Цитаты со словом «низменный»
Пойми, что в твоих писаниях не может быть ни единой черты, которой не было бы в тебе самом. Если ты злой или пошлый, это не укроется от них. Если ты любишь, чтобы во время обеда за стулом у тебя стоял лакей, это скажется в твоих писаниях. Если ты брюзга и завистник, или не веришь в загробную жизнь, или
низменно смотришь на женщин, -- это скажется даже в твоих умолчаниях, даже в том, чего ты не напишешь. Нет такой уловки, такого приёма, такого рецепта, чтобы скрыть от твоих писаний хоть какой-нибудь изъян твоего сердца.
В целом ряде случаев влюбленность есть не что иное, как психическая захваченность объектом, диктуемая сексуальными первичными позывами в целях прямого сексуального удовлетворения и с достижением этой цели и угасающая; это то, что называют
низменной, чувственной любовью. Но, как известно, либидинозная ситуация редко остается столь несложной. Уверенность в новом пробуждении только что угасшей потребности была, вероятно, ближайшим мотивом, почему захваченность сексуальным объектом оказывалась длительной и его «любили» и в те промежутки времени, когда влечение отсутствовало.
Похожие цитаты:
Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.
Эгоизм — отвратительный порок, которого никто не лишён и которого никто не желает простить другому.
Когда добродетель исчезает, честолюбие захватывает всех способных к нему, а жадность — всех без исключения...
Людьми правят гордость и эгоизм, а движут тщеславие и предрассудки.
Душа или покоряется природным склонностям, или борется с ними, или побеждает их. От этого — злодей, толпа и люди высокой добродетели.
Чувство ревности часто оказывается лишь стремлением к безграничной власти над действиями и поступками другого.
Любовь должна не туманить, а освежать, не помрачать, а осветлять мысли, так как гнездиться она должна в сердце и в рассудке человека, а не служить только забавой для внешних чувств, порождающих одну только страсть.
Гнуснейшая привычка карликовых умов — приписывать свое духовное убожество другим.
Способность снизойти до влечений ребенка и руководить ими присуща лишь душе возвышенной и сильной.
Для корыстного духа коммерции не существует ни родины, ни чувств, ни принципов — одна нажива.
Самая могущественная страсть — тщеславие. Спаси меня от этой страсти, и я сам избавлюсь от остальных.
Тщеславие вызывает отвращение у всех по той простой причине, что оно всем без исключения свойственно, а два тщеславия не сойдутся никогда.
Себялюбие — это любовь человека к себе и ко всему, что составляет его благо.
Эгоизм — это единственный грех, подлость — единственный порок, ненависть — единственное преступление. Все остальное легко обращается в добро, но эти упрямо сопротивляются божественному.
Нет такой низкой души и такого варварского сердца, которые были бы совершенно не способны к какой-либо привязанности.
То, что люди называют добродетелью, — обычно лишь призрак, созданный их вожделениями и носящий столь высокое имя для того, чтобы они могли безнаказанно следовать своим желаниям.
Сочетание жестокости с чистой совестью — предел мечтаний моралистов. Вот почему они придумали ад.
Совместимость жестокости с чистой совестью — предел мечтаний для моралистов. Поэтому-то они и выдумали ад.
Тщеславие, эта нестерпимая, мучительная жажда успеха, — есть великая пытка для ума и состоит из зависти, гордости и алчности.
Шутка делает возможным удовлетворение похотливого или враждебного инстинкта, несмотря на препятствие на его пути.
Честолюбие — всепоглощающее желание быть поносимыми врагами при жизни и выставляемыми на посмешище друзьями после смерти. (
Перевод А. Вышемирского)
Там, где у женщин не развито чувство чести и достоинства, процветает нравственное невежество мужчин.
Вожделение, испытываемое нами к женщине, направлено лишь к стремлению избавиться от мучения, порождаемого пылким и неистовым желанием.
Самая высокая, самая чистая идея становится низкой и ничтожной, как только она дает мелкой личности власть совершать ее именем бесчеловечное.
Умеренность — это боязнь зависти или презрения, которые становятся уделом всякого, кто ослеплён своим счастьем; это суетное хвастовство мощью ума.
Ядовитую сущность тщеславия хорошо знал Лев Толстой. В своих ранних дневниках он жестоко обличает себя за тщеславие.
Главная страсть цивилизованного человечества — высокомерие.
Душа человека — своеобразный сплав бога и зверя, арена борьбы двух начал: одно — частичное, ограниченное, эгоистическое, а другое — всеобщее, бесконечное и беспристрастное.
В жизни человека необходима романтика. Именно она придает человеку божественные силы для путешествия по ту сторону обыденности. Это могучая пружина в человеческой душе, толкающая его на великие свершения.
У гордости может быть благородное великодушие, у тщеславия никогда ничего не бывает, кроме низкой зависти.
Нет стремления более естественного, чем стремление к знанию.
Обладание несколькими пороками мешает нам предаться всецело одному из них.
Слабость и беззащитность женщины относительны. Эти благородные эстетические качества нежнейшей и красивейшей части рода человеческого проявляются только на фоне благородной силы, мужества мужчины.
Наука в развращённом человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу.
Если эгоистическое благополучие — единственная цель жизни, жизнь быстро становится бесцельной.
Ни одна из моих преобладающих склонностей не обращена на то, что можно купить. Мне нужны только чистые наслаждения, а деньги отравляют всё.
Поистине страсть к завоеваниям — дело естественное и обычное.
Человеческая любовь живет неконтролируемыми и неуправляемыми темными желаниями; духовная любовь живет в чистом свете служения, предписанного истиной («Жизнь в христианском общении», Гл.1)
Не поддаваться пошлой переменчивости настроения. Велик тот, кто не подвластен прихотям.
Жестокость бесчувственного человека есть антипод сострадания; жестокость чувствительного — более высокая потенция сострадания.
Страх — враг логики. Нет более сильной, разрушительной, пагубной, вызывающей отвращение вещи в мире — для человека или нации.
Искусство — самый прекрасный, самый строгий, самый радостный и благой символ извечного, не подвластного рассудку стремления человека к добру, к истине и совершенству.
И вот, что отличает меня от окружающих: во мне — страсти, в них — чувства.
Лесть никогда не исходит от великих душ, она — удел мелких душонок, умеющих становиться еще мельче, чтобы войти в жизненную сферу важной персоны, к которой они тяготеют.
Законную степень народной гордости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания.
Жизнь всех величайших людей выражалась больше в их стремлениях и усилиях, чем в осуществлении этих стремлений; а потому справедливо оценивать их можно по их стремлениям и чувствам, а не по тому, что им удалось совершить.
Корыстолюбие делает из человека такие же чудеса, как и любовь.
Можно было бы представить высокоморальную лживость, при которой человек осознает своё половое влечение только как
долг зачинать детей.