— Окружит эта шайка продажных мошенников светлый трон царя нашего и закроет ему мудрые глаза его на
судьбу родины, предадут они Россию в руки инородцев и иностранцев. Жиды устроят в России своё царство, поляки своё, армяне с грузинами, латыши и прочие нищие, коих приютила Русь под сильною рукою своею, свои царства устроят, и когда останемся мы, русские, одни… тогда… тогда, — значит…
Неточные совпадения
С тех пор Иван Богданович не видал ни
родины, ни отца. Шесть лет пространствовал он по Швейцарии, Австрии, а двадцать лет живет в России и благословляет свою
судьбу.
Волею
судеб любовь к
родине и к мировой справедливости победила в сердце французов любовь к женщине, к наслаждению и к мещанскому довольству.
Там действительно были минуты, когда отечеству грозила непосредственная опасность и французы переживали страх за
судьбу своей
родины.
В статьях этих я жил вместе с войной и писал в живом трепетании события. И я сохраняю последовательность своих живых реакций. Но сейчас к мыслям моим о
судьбе России примешивается много горького пессимизма и острой печали от разрыва с великим прошлым моей
родины.
Но она любила мечтать о том, как завидна
судьба мисс Найтингель, этой тихой, скромной девушки, о которой никто не знает ничего, о которой нечего знать, кроме того, за что она любимица всей Англии: молода ли она? богата ли она, или бедна? счастлива ли она сама, или несчастна? об этом никто не говорит, этом никто не думает, все только благословляют девушку, которая была ангелом — утешителем в английских гошпиталях Крыма и Скутари, и по окончании войны, вернувшись на
родину с сотнями спасенных ею, продолжает заботиться о больных…
Заинтересованный песней, он знакомился с ее героями, с их
судьбой, с
судьбой своей
родины.
Разумеется, я не говорю здесь о графе ТвэрдоонтС, который едва ли даже понимает значение слова"
родина", но средний русский"скиталец"не только страстно любит Россию, а положительно носит ее с собою везде, куда бы ни забросила его капризом
судьба.
Уж на что равнодушны дамочки к
судьбам своей
родины, но и те волновались и рассказывали что-то чрезвычайное: вот, мол, какое у нас нынче отечество!
«Еще не знаешь ты, кто я.
Утешься! нет, не мирной доле,
Но битвам,
родине и воле
Обречена
судьба моя.
Я б мог нежнейшею любовью
Тебя любить; но над тобой
Хранитель, верно, неземной:
Рука, обрызганная кровью,
Должна твою ли руку жать?
Тебя ли греть моим объятьям?
Тебя ли станут целовать
Уста, привыкшие к проклятьям?» //..........
Когда
судьба, несколько времени играв Леоном в большом свете, бросила его опять на
родину, он нашел майора Громилова, сидящего над больным Прямодушиным, который лежал в параличе и не владел руками (все прочие друзья их были уже на том свете).
От
родины далеко,
Без помощи, среди чужих людей
Я встречу смерть. Прощайте, золотые
Мечты мои! Хотелось бы пожить
И выслужить себе и честь и место
Почетное. Обзавестись хозяйкой
Любимою, любить ее, как душу,
Семью завесть и вынянчить детей.
Да не дал Бог —
судьба не то судила,
Судила мне лежать в земле сырой,
Похоронить и молодость и силу
Вдали от стен родного пепелища!
В глазах темно, то ночь ли наступает,
Иль смерть идет, не знаю.
«„Завтра князь горийский найдет в своем саду труп своей дочери!!“ — переливалось на тысячу ладов в моих ушах. — Завтра меня не будет! Ангел смерти прошел так близко, что его крыло едва не задело меня… Завтра оно меня накроет… Завтра я буду трупом… Мой бедный отец останется одиноким… И на горийском кладбище поднимется еще новый холмик… Живая я ушла с моей
родины, мертвую
судьба возвращает меня ей. Темный Ангел близко!..»
— Так вот, Марья Евграфовна, кто я. Про
судьбу Михаила Терентьича я достаточно наслышан. Знаю, через какие испытания он прошел и какие ему пришлось видеть плоды своего радения на пользу здешнего крестьянского люда. Узнал, что он теперь водворен на
родину, и не хотел уезжать из Кладенца, не побывав у него.
Родина Бальзака, которого
судьба избавила от горечи переживать такие дни.
— Он инженер, приехал сюда вместе с другими строить железную дорогу…
Судьба привела его на
родину его матери.
Ему припомнилось то время, когда
судьба обоих была в его руках. Он видал того и другого юными энтузиастами, не забыл их тогдашних ответов, всего поведения во время сидения взаперти. И они, конечно, не забыли этой эпохи, но его присутствие точно подзадоривало их, они как будто хотели показать ему, что им уже нечего бояться, что их благонамеренность вне всякого сомнения и понимание интересов своей
родины неизмеримо выше того, чем пробавлялись в предыдущую эпоху.
Даже Ахлёстин, — она считала его все-таки защитником сословных взглядов, — казался ей искреннее и цельнее Александра Ильича. Она не могла отличить в нем привычки к известного рода дилетантству от убежденности человека, имеющего свои взгляды, способного вдумываться в
судьбы всего человечества и своей
родины. Брошюр его она не читала.