Неточные совпадения
Звезда уже погасла, а огонь фонаря, побледнев, еще горел, слабо освещая окно дома напротив, кисейные занавески и тени
цветов за ними.
Где он возьмет
цвета для этого пронзительно-белого луча здешних
звезд? как нарисует это мление вечернего, только что покинутого солнцем и отдыхающего неба, эту теплоту и кротость лунной ночи?
Над землей, погруженной в ночную тьму, раскинулся темный небесный свод с миллионами
звезд, переливавшихся
цветами радуги. Широкой полосой, от края до края, протянулся Млечный Путь. По ту сторону реки стеной стоял молчаливый лес. Кругом было тихо, очень тихо…
Небо было черное;
звезды горели ярко и переливались всеми
цветами радуги; на земле было тоже темно.
Но тогда я отчетливо видел все эти
звезды, различал их переменные
цвета и, главное, ощутил взволнованной детской душой глубину этой бездны и бесконечное число ее живых огней, уходящих в неведомую, таинственную синюю даль…
Проделывая без увлечения, по давнишней привычке, разные шассе, круазе, шен и балянсе, Александров все время ловил поневоле случайные отрывки из той чепухи, которую уверенной, громкой скороговоркой нес Жданов: о фатализме, о
звездах, духах и духах, о Царь-пушке, о цыганке-гадалке, о липком пластыре, о канарейках, об антоновских яблоках, о лунатиках, о Наполеоне, о значении
цветов и красок, о пострижении в монахи, об ангорских кошках, о переселении душ и так далее без начала, без конца и без всякой связи.
Наружность владыко имел приятную: полноватый, не совершенно еще седой, с расчесанными бородой и волосами, в шелковой темно-гранатного
цвета рясе, с кокетливо-навитыми на руке янтарными четками, с одним лишь докторским крестом на груди, который тогда имели не более как пять — шесть архиереев, он вышел в гостиную навстречу к Крапчику, который был во фраке и
звезде, и, склонив несколько голову, подошел к благословению владыки.
Родина ты моя, родина! Случалось и мне в позднюю пору проезжать по твоим пустыням! Ровно ступал конь, отдыхая от слепней и дневного жару; теплый ветер разносил запах
цветов и свежего сена, и так было мне сладко, и так было мне грустно, и так думалось о прошедшем, и так мечталось о будущем. Хорошо, хорошо ехать вечером по безлюдным местам, то лесом, то нивами, бросить поводья и задуматься, глядя на
звезды!
«Не то, всё не то, не этими мыслями я живу!» — внутренно воскликнул он и, отложив перо, долго сидел, опустошённый, наблюдая трепет
звёзд над чёрными деревьями сада. Тихий шум ночи плыл в открытое окно, на подоконнике чуть заметно вздрагивала листва
цветов.
Правда, еще прежде я делал опыты писать что-то вроде повестей; но одна из них не написана, а другая — не повесть. В первое время моего переезда из Вятки во Владимир мне хотелось повестью смягчить укоряющее воспоминание, примириться с собою и забросать
цветами один женский образ, чтоб на нем не было видно слез [Былое и думы. — Полярная
звезда, III, с. 95–98. (Примеч. А. И. Герцена.)].
Что прекрасней песен о
цветах и
звездах?
Всякий тотчас скажет: песни о любви!
Что прекрасней солнца в ясный полдень мая?
И влюбленный скажет: та, кого люблю!
Ах, прекрасны
звезды в небе полуночи — знаю!
И прекрасно солнце в ясный полдень лета — знаю!
Очи моей милой всех
цветов прекрасней — знаю!
И ее улыбка ласковее солнца — знаю!
Мелькают дети — герольды весны, солнце раскрашивает их одежки в яркие
цвета; покачиваясь, плывут пестро одетые женщины, — они так же необходимы в солнечный день, как
звезды ночью.
Изрезанный уступами каменистый берег спускается к морю, весь он кудрявый и пышный в темной листве винограда, апельсиновых деревьев, лимонов и фиг, весь в тусклом серебре листвы олив. Сквозь поток зелени, круто падающий в море, приветливо улыбаются золотые, красные и белые
цветы, а желтые и оранжевые плоды напоминают о
звездах в безлунную жаркую ночь, когда небо темно, воздух влажен.
Поверхность ее была темна, не видно было даже «
цвету», только кой-где мерцали, растягивались и тотчас исчезали на бегущих струях дрожащие отражения
звезд, да порой игривая волна вскакивала на берег и бежала к нам, сверкая в темноте пеной, точно животное, которое резвится, пробегая мимо человека…
Клянусь полночною
звездой,
Лучом заката и востока,
Властитель Персии златой
И ни единый царь земной
Не целовал такого ока;
Гарема брызжущий фонтан
Ни разу жаркою порою
Своей жемчужною росою
Не омывал подобный стан!
Еще ничья рука земная,
По милому челу блуждая,
Таких волос не расплела;
С тех пор как мир лишился рая,
Клянусь, красавица такая
Под солнцем юга не
цвела.
Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно глядят на него бесчисленные
звезды; как видимая тишина оглашается близким и далеким лаем собак; как мимо их несется влюбленный пономарь и перелазит через плетень с рыцарскою бесстрашностию; как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их деревья темнее, тень от дерев ложится чернее,
цветы и умолкнувшая трава душистее, и сверчки, неугомонные рыцари ночи, дружно со всех углов заводят свои трескучие песни.
Замолкнул соловей, поблекнули
цветы,
Подернулися
звезды облаками…
Скажи, погибший брат, чего здесь хочешь ты
И что есть общего меж нами?
Он любил белолицых, черноглазых, красногубых хеттеянок за их яркую, но мгновенную красоту, которая так же рано и прелестно расцветает и так же быстро вянет, как
цветок нарцисса; смуглых, высоких, пламенных филистимлянок с жесткими курчавыми волосами, носивших золотые звенящие запястья на кистях рук, золотые обручи на плечах, а на обеих щиколотках широкие браслеты, соединенные тонкой цепочкой; нежных, маленьких, гибких аммореянок, сложенных без упрека, — их верность и покорность в любви вошли в пословицу; женщин из Ассирии, удлинявших красками свои глаза и вытравливавших синие
звезды на лбу и на щеках; образованных, веселых и остроумных дочерей Сидона, умевших хорошо петь, танцевать, а также играть на арфах, лютнях и флейтах под аккомпанемент бубна; желтокожих египтянок, неутомимых в любви и безумных в ревности; сладострастных вавилонянок, у которых все тело под одеждой было гладко, как мрамор, потому что они особой пастой истребляли на нем волосы; дев Бактрии, красивших волосы и ногти в огненно-красный
цвет и носивших шальвары; молчаливых, застенчивых моавитянок, у которых роскошные груди были прохладны в самые жаркие летние ночи; беспечных и расточительных аммонитянок с огненными волосами и с телом такой белизны, что оно светилось во тьме; хрупких голубоглазых женщин с льняными волосами и нежным запахом кожи, которых привозили с севера, через Баальбек, и язык которых был непонятен для всех живущих в Палестине.
Под луговым берегом плавает огонек, от него, по воде, простирается острый красный луч — это рыбак лучит рыбу, а можно думать, что на реку опустилась с неба одна из его бесприютных
звезд и носится над водою огненным
цветком.
В эти часы бог для меня — небо ясное, синие дали, вышитый золотом осенний лес или зимний — храм серебряный; реки, поля и холмы,
звёзды и
цветы — всё красивое божественно есть, всё божественное родственно душе.
Она, задумчиво рассматривая даль, всё вспоминала что-то, он же зачем-то считал пятна грязи на её платье. Их было семь: три большие, похожие на
звёзды, два — как запятые, и одно — точно мазок кистью. Своим чёрным
цветом и формой расположения на материи они что-то значили для него.
Архип. То-то, то-то, я сам чую, воздух такой легкий, ветерок свеженький; так бы и не ушел. Красен, Афоня, красен божий мир! Вот теперь роса будет падать, от всякого
цвету дух пойдет; а там и звездочки зажгутся; а над
звездами, Афоня, наш творец милосердный. Кабы мы получше помнили, что он милосерд, сами были бы милосерднее!
Могучая сила
В душе их кипит,
На бледных ланитах
Румянец горит.
Их очи, как
звездыПо небу, блестят;
Их думы — как тучи;
Их речи горят… //…И с мира, и с время
Покровы сняты;
Загадочной жизни
Прожиты мечты.
Шумна их беседа,
Разумно идет;
Роскошная младость
Здоровьем
цветет… — и пр.
Звёзды ясные,
звёзды прекрасные
Нашептали
цветам сказки чудные…
Она встала, простилась и медленно пошла вдоль берега косы; волны, подкатываясь ей под ноги, точно заигрывали с ней. В небе трепетно вспыхивали
звезды — его золотые
цветы. Яркая кофточка Мальвы, удаляясь от Василия и его сына, провожавших ее глазами, линяла в сумраке.
Радостно встревоженный этой беседою, вспоминая сказанное нами друг другу, я открыл окно и долго смотрел, как за тёмной гривою леса ласково разгорается заря, Тлеют чёрные покровы душной ночи, наливается утренний воздух свежим запахом смол. Травы и
цветы, разбуженные росою и омытые ею, сладко дышат встречу заре, а
звёзды, сверкая, уходят с востока на запад. Яростно споря друг с другом, поют кочета, звонкие голоса вьются в воздухе свежо и задорно, точно ребячий гомон.
Мы наскоро собрали свои вещи, растащили костер и тронулись. Небо еще не изменило своего темного
цвета, но восток уже побледнел и
звезды потеряли яркость. Легкий утренний ветерок, суетливый и холодный, набегал изредка и чуть трепетал в вершинах деревьев.
Здесь посланники всех государей,
Здесь банкиры с тугим кошельком,
Цвет и соль министерств, канцелярий,
Откупные тузы, — и притом
Симметрия рассчитана строго:
Много здесь и померкнувших
звезд,
Говоря прозаичнее: много
Генералов, лишившихся мест…
Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не
цвела,
При них леса не говорили
И ночь в
звездах нема была!
Но вот уж сумерки; вот постепенно мгла
На берег, на залив, на скалы налегла;
Всё больше в небе
звёзд, в аллеях всё темнее,
Душистее
цветы, и запах трав сильнее;
На сломанном крыльце сижу я, полон дум;
Как тихо всё кругом, как слышен моря шум…
Студент сконфузился и уж не трогал его всю дорогу. Утро наступало быстро. Месяц побледнел и слился с мутным, серым небом, облако всё стало желто,
звезды потухли, но восток всё еще был холоден, такого же
цвета, как и всё небо, так что не верилось, что за ним пряталось солнце…
Яркие
звезды мерцали на небе всеми
цветами радуги, а мы все еще карабкались через камни, ощупывали их руками, куда-то лезли, падали, теряли друг друга и после невероятных усилий взобрались, наконец, на высокий мыс.
— Потом: ухаживай, конечно, не за первою встречною и поперечною, — падучих
звезд здесь много, как везде, но их паденья ничего не стоят: их пятна на пестром незаметны, — один белый
цвет марок, — ударь за Ларой, — она красавица, и, будь я мужчина, я бы сама ее в себя влюбила.
Рай в природе сохранился в ее красоте, в солнечном свете, в мерцающих в ясную ночь
звездах, в голубом небе, в незапятнанных вершинах снеговых гор, в морях и реках, в лесу и хлебном поле, в драгоценных камнях и
цветах и в красоте и убранстве мира животного.
В это время из залы донеслись звуки рояля, двери бесшумно распахнулись, и мы ахнули… Посреди залы, вся сияя бесчисленными огнями свечей и дорогими, блестящими украшениями, стояла большая, доходящая до потолка елка. Золоченые
цветы и
звезды на самой вершине ее горели и переливались не хуже свечей. На темном бархатном фоне зелени красиво выделялись повешенные бонбоньерки, мандарины, яблоки и
цветы, сработанные старшими. Под елкой лежали груды ваты, изображающей снежный сугроб.
От деревьев шли чуть заметные тени, и в воздухе роились насекомые. Чириканье и перепевы птиц неслись из разных углов парка. Пахло ландышем и
цветом черемухи. Все в этом году распустилось и зацвело разом и раньше. Его сердце лесовода радовалось. Для него не было лучших часов, как утренние в хорошую погоду или ночью, в чаще „заказника“, вдоль узкой просеки, где
звезды смотрят сверху в щель между вершинами вековых сосен.
В комнате, где играл тапер, на столе разложены были все вещицы для котильона: множество небольших букетов из свежих
цветов,
звезды, банты, картонные головы.
— Дети мои! Не ссорьтесь. Смотрите, сколько
звезд в вышине.
Звезды —
цветы январского неба; сколько радостной ласки в их мерцающих очах, — вмешивается в разговор Ольга, сама точно сказка в своей белой кроликовой шапочке на черных кудрях.
С этого времени она стала для меня весь божий мир, и отец, и полюбовник, и все родное; в ее глазках светили мне мое солнце, и
звезды ясные, и каменья самоцветные, на устах ее
цвели мои
цветы махровые; здоровье ее был мой самый дорогой талан, жизнью ее я жива была.
Одета она была в бархатное, алого
цвета платье, унизанное крупным жемчугом, со
звездами на груди и в бриллиантовой диадеме на голове.