Неточные совпадения
Татьяна даже не хотела переселиться к нам
в дом и продолжала жить у своей
сестры, вместе
с Асей.
В детстве я видывал Татьяну только по праздникам,
в церкви. Повязанная темным платком,
с желтой шалью на плечах, она становилась
в толпе, возле окна, — ее строгий профиль четко вырезывался на прозрачном стекле, — и смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе было всего два года, а на девятом году она лишилась матери.
В продолжение этого времени он получил известие, что матушка скончалась; а тетушка, родная
сестра матушки, которую он знал только потому, что она привозила ему
в детстве и посылала даже
в Гадяч сушеные груши и деланные ею самою превкусные пряники (
с матушкой она была
в ссоре, и потому Иван Федорович после не видал ее), — эта тетушка, по своему добродушию, взялась управлять небольшим его имением, о чем известила его
в свое время письмом.
Мать моя была католичка.
В первые годы моего
детства в нашей семье польский язык господствовал, но наряду
с ним я слышал еще два: русский и малорусский. Первую молитву я знал по — польски и по — славянски,
с сильными искажениями на малорусский лад. Чистый русский язык я слышал от
сестер отца, но они приезжали к нам редко.
Дама призналась Ятвасу
в любви и хотела подарить ему на память чугунное кольцо, но по этому кольцу Ятвас узнает, что это была родная
сестра его,
с которой он расстался еще
в детстве: обоюдный ужас и — после того казак уезжает на Кавказ, и там его убивают, а дама постригается
в монахини.
Ее начал серьезно лечить Сверстов, объявивши Егору Егорычу и Сусанне, что старуха поражена нервным параличом и что у нее все более и более будет пропадать связь между мозгом и языком, что уже и теперь довольно часто повторялось; так, желая сказать: «Дайте мне ложку!» — она говорила: «Дайте мне лошадь!» Муза
с самого первого дня приезда
в Кузьмищево все посматривала на фортепьяно, стоявшее
в огромной зале и про которое Муза по воспоминаниям еще
детства знала, что оно было превосходное, но играть на нем она не решалась, недоумевая, можно ли так скоро после смерти
сестры заниматься музыкой.
В этом отношении адмиральша была преисполнена неотразимого предубеждения, помня еще
с детства рассказ, как
в их же роде один двоюродный брат женился на двоюродной
сестре, и
в первую же ночь брака они оба от неизвестной причины померли.
Она
с самого раннего
детства была поилицей и кормилицей целой семьи,
в которой, кроме матери и
сестры, были еще грызуны
в виде разбитого параличом и жизнью отца и двух младших братьев.
Детство, сердитый старик Днепр, раздольная заднепровская пойма, облитая таким же серебристым светом;
сестра с курчавой головкой, брат, отец
в синих очках
с огромной «четьи-минеей», мать, Анна Михайловна, Дора — все ему было гораздо ближе, чем он сам себе и оконная рама, о которую он опирался головою.
О раннем
детстве его не сохранилось преданий: я слыхал только, что он был дитя ласковое, спокойное и веселое: очень любил мать, няньку, брата
с сестрою и имел смешную для ранних лет манеру задумываться, удаляясь
в угол и держа у своего детского лба свой маленький указательный палец, — что, говорят, было очень смешно, и я этому верю, потому что князь Яков и
в позднейшее время бывал иногда
в серьезные минуты довольно наивен.
Направо от него висел портрет матери Аделаиды Ивановны — дамы
с необыкновенно нежным цветом лица и
с буклями на висках, а налево — головка совершенно ангелоподобной девочки; то была
сестра Аделаиды Ивановны, умершая
в детстве.
Он не имел ни брата, ни
сестры,
И тайных мук его никто не ведал.
До времени отвыкнув от игры,
Он жадному сомненью сердце предал
И, презрев
детства милые дары,
Он начал думать, строить мир воздушный,
И
в нем терялся мыслию послушной.
Таков средь океана островок:
Пусть хоть прекрасен, свеж, но одинок;
Ладьи к нему
с гостями не пристанут,
Цветы на нем от зноя все увянут…
Тихой радостью вспыхнула Дуня, нежный румянец по снежным ланитам потоком разлился. Дóроги были ей похвалы Аграфены Петровны.
С детства любила ее, как родную
сестру,
в возраст придя, стала ее всей душой уважать и каждое слово ее высоко ценила. Не сказала ни слова
в ответ, но, быстро
с места поднявшись, живо, стремительно бросилась к Груне и, крепко руками обвив ее шею, молча прильнула к устам ее маленьким аленьким ротиком.
Здесь y небольшой бухты они часто
в детстве покупали рыбу со старой Драгой и
с сестрой Милицей…
С сестрой Антонина Сергеевна никогда не имела общей жизни.
Детство они провели врозь — Лидию. отдали
в тот институт, где теперь Лили, замуж она выходила, когда Гаярин засел
в деревне; ее первого мужа
сестра даже никогда не видала. И второй ее брак состоялся вдали от них. Она почти не расставалась
с Петербургом, ездила только за границу, на воды, и
в Биарриц, да
в Париж, исключительно для туалетов.
Лет пять тому назад, две сидевшие за столиком
сестры: старшая блондинка и младшая брюнетка жили со старухой матерью
в собственном доме на Петербургской стороне. Отца обе потеряли еще
в детстве. Он оставил им хорошее состояние. За старшей
сестрой ухаживали два друга, только что окончившие курс — медик и юрист. Медик был застенчив и робок
с женщинами, юрист — большой руки ловелас. Пока первый обдумывал сделать решительный шаг, второй уже успел увлечь девушку и объяснился.
— Нет… младшей… Рассказывают, что это у них давнишний роман, еще
с Москвы… Он друг
детства обеих
сестер… и без ума влюблен
в младшую, Полину… Та отвечает ему тем же, а дядя Дмитревский покровительствует любящим сердцам… Для устройства их судьбы он и перевел его
в Петербург…