Цитаты со словом «кичиться»
Как бы ни
кичились люди величием своих деяний, последние часто бывают следствием не великих замыслов, а просто случайностью.
Достоин презренья надутый дурак,Что жизнью роскошной
кичится:Богатство — всего только плата за страхБогатства внезапно лишиться.
Наша жизнь — одна бродячая тень, жалкий актер, который
кичится какой-нибудь час на сцене, а там пропадает без вести; сказка, рассказанная безумцем, полная звуков и ярости и не имеющая никакого смысла.
Правящие круги Польши немало
кичились „прочностью“ своего государства и „мощью“ своей армии. Однако оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских национальностей.
Похожие цитаты:
Истинный философ есть тот, кто, не хвастая, обладает той мудростью, которою хвастают другие, не обладая ею.
Лишь одним дуракам даровано умение говорить правду, никого не оскорбляя.
Истинное остроумие — качество столь редкое, что многие им восхищаются, большинство к нему стремится, все его боятся, а если ценят, так только в себе самом.
Законную степень народной гордости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания.
Хитрые люди презирают учение, простые преклоняются перед ним, мудрые пользуются им.
Аристократия гордится тем, что женщины считают обидным, — старостью; но и женщины и аристократия питают одну и ту же иллюзию — сохраниться.
И гордость, и самолюбие, и тщеславие, сюда можно прибавить — высокомерие, надменность, чванство, — все это разные виды одного основного явления — «обращенности на себя»
Умеренность — это боязнь зависти или презрения, которые становятся уделом всякого, кто ослеплён своим счастьем; это суетное хвастовство мощью ума.
Честность есть истинный аристократизм нашего времени; она не нуждается в покровительстве, и хотя многие мечтают разыграть её, но овладеть ею им никак не удается.
Грубые и вульгарные души всегда будут питать большее уважение к богатству, чем к таланту.
Лишь тот равен другому, кто это доказывает, и лишь тот достоин свободы, кто умеет завоевывать ее.
Не то делает нас свободными, что мы ничего не признаем над собою, а то, что мы умеем уважать стоящее над нами. Потому что такое уважение возвышает нас самих.
Гораздо более достоинства в том, чтобы уметь побеждать пороки, нежели в том, чтобы не иметь их.
Сейчас у нас больше учёности, чем учёных, и точно также добродетели больше, чем людей добродетельных.
Мы только унижаем все то, что преувеличиваем; истинно великое в этом не нуждается.
В дурно воспитанном человеке смелость принимает вид грубости; учёность становится в нем педантизмом; остроумие — шутовством, простота — неотёсанностью, добродушие — льстивостью.
Есть гордость в унижении, когда гордишься тем, что гордиться нечем.
У гордости может быть благородное великодушие, у тщеславия никогда ничего не бывает, кроме низкой зависти.
Женщина, считающая достоинством свою красоту, сама заявляет, что большего достоинства у нее не имеется.
Бедняк не считает великодушие богача добродетелью.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Тщеславие склонно умалять достоинства других и преувеличивать собственные.
На честь может притязать каждый, на славу — лишь люди исключительные.
Почести обесчещивают, высокое звание унижает, должность оглупляет.
Нужно иметь высокие достоинства или много ума для того, чтобы, не обладая вежливостью быть терпимым в обществе.
Я не замечал, чтобы честность людей возрастала с их богатством.
О заслугах человека следует судить не по его великим достоинствам, а по тому, как он их применяет.
Надо иметь некоторый опыт обращения с людьми, чтобы отличить знаки истинной благосклонности от льстивых любезностей, сказанных из корысти или из тщеславия.
Горе тому, кто умножает чужое могущество, ибо оно добывается умением или силой, а оба эти достоинства не вызывают доверия у того, кому могущество достаётся.
Кто из людей презирает людей, должен презирать и себя самого, потому презирать людей вправе только животные.
Высший чин — это первая ступень гордости и последняя скромности.
Почтительность, которою окружает ребенка челядь, а также его осведомленность о богатстве и величии своего рода являются немалыми помехами в правильном воспитании детей.
Там, где у женщин не развито чувство чести и достоинства, процветает нравственное невежество мужчин.
Скромность порой проистекает из преувеличенной гордости.
Если гордость не перерастает в гордыню, чванство, она — большая сила.
Неразговорчивые всегда импонируют. Трудно поверить, что человеку нечего скрывать, кроме своего ничтожества.
Те, которые оскорбляются безделицей, так же мало годятся для общества, как и те, которых ничто не оскорбляет.
Случайными добрыми делами слабые люди хотят вернуть себе собственное уважение, тщеславные — возвысить себя в глазах общества.
Собственная похвала унижает человека.
Если бы на небесах богатство почиталось ценностью, его бы не давали таким негодяям.
Когда у знатных людей не имеется добродетелей, они занимают их у лести, которой щедро платят милостями, местами и лентами.
Гордость свойственна всем людям; разница лишь в том, как и когда они её проявляют.
Покорность — лишь одна из масок ложной мудрости, тогда как подлинная вообще не пользуется ими, ибо покоится на уважении достоинства любого человека, а почитает лишь за положительные качества и пользу, приносимую другим.
Если бы не было политики — как много людей заслуженно чувствовали бы себя ничтожествами!
Вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них ученый обращается в педанта, философ — в циника, военный — в грубого скота.
Лучший способ хвалить живых и умерших — это извинять их слабости; но только не приписывать им добродетелей, которыми они не обладали, это все портит и даже истинное делает подозрительным.
Стремление к величию выдаёт с головой: кто обладает величием, тот стремится к доброте.
Нет лучшего доказательства ничтожности человека, чем его презрение великих людей.