Неточные совпадения
— Я помню про детей и поэтому всё в мире сделала бы, чтобы
спасти их; но я сама не знаю, чем я
спасу их: тем ли, что увезу от
отца, или тем, что оставлю с развратным
отцом, — да, с развратным
отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой муж,
отец моих детей, входит в любовную связь с гувернанткой своих детей…
Чтобы доставить ей приятную минуту, Разумихин сообщил ей, между прочим, факт о студенте и дряхлом его
отце и о том, что Родя был обожжен и даже хворал,
спасши от смерти, прошлого года, двух малюток.
— Батюшки, да ведь это наша Афросиньюшка! — послышался где-то недалеко плачевный женский крик. — Батюшки,
спасите!
Отцы родные, вытащите!
— «Друг милый! кум!
отец!»
Кричит Лиса: «
спаси!
«Да, не было воли
Отца, чтобы они погибли, а вот они гибнут сотнями, тысячами. И нет средств
спасти их», — подумал он.
Он запугал Зосю разорением
отца — с одной стороны, а с другой — процессом по опеке; другими словами, Половодов, жертвуя Зосей,
спасал себя, потому что как бы Привалов повел процесс против своего тестя?..
— О нет… тысячу раз нет, Софья Игнатьевна!.. — горячо заговорил Половодов. — Я говорю о вашем
отце, а не о себе… Я не лев, а вы не мышь, которая будет разгрызать опутавшую льва сеть. Дело идет о вашем
отце и о вас, а я остаюсь в стороне. Вы любите
отца, а он, по старческому упрямству, всех тащит в пропасть вместе с собой. Еще раз повторяю, я не думаю о себе, но от вас вполне зависит
спасти вашего
отца и себя…
— Марья Степановна, вы, вероятно, слыхали, как в этом доме жил мой
отец, сколько там было пролито напрасно человеческой крови, сколько сделано подлостей. В этом же доме убили мою мать, которую не
спасла и старая вера.
— Боюсь сказать, что поверил. Но я всегда был убежден, что некоторое высшее чувство всегда
спасет его в роковую минуту, как и
спасло в самом деле, потому что не он убил
отца моего, — твердо закончил Алеша громким голосом и на всю залу. Прокурор вздрогнул, как боевой конь, заслышавший трубный сигнал.
— Боже! Это он старика
отца своего убил! — вскричала она, всплеснув руками. — Никаких я ему денег не давала, никаких! О, бегите, бегите!.. Не говорите больше ни слова!
Спасайте старика, бегите к
отцу его, бегите!
— Я не трону его, воля ваша для меня священна. Вам обязан он жизнию. Никогда злодейство не будет совершено во имя ваше. Вы должны быть чисты даже и в моих преступлениях. Но как же
спасу вас от жестокого
отца?
Завет
отца и матери, о милый,
Не смею я нарушить. Вещим сердцем
Прочуяли они беду, — таить
Велели мне мою любовь от Солнца.
Погибну я.
Спаси мою любовь,
Спаси мое сердечко! Пожалей
Снегурочку!
Не имея возможности пересилить волю
отца, я, может, сломился бы в этом существовании, если б вскоре новая умственная деятельность и две встречи, о которых скажу в следующей главе, не
спасли меня.
Отец перед смертию страшно теснил сына, он не только оскорблял его зрелищем седого отцовского разврата, разврата цинического, но просто ревновал его к своей серали. Химик раз хотел отделаться от этой неблагородной жизни лауданумом; его
спас случайно товарищ, с которым он занимался химией.
Отец перепугался и перед смертью стал смирнее с сыном.
Отец задумывался. «Словно вихрем все унесло! — мелькало у него в голове. — Спят дорогие покойники на погосте под сению храма, ими воздвигнутого, даже памятников настоящих над могилами их не поставлено. Пройдет еще годков десять — и те крохотненькие пирамидки из кирпича, которые с самого начала были наскоро сложены, разрушатся сами собой. Только
Спас Милостивый и будет охранять обнаженные могильные насыпи».
Струнников начинает расхаживать взад и вперед по анфиладе комнат. Он заложил руки назад; халат распахнулся и раскрыл нижнее белье. Ходит он и ни о чем не думает. Пропоет «
Спаси, Господи, люди Твоя», потом «Слава
Отцу», потом вспомнит, как протодьякон в Успенском соборе, в Москве, многолетие возглашает, оттопырит губы и старается подражать. По временам заглянет в зеркало, увидит: вылитый мопс! Проходя по зале, посмотрит на часы и обругает стрелку.
Бегать он начал с двадцати лет. Первый побег произвел общее изумление. Его уж оставили в покое: живи, как хочешь, — казалось, чего еще нужно! И вот, однако ж, он этим не удовольствовался, скрылся совсем. Впрочем, он сам объяснил загадку, прислав с дороги к
отцу письмо, в котором уведомлял, что бежал с тем, чтобы послужить церкви Милостивого
Спаса, что в Малиновце.
— Нет, не называй его
отцом моим! Он не
отец мне. Бог свидетель, я отрекаюсь от него, отрекаюсь от
отца! Он антихрист, богоотступник! Пропадай он, тони он — не подам руки
спасти его. Сохни он от тайной травы — не подам воды напиться ему. Ты у меня
отец мой!
Лучше всех держала себя от начала до конца Харитина. Она даже решила сгоряча, что все деньги отдаст
отцу, как только получит их из банка. Но потом на нее напало раздумье. В самом деле, дай их
отцу, а потом и поминай, как звали. Все равно десятью тысячами его не
спасешь. Думала-думала Харитина и придумала. Она пришла в кабинет к Галактиону и передала все деньги ему.
Тебя облек я во порфиру
Равенство в обществе блюсти,
Вдовицу призирать и сиру,
От бед невинность чтоб
спасти,
Отцом ей быть чадолюбивым,
Но мстителем непримиримым
Пороку, лже и клевете;
Заслуги честью награждати,
Устройством зло предупреждати,
Хранити нравы в чистоте.
Ах!.. Эти речи поберечь
Вам лучше для других.
Всем вашим пыткам не извлечь
Слезу из глаз моих!
Покинув родину, друзей,
Любимого
отца,
Приняв обет в душе моей
Исполнить до конца
Мой долг, — я слез не принесу
В проклятую тюрьму —
Я гордость, гордость в нем
спасу,
Я силы дам ему!
Презренье к нашим палачам,
Сознанье правоты
Опорой верной будет нам.
Батюшка,
отец родной, помоги,
спаси, в ноги поклонюсь!» Старик, вижу, высокий, седой, суровый, — страшный старик.
— У нас требы исправляют по древлеотеческому чину старцы, духовный
отец… Не женское это дело. А молиться никому нельзя воспретить: и за живых молимся и за умерших. По своей силе душу свою
спасаем.
Когда же мой
отец спросил, отчего в праздник они на барщине (это был первый
Спас, то есть первое августа), ему отвечали, что так приказал староста Мироныч; что в этот праздник точно прежде не работали, но вот уже года четыре как начали работать; что все мужики постарше и бабы-ребятницы уехали ночевать в село, но после обедни все приедут, и что в поле остался только народ молодой, всего серпов с сотню, под присмотром десятника.
Но воображение мое снова начинало работать, и я представлял себя выгнанным за мое упрямство из дому, бродящим ночью по улицам: никто не пускает меня к себе в дом; на меня нападают злые, бешеные собаки, которых я очень боялся, и начинают меня кусать; вдруг является Волков,
спасает меня от смерти и приводит к
отцу и матери; я прощаю Волкова и чувствую какое-то удовольствие.
Пошли наши по домам; стал и я собираться. Собираюсь, да и думаю:"Господи! что, если летошняя дурость опять ко мне пристанет?"И тут же дал себе зарок, коли будет надо мной такая пагуба — идти в леса к старцам душу
спасать. Я было и зимой об этом подумывал, да все отца-матери будто жалко.
— Получил-с;
отец игумен сказали, что это все оттого мне представилось, что я в церковь мало хожу, и благословили, чтобы я, убравшись с лошадьми, всегда напереди у решетки для возжигания свеч стоял, а они тут, эти пакостные бесенята, еще лучше со мною подстроили и окончательно подвели. На самого на Мокрого
Спаса, на всенощной, во время благословения хлебов, как надо по чину,
отец игумен и иеромонах стоят посреди храма, а одна богомолочка старенькая подает мне свечечку и говорит...
Отец игумен и благословили меня за это в пустую избу на огород перевесть и поставить мне образ «Благое молчание», пишется
Спас с крылами тихими, в виде ангела, но в Саваофовых чинах заместо венца, а ручки у груди смирно сложены.
— Я не встану, не уйду от вас.
Спасите моего
отца!..
Спасите! — говорила она и начала истерически рыдать.
— Успокойтесь, Катерина Ивановна! — говорил он. — Успокойтесь! Даю вам честное слово, что дело это я кончу на этой же неделе и передам его в судебное место, где гораздо больше будет средств облегчить участь подсудимого; наконец, уверяю вас, употреблю все мои связи… будем ходатайствовать о высочайшем милосердии. Поймите вы меня, что один только царь может
спасти и помиловать вашего
отца — клянусь вам!
— У моего
отца, — говорил М.М. Бойович, — есть друг, албанец, которого он когда-то
спас от смерти. Он предлагал
отцу совершить это путешествие, обещался сопровождать его и вернуть живым домой. В Албании существует обычай, что если за своего спутника, кто, по местному выражению, «взят на бесу», то его не трогают.
— Один, один он мне остался теперь, одна надежда моя! — всплеснул он вдруг руками, как бы внезапно пораженный новою мыслию, — теперь один только он, мой бедный мальчик,
спасет меня и — о, что же он не едет! О сын мой, о мой Петруша… и хоть я недостоин названия
отца, а скорее тигра, но… laissez-moi, mon ami, [оставьте меня, мой друг (фр.).] я немножко полежу, чтобы собраться с мыслями. Я так устал, так устал, да и вам, я думаю, пора спать, voyez-vous, [вы видите (фр.).] двенадцать часов…
И, в объяснение своего требования (все-таки я когда-то ему"заместо
отца"был!), понес околесную, из которой можно было только разобрать:"почему что"да"
спаси бог!". И в заключение: ноне строго!
Протопоп опять поцеловал женины руки и пошел дьячить, а Наталья Николаевна свернулась калачиком и заснула, и ей привиделся сон, что вошел будто к ней дьякон Ахилла и говорит: «Что же вы не помолитесь, чтоб
отцу Савелию легче было страждовать?» — «А как же, — спрашивает Наталья Николаевна, — поучи, как это произнести?» — «А вот, — говорит Ахилла, — что произносите: господи, ими же веси путями
спаси!» — «Господи, ими же веси путями
спаси!» — благоговейно проговорила Наталья Николаевна и вдруг почувствовала, как будто дьякон ее взял и внес в алтарь, и алтарь тот огромный-преогромный: столбы — и конца им не видно, а престол до самого неба и весь сияет яркими огнями, а назади, откуда они уходили, — все будто крошечное, столь крошечное, что даже смешно бы, если бы не та тревога, что она женщина, а дьякон ее в алтарь внес.
И каждый раз, когда женщина говорила о многотрудной жизни сеятелей разумного, он невольно вспоминал яркие рассказы
отца о старинных людях, которые смолоду весело промышляли душегубством и разбоем, а под старость тайно и покорно уходили в скиты «душа́
спасать». Было для него что-то общее между этими двумя рядами одинаково чуждых и неведомых ему людей, — соединяла их какая-то иная жизнь, он любовался ею, но она не влекла его к себе, как не влекли его и все другие сказки.
— Э, не знаешь, не знаешь порядков! Дурак! — сказал дядя Ерошка, укоризненно качая головой. — Коли тебе кошкилъдыговорят, ты скажи: алла рази бо сун,
спаси Бог. Так-то,
отец мой, а не кошкилъды. Я тебя всему научу. Так-то был у нас Илья Мосеич, ваш, русский, так мы с ним кунаки были. Молодец был. Пьяница, вор, охотник, уж какой охотник! Я его всему научил.
Нет, брат, дельного малого сразу узнаешь; я сначала сам было подумал: «Кажется, не глуп; может, будет путь; ну, не привык к службе, обойдется, привыкнет», — а теперь три месяца всякий день ходит и со всякой дрянью носится, горячится, точно
отца родного, прости господи, режут, а он
спасает, — ну, куда уйдешь с этим?
На берегу стоял третий сын, или, лучше сказать, пасынок; он не просил помощи, да и сам не думал
спасать утопающего
отца, а рассчитывал, стоя на одном месте, какая придется ему часть из отцовского наследия.
—
Отец мой! — вскричал Юрий. —
Отец мой!
спаси меня!.. В душе моей весь ад… все мучения погибающего грешника!
— С праздником Христовым, ваше сиятельство, — сказала она: —
спаси тебя Бог,
отец ты наш…
— Я и Федор богаты, наш
отец капиталист, миллионер, с нами нужно бороться! — проговорил Лаптев и потер ладонью лоб. — Бороться со мной — как это не укладывается в моем сознании! Я богат, но что мне дали до сих пор деньги, что дала мне эта сила? Чем я счастливее вас? Детство было у меня каторжное, и деньги не
спасали меня от розог. Когда Нина болела и умирала, ей не помогли мои деньги. Когда меня не любят, то я не могу заставить полюбить себя, хотя бы потратил сто миллионов.
— Ребенок, по преимуществу, и заставил меня это сделать, чтобы
спасти его от влияния
отца.
Чтобы
спасти себя от этого соблазна, она решилась уехать в Петербург, к
отцу.
— От влияния
отца спасти!.. — повторил с усмешкою Миклаков. — Как хотите, Елена, а у вас, видно, характер все хуже и хуже становится.
—
Спасти этого несчастного
отца семейства!
Я плакал, ревел, как маленькое дитя, валялся по полу, рвал на себе волосы и едва не изорвал своих книг и тетрадей, и, конечно, только огорчение матери и кроткие увещания
отца спасли меня от глупых, безумных поступков; на другой день я как будто очнулся, а на третий мог уже заниматься и читать вслух моих любимых стихотворцев со вниманием и удовольствием; на четвертый день я совершенно успокоился, и тогда только прояснилось лицо моего наставника.
«Положим, — думал я, — часы понадобились Давыду для того, чтобы
спасти от голодной смерти свою будущую жену или ее
отца…
— Он сам, — отвечал Гаврила Афанасьевич, — на беду мою,
отец его во время бунта
спас мне жизнь, и чорт меня догадал принять в свой дом проклятого волченка. Когда, тому два году, по его просьбе, записали его в полк, Наташа, прощаясь с ним, расплакалась, а он стоял, как окаменелый. Мне показалось это подозрительным, — и я говорил о том сестре. Но с тех пор Наташа о нем не упоминала, а про него не было ни слуху, ни духу. Я думал, она его забыла; ан видно нет. — Решено: она выйдет за арапа.
Дескать, так и так; в ваши руки судьбу свою предаю, в руки начальства; дескать, ваше превосходительство, защитите и облагодетельствуйте человека; так и так, дескать, вот то-то и то-то, противозаконный поступок; не погубите, принимаю вас за
отца, не оставьте… амбицию, честь, имя и фамилию
спасите… и от злодея, развращенного человека,
спасите…
Так, за исключением праздничных дней, в которые Аполлон шел с
отцом к обедне к
Спасу в Наливках, проходили дни за днями без малейших изменений.