимость и не приурочивается ни к чему, а есть существенное свойство души
человека.