Неточные совпадения
— Отчего же непременно в лиловом? —
улыбаясь спросила Анна. — Ну,
дети, идите, идите. Слышите ли? Мис Гуль зовет чай пить, — сказала она, отрывая от себя
детей и отправляя их в столовую.
Сонно
улыбаясь, всё с закрытыми глазами, он перехватился пухлыми ручонками от спинки кровати за ее плечи, привалился к ней, обдавая ее тем милым сонным запахом и теплотой, которые бывают только у
детей, и стал тереться лицом об ее шею и плечи.
— Поэтому для обрусения инородцев есть одно средство — выводить как можно больше
детей. Вот мы с братом хуже всех действуем. А вы, господа женатые люди, в особенности вы, Степан Аркадьич, действуете вполне патриотически; у вас сколько? — обратился он, ласково
улыбаясь хозяину и подставляя ему крошечную рюмочку.
— Да, это правда, —
улыбаясь отвечала Варенька, и невольно направление их прогулки изменилось. Они стали приближаться к
детям. Вареньке было и больно и стыдно, но вместе с тем она испытывала и чувство облегчения.
Да! тогда я был добрый, милый Карл Иваныч, тогда я был нужен; а теперь, — прибавил он, иронически
улыбаясь, — теперь
дети большие стали: им надо серьезно учиться.
Бабушка, казалось, была очень рада видеть Сонечку: подозвала ее ближе к себе, поправила на голове ее одну буклю, которая спадывала на лоб, и, пристально всматриваясь в ее лицо, сказала: «Quelle charmante enfant!». [Какой очаровательный
ребенок! (фр.)] Сонечка
улыбнулась, покраснела и сделалась так мила, что я тоже покраснел, глядя на нее.
— Да вы… меня… что же вы меня так… пугаете? — проговорила она,
улыбаясь, как
ребенок.
— А вот почему. Сегодня я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у
ребенка, отнял у меня книгу и положил передо мной другую, немецкую…
улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.
Он извинился, поцеловал ее руку, обессиленную и странно тяжелую,
улыбаясь, послушал злой свист осеннего ветра, жалобный писк
ребенка.
Лидия тоже
улыбнулась, а Клим быстро представил себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим
ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
Роженица выздоравливала медленно,
ребенок был слаб; опасаясь, что он не выживет, толстая, но всегда больная мать Веры Петровны торопила окрестить его; окрестили, и Самгин, виновато
улыбаясь, сказал...
Он сошел по ступеням, перешагивая через
детей, а в двери стоял хромой с мельницы,
улыбаясь до ушей...
— Да, — ответила Спивак и, осторожно встав, ушла с
ребенком на руках, а Кутузов,
улыбаясь, пересел на стул против Клима и спросил очень дружески...
К нему по-прежнему входила хозяйка, с предложением купить что-нибудь или откушать чего-нибудь; бегали хозяйские
дети: он равнодушно-ласково говорил с первой, последним задавал уроки, слушал, как они читают, и
улыбался на их детскую болтовню вяло и нехотя.
У нас в прошлый раз действительно вышел разговор в этом роде; мама была очень огорчена и встревожена. Выслушав меня теперь, она
улыбнулась мне, как
ребенку...
«И как они все уверены, и те, которые работают, так же как и те, которые заставляют их работать, что это так и должно быть, что в то время, как дома их брюхатые бабы работают непосильную работу, и
дети их в скуфеечках перед скорой голодной смертью старчески
улыбаются, суча ножками, им должно строить этот глупый ненужный дворец какому-то глупому и ненужному человеку, одному из тех самых, которые разоряют и грабят их», думал Нехлюдов, глядя на этот дом.
Ребенок этот не переставая странно
улыбался всем своим старческим личиком и всё шевелил напряженно искривленными большими пальцами.
— Ей кажется, что всем интересно видеть ее
детей, — сказала мать,
улыбаясь на милую бестактность дочери. — Князю совсем неинтересно.
А теперь опасность была больше, чем тогда: в эти три года Вера Павловна, конечно, много развилась нравственно; тогда она была наполовину еще
ребенок, теперь уже не то; чувство, ею внушаемое, уже не могло походить на шутливую привязанность к девочке, которую любишь и над которой
улыбаешься в одно и то же время.
Ребенок не привыкал и через год был столько же чужд, как в первый день, и еще печальнее. Сама княгиня удивлялась его «сериозности» и иной раз, видя, как она часы целые уныло сидит за маленькими пяльцами, говорила ей: «Что ты не порезвишься, не пробежишь», девочка
улыбалась, краснела, благодарила, но оставалась на своем месте.
Полуянов мог только
улыбаться, слушая этот бред, подводимый им под рубрику «покушений с негодными средствами». Он вообще усвоил себе постепенно покровительственный тон, разговаривая с Харитоном Артемьичем, как говорят с капризничающими
детьми. Чтоб утешить старика, Полуянов при самой торжественной обстановке составлял проекты будущих прошений, жалоб и разных докладных записок.
А он
улыбался: не думал он спать,
Любуясь красивым пакетом;
Большая и красная эта печать
Его забавляла…
С рассветом
Спокойно и крепко заснуло
дитя,
И щечки его заалели.
С любимого личика глаз не сводя,
Молясь у его колыбели,
Я встретила утро…
Я вмиг собралась.
Сестру заклинала я снова
Быть матерью сыну… Сестра поклялась…
Кибитка была уж готова.
Но вдруг, всё еще как бы не в силах добыть контенансу, оборотился и, ни с того, ни с сего, набросился сначала на девушку в трауре, державшую на руках
ребенка, так что та даже несколько отшатнулась от неожиданности, но тотчас же, оставив ее, накинулся на тринадцатилетнюю девочку, торчавшую на пороге в следующую комнату и продолжавшую
улыбаться остатками еще недавнего смеха.
Ребенок ей и
улыбнулся, по наблюдению ее, в первый раз от своего рождения.
Он ничего не говорил, но пристально вслушивался в ее порывистый, восторженный и бессвязный лепет, вряд ли понимал что-нибудь, но тихо
улыбался, и чуть только ему казалось, что она начинала опять тосковать или плакать, упрекать или жаловаться, тотчас же начинал ее опять гладить по головке и нежно водить руками по ее щекам, утешая и уговаривая ее как
ребенка.
Лаврецкий глядел на ее чистый, несколько строгий профиль, на закинутые за уши волосы, на нежные щеки, которые загорели у ней, как у
ребенка, и думал: «О, как мило стоишь ты над моим прудом!» Лиза не оборачивалась к нему, а смотрела на воду и не то щурилась, не то
улыбалась.
Он встал и нагнулся к Феде;
ребенок улыбнулся и протянул к нему свои бледные ручонки. Старика перевернуло.
Сперва Лемм не отвечал на его объятие, даже отклонил его локтем; долго, не шевелясь ни одним членом, глядел он все так же строго, почти грубо, и только раза два промычал: «ага!» Наконец его преобразившееся лицо успокоилось, опустилось, и он, в ответ на горячие поздравления Лаврецкого, сперва
улыбнулся немного, потом заплакал, слабо всхлипывая, как
дитя.
Тамара вслушивалась в давно знакомые, но давно уже слышанные слова и горько
улыбалась. Вспомнились ей страстные, безумные слова Женьки, полные такого безысходного отчаяния и неверия… Простит ей или не простит всемилостивый, всеблагий господь се грязную, угарную, озлобленную, поганую жизнь? Всезнающий, неужели отринешь ты ее — жалкую бунтовщицу, невольную развратницу,
ребенка, произносившего хулы на светлое, святое имя твое? Ты — доброта, ты — утешение наше!
Александра Ивановна беспрестанно
улыбалась и наконец тихо промолвила: «Экой ты
дитя!» Я был смущен такими словами и как будто охладел в конце моих рассказов.
Поздравляя его с этой наградою, Сенечкин начальник публично
улыбнулся и назвал его general-enfant, [генерал-дитя (франц.)] а Сенечка, с своей стороны, разревновался до того, что в один год сочинил пять проектов, из коих два даже по совершенно постороннему ведомству.
Они сидели, наклонясь друг к другу головами, оба плотные, твердые, и, сдерживая голоса, разговаривали, а мать, сложив руки на груди, стояла у стола, разглядывая их. Все эти тайные стуки, условные вопросы и ответы заставляли ее внутренне
улыбаться, она думала: «
Дети еще…»
— Князь Лев Михайлыч особа престарелая-с; они, так сказать, закалены в горниле опытности, а у вас душа мягкая-с!.. Вы все равно как
дети на огонь бросаетесь, — прибавил он, ласково
улыбаясь.
Калинович снова
улыбнулся и вообще он слушал Настеньку, как слушает иногда мать милую болтовню своего
ребенка. Та заметила, наконец, это.
[Вейсе Христиан-Феликс (1726–1804) — немецкий писатель, автор рассказов для
детей] — и немец торжественно
улыбнулся. «Da habe ich’s», [Вот, нашел (нем.)] — сказал он.
И порхает звезда на коне
В хороводе других амазонок;
Улыбается с лошади мне
Ари-сто-кратический
ребенок.
— Нет, этого никак нельзя, — великолепно
улыбнулся он ей, так что и она вдруг радостно усмехнулась. Тем же мелодическим голосом и нежно уговаривая ее, точно
ребенка, он с важностию прибавил...
Арина Петровна много раз уже рассказывала
детям эпопею своих первых шагов на арене благоприобретения, но, по-видимому, она и доднесь не утратила в их глазах интереса новизны. Порфирий Владимирыч слушал маменьку, то
улыбаясь, то вздыхая, то закатывая глаза, то опуская их, смотря по свойству перипетий, через которые она проходила. А Павел Владимирыч даже большие глаза раскрыл, словно
ребенок, которому рассказывают знакомую, но никогда не надоедающую сказку.
—
Дитя великовозрастное, — проговорил,
улыбнувшись, Савелий.
Уточка-франтиха говорит селезню-козырю: купи коты, купи коты! а селезень отвечает: заказал, заказал!“ И
дитя рассмеялось, да и я тоже сему сочинению словесному птичьего разговора невольно
улыбнулся.
Марта смеялась тоненьким, радостным смехом, как смеются благонравные
дети. Вершина рассказала все быстро и однообразно, словно высыпала, — как она всегда говорила, — и разом замолчала, сидела и
улыбалась краем рта, и оттого все ее смуглое и сухое лицо пошло в складки, и черноватые от курева зубы слегка приоткрылись. Передонов подумал и вдруг захохотал. Он всегда не сразу отзывался на то, что казалось ему смешным, — медленны и тупы были его восприятия.
Пускай живёт; он хороший, только — очень со́вок, за всё берётся, а сделать ничего не может: схватил амбарный замок чинить, выломал сердечко и бросил: это-де не аглицкий замок! А никто и не говорил, что аглицкий. Шакир начал его ругать, а он хлопает глазами, как
дитя, и видно, что сам сокрушён промашкой своей, молча разводит руками да
улыбается кротко, совсем блаженный какой-то. Шакир его не любит и говорит мне...
«Эк храпят, собачьи
дети!» — сказал дедушка и опять
улыбнулся.
«Тут, — писал племянник, — больной начал бредить, лицо его приняло задумчивое выражение последних минут жизни; он велел себя приподнять и, открывши светлые глаза, хотел что-то сказать
детям, но язык не повиновался. Он
улыбнулся им, и седая голова его упала на грудь. Мы схоронили его на нашем сельском кладбище между органистом и кистером».
Когда Нехлюдов заметил, что совершенно напрасно было употреблять такие усилия, и взглянул на Юхванку, который не переставал
улыбаться, ему пришла в голову самая обидная в его лета мысль, что Юхванка смеется над ним и мысленно считает его
ребенком.
А женщина
улыбалась, и
улыбались все цари и князья, военачальники и все другие
дети, глядя на нее — Мать!
Мечтательно лучатся темные глаза женщин, следя за
детьми; всё ярче веселье и веселее взгляды; празднично одетые девушки лукаво
улыбаются парням; а в небе тают звезды. И откуда-то сверху — с крыши или из окна — звонко льется невидимый тенор...
Взрывы раздаются почти непрерывно, заглушая хохот, возгласы испуга и четкий стук деревянных башмаков по гулкой лаве; вздрагивают тени, взмывая вверх, на облаках пылают красные отражения, а старые стены домов точно
улыбаются — они помнят стариков
детьми и не одну сотню раз видели это шумное и немножко опасное веселье
детей в ночь на Рождество Христа.
К службе и к своим перекочевкам с места на место он относился с редким легкомыслием, и когда при нем серьезно говорили о чинах, орденах, окладах, то он добродушно
улыбался и повторял афоризм Пруткова: «Только на государственной службе познаешь истину!» У него была маленькая жена со сморщенным лицом, очень ревнивая, и пятеро тощеньких
детей; жене он изменял,
детей любил, только когда видел их, а в общем относился к семье довольно равнодушно и подшучивал над ней.
Воробушков стая слетела
С снопов, над телегой взвилась.
И Дарьюшка долго смотрела,
От солнца рукой заслонясь,
Как
дети с отцом приближались
К дымящейся риге своей,
И ей из снопов
улыбалисьРумяные лица
детей…