Неточные совпадения
Другая толпа
следом ходила за что-то громко кричавшим дворянином: это был один из трех напоенных.
Весь длинный трудовой день не оставил в них другого
следа, кроме веселости. Перед утреннею зарей всё затихло. Слышались только ночные звуки неумолкаемых в болоте лягушек и лошадей, фыркавших по лугу в поднявшемся пред утром тумане. Очнувшись, Левин встал с копны и, оглядев звезды, понял, что
прошла ночь.
«Неужели это было только минутное настроение, и оно
пройдет, не оставив
следа?» подумал он.
Он чувствовал, что любовь, связывавшая его с Анной, не была минутное увлечение, которое
пройдет, как
проходят светские связи не оставив других
следов в жизни того и другого, кроме приятных или неприятных воспоминаний.
Так они
прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден Левину; но зато, когда ряд был дойден, и Тит, вскинув на плечо косу, медленными шагами пошел заходить по
следам, оставленным его каблуками по прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу. Несмотря на то, что пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как вымоченная в воде, — ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что он знал теперь, что выдержит.
Прошла любовь, явилась муза,
И прояснился темный ум.
Свободен, вновь ищу союза
Волшебных звуков, чувств и дум;
Пишу, и сердце не тоскует,
Перо, забывшись, не рисует
Близ неоконченных стихов
Ни женских ножек, ни голов;
Погасший пепел уж не вспыхнет,
Я всё грущу; но слез уж нет,
И скоро, скоро бури
следВ душе моей совсем утихнет:
Тогда-то я начну писать
Поэму песен в двадцать пять.
На ветви сосны преклоненной,
Бывало, ранний ветерок
Над этой урною смиренной
Качал таинственный венок.
Бывало, в поздние досуги
Сюда
ходили две подруги,
И на могиле при луне,
Обнявшись, плакали оне.
Но ныне… памятник унылый
Забыт. К нему привычный
следЗаглох. Венка на ветви нет;
Один под ним, седой и хилый,
Пастух по-прежнему поет
И обувь бедную плетет.
«Ну так что ж! И пожалуй!» — проговорил он решительно, двинулся с моста и направился в ту сторону, где была контора. Сердце его было пусто и глухо. Мыслить он не хотел. Даже тоска
прошла, ни
следа давешней энергии, когда он из дому вышел, с тем «чтобы все кончить!». Полная апатия заступила ее место.
За нею, наклоня голову, сгорбясь, шел Поярков, рядом с ним, размахивая шляпой, пел и дирижировал Алексей Гогин; под руку с каким-то задумчивым блондином
прошел Петр Усов, оба они в полушубках овчинных; мелькнуло красное, всегда веселое лицо эсдека Рожкова рядом с бородатым лицом Кутузова; эти — не пели, а, очевидно, спорили, судя по тому, как размахивал руками Рожков;
следом за Кутузовым шла Любаша Сомова с Гогиной; шли еще какие-то безымянные, но знакомые Самгину мужчины, женщины.
Он с полчаса
ходил по переулку, выжидая, когда уйдет m-r Шарль, чтобы упасть на горячий
след и «бросить громы», или влиянием старого знакомства… «Это решит минута», — заключил он.
Стекол нет в окнах, сгнили рамы, и в обвалившихся покоях
ходит ветер, срывая последние
следы жизни.
— Она гуляла задумчиво одна… — тихо говорил он, а Полина Карповна, играя цепочкой его часов, подставляла свое ухо к его губам. — Я шел по ее
следам, хотел наконец допроситься у ней ответа… она
сошла несколько шагов с обрыва, как вдруг навстречу ей вышел…
Напротив, как бы рассмотрев меня всего, до последней черты, в эти пять или десять секунд молчания, он вдруг улыбнулся и даже тихо и неслышно засмеялся, и хоть смех
прошел скоро, но светлый, веселый
след его остался в его лице и, главное, в глазах, очень голубых, лучистых, больших, но с опустившимися и припухшими от старости веками, и окруженных бесчисленными крошечными морщинками.
Но богини нет: около нас
ходит будто сам индийский идол — эмблема обилия и плодородия, Вампоа. Неужели это он отдыхает под кисеей в нише, на него веет прохладу веер, его закрывают ревнивые жалюзи и золоченые резные ширмы от жара? Будто? А зачем же в доме три или четыре спальни? Чьи, вон это, крошечные туфли прячутся под постель? Чьи это мелочи, корзиночки? Кто тут садится около круглого стола, на котором разбросаны шелк, нитки и другие
следы рукоделья?
— А-ай! — закричала старушонка, но Мити и
след простыл; он побежал что было силы в дом Морозовой. Это именно было то время, когда Грушенька укатила в Мокрое,
прошло не более четверти часа после ее отъезда. Феня сидела со своею бабушкой, кухаркой Матреной, в кухне, когда вдруг вбежал «капитан». Увидав его, Феня закричала благим матом.
По долинам рек Монинги держатся лоси; свежие
следы их попадались часто, но так как мы были вполне обеспечены продовольствием, то не задерживались здесь и
прошли мимо.
Проснулся я в 8 часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу
ходил на разведку, но ничего не нашел. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через реку. Если бы на отмели был песок, можно было бы увидеть его
следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был не лось, не изюбр и не медведь, то, вероятно, тигр.
— Одни китайский люди три дня назад
ходи, — отвечал Дерсу. — Наша
след его найди.
Наконец начало светать. Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще немного времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли к кустам. По
следам они установили, что мимо нас
прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго
ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
Следы все время шли по реке. По ним видно было, что китаец уже не пытался перелезать через бурелом, а обходил его стороной. Та к
прошли мы еще с полчаса. Но вот
следы круто повернули в сторону. Мы направились по ним. Вдруг с соседнего дерева слетели две вороны.
— Моя теперь шибко боится, — закончил он свой рассказ. — Раньше моя постоянно один
ходи, ничего бойся нету, а теперь чего-чего посмотри — думай,
след посмотри — думай, один тайга спи — думай…
— Тебе иголка нет, птица тоже нету — летай не могу. Тебе земля
ходи, нога топчи,
след делай. Моя глаза есть — посмотри.
Теперь дикие свиньи пошли в гору, потом спустились в соседнюю падь, оттуда по ребру опять стали подниматься вверх, но, не дойдя до вершины, круто повернули в сторону и снова спустились в долину. Я так увлекся преследованием их, что совершенно забыл о том, что надо осматриваться и запомнить местность. Все внимание мое было поглощено кабанами и
следами тигра. Та к
прошел я еще около часа.
— Посмотри, капитан, это амба. Его сзади наши
ходи. Это шибко худо.
След совсем свежий. Его сейчас тут был…
Действительно, совершенно свежие отпечатки большой кошачьей лапы отчетливо виднелись на грязной тропинке. Когда мы шли сюда,
следов на дороге не было. Я это отлично помнил, да и Дерсу не мог бы
пройти их мимо. Теперь же, когда мы повернули назад и пошли навстречу отряду, появились
следы: они направлялись в нашу сторону. Очевидно, зверь все время шел за нами «по пятам».
Тадушу! — так вот та самая река, по которой первым
прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест с надписью, что он здесь был в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его после ухода русских.
Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
Днем на тропе Дерсу нашел человеческие
следы. Он стал внимательно их изучать. Один раз он поднял окурок папиросы и кусок синей дабы. По его мнению, здесь
проходили два человека. Это не были рабочие-манзы, а какие-то праздные люди, потому что трудящийся человек не бросит новую дабу только потому, что она запачкана; он и старую тряпку будет носить до тех пор, пока она совсем не истреплется.
То, что для меня было непонятно, ему казалось простым и ясным. Иногда он замечал
следы там, где при всем желании что-либо усмотреть я ничего не видел. А он видел, что
прошла старая матка изюбра и годовалый теленок. Они щипали листву таволожника, потом стремительно убежали, испугавшись чего-то.
Подъем на Сихотэ-Алинь крутой около гребня. Самый перевал представляет собой широкую седловину, заболоченную и покрытую выгоревшим лесом. Абсолютная высота его равняется 480 м. Его следовало бы назвать именем М. Венюкова. Он
прошел здесь в 1857 году, а
следом за ним, как по проторенной дорожке, пошли и другие. Вечная слава первому исследователю Уссурийского края!
— Его близко тут прятался, — сказал Дерсу, указав рукой в правую сторону. — Его долго тут стоял, когда наша там остановился, моя трубка искал. Наша назад
ходи, его тогда скоро прыгал. Посмотри, капитан, в
следах воды еще нету…
Это
след старинной дороги, которая в древние времена
проходила вдоль всего побережья моря и кончалась где-то у мыса Гиляк.
Гости ушли; мы остались вдвоем, сели друг противу друга и молча закурили трубки. Сильвио был озабочен; не было уже и
следов его судорожной веселости. Мрачная бледность, сверкающие глаза и густой дым, выходящий изо рту, придавали ему вид настоящего дьявола.
Прошло несколько минут, и Сильвио прервал молчание.
Дочка наша
На возрасте, без нянек обойдется.
Ни пешему, ни конному дороги
И
следу нет в ее терём. Медведи
Овсянники и волки матерые
Кругом двора дозором
ходят; филин
На маковке сосны столетней ночью,
А днем глухарь вытягивают шеи,
Прохожего, захожего блюдут.
Это было вскоре после его женитьбы. Гармония, окружавшая плавно и покойно его новый быт, подернулась траурным крепом.
Следы этого удара долго не
проходили, не знаю,
прошли ли вообще когда-нибудь.
Беспрерывно слышится хлопанье наружными дверями, в комнатах настужено, не метено, на полах отпечатлелись
следы сапогов, подбитых гвоздями; и матушка и сестра целые дни
ходят неодетые.
Следом за ним
прошел пономарь и церковный староста, сопровождаемый несколькими мужичками с села.
А завтра, чуть свет, опять
сходите, и ежели окажутся
следы ног, то всё как следует сделайте, чтоб не было заметно.
Мужики угрюмо молчали и осматривали внимательно признаки взлома. Вдруг один из них разыскал
следы под окном.
Следы были сапожные, и правый давал ясный отпечаток сильно сбитого каблука… Мужики
ходят в «постолах». Сапоги — обувь панская. И они недвусмысленно косились на правый каблук гордого пана… В этой щекотливой стадии расследования пан Лохманович незаметно стушевался…
Он
прошел перед нами со своим невинным маниачеством, не оставив глубокого
следа, но ни разу также не возбудив ни в ком ни одного дурного или враждебного движения души…
Долго я не хотел верить этому, но однажды сам нашел в снежной норе мертвого, уже остывшего русака, которого
сошел по свежему малику (
следу): у зайца также оказалась прокушенною жила на окровавленной шее и никакого
следа к норе не было, кроме
следов ласки.
[1854 года, декабря 11-го, принесли мне средней величины желтобурую сову, попавшую в капкан, поставленный на заячьем малике: очевидно, что и совы
сходят зайцев по
следам.
[
Сходить зайца по малику — термин охотничий и значит — отыскать его по
следам.
А между тем по суметам идет осторожный легкий
след, точно
прошел сам леший: вместо ног на снегу отпечатались какие-то ветвистые лапы.
Обратно Ганна
прошла берегом Култыма и напала на
след по мокрой траве, который вел к ним на покос.
Эти редкие люди будоражили пресыщенное воображение проституток, возбуждай их истощенную чувственность и профессиональное любопытство, и все они, почти влюбленные,
ходили за ними
следом, ревнуя и огрызаясь друг на друга.
На другой день поутру, хорошенько выспавшись под одним пологом с милой моей сестрицей, мы встали бодры и веселы. Мать с удовольствием заметила, что
следы вчерашних уязвлений, нанесенных мне злыми комарами, почти
прошли; с вечера натерли мне лицо, шею и руки каким-то составом; опухоль опала, краснота и жар уменьшились. Сестрицу же комары мало искусали, потому что она рано улеглась под наш полог.
— Много их тут сегодня
прошло:
след на
следе так и лепится! — говорил он. — И мостик себе даже устроили! — прибавил он, показывая Вихрову на две слеги, перекинутые через реку.
— Сами они николи не ездят и не
ходят даже по земле, чтобы никакого и
следа человеческого не было видно, — а по пням скачут, с пенька на пенек, а где их нет, так по сучьям; уцепятся за один сучок, потом за другой, и так иной раз с версту идут.
Посмотри! не
прошло трех лет после разгрома, а почти не заметно и
следов его!
Опасность миновала, все ужасы этой ночи
прошли без
следа, и им обоим весело и легко было идти по белой дороге, ярко освещенной луной, между темными кустарниками, от которых уже тянуло утренней сыростью и сладким запахом освеженного листа.