Цитаты со словом «стиль»
В вопросах
стиля плыви по течению; в вопросах принципа стой твёрдо, как скала.
В характере, в манерах, в
стиле, во всем прекрасное — это простота.
Человек творящий творит сам. Это всегда важнее, чем устоявшийся
стиль или система.
Индивидуальный
стиль — это плагиат по отношению к себе самому.
Мода проходит,
стиль остаётся.
Отступление от нормы и есть то, что называют
стилем.
Есть люди в
стиле барокко: много красивых деталей, а в целом безвкусица.
Стиль — это простой способ говорить сложные вещи.
Cобственный
стиль вы смело определяете как "экологический говноджаз". Почему экологический?
Слушать только себя — дурной
стиль.
По-русски он говорил не вполне хорошо, но с остротами, в
стиле русского народного юмора.
Есть два врага у того, кто хорошо пишет: во-первых, публика, потому что
стиль заставляет её думать, побуждает к работе мысли, а во-вторых — правительство, ибо оно чувствует, что мы — сила, а власть не терпит рядом с собой никакой другой власти.
Ничего не должно погибать из написанного. А я писал карандашом на клеенке возле чернильницы — причем в чужом доме, писал на листках, которые тут же комкал, на папиросной коробке, на стене. Не марал, а именно писал законченно, работая над
стилем. Хорошо бы вспомнить, что писал.
Кто то пустил в обиход клише «великодушный диктатор», чтобы описать мой
стиль работы. Когда я услышал его впервые, то представил себе черноусого генерала какой то солнечной страны, протягивающего бананы своему умирающему от голода народу.
Всем известно, что прежние художники Востока, например, старые арабские мастера, смотрели на мир так, как сегодня смотрят европейские гяуры, и рисовали всё, что видели вокруг: уличного бродягу, собаку, продавца с сельдереем на прилавке. Сегодня европейские мастера не имеют понятия о
стиле, которым так надменно хвастаются, и мир у них ограничен и скучен; они и способны-то видеть только собак и сельдерей. Мир художников перевернулся.
Наша методика воспитания должна основываться на общей организованности жизни, на повышении культурного уровня, на организации тона и
стиля всей работы, на организации здоровой перспективы, ясности, особенно же на внимании к отдельному человеку, к его удачам и неудачам, к его затруднениям, особенностям, стремлениям. (т.1, М., 1983, с.289)
...хорошая жизнь — это не количественные показатели; хорошая жизнь — это позиция, это действие, это идея, это открытия, это поиски. Хорошую жизнь определяет хорошо сформированный
стиль жизни вне зависимости от размера Вашего счета в банке.
Стиль жизни, который дает Вам постоянное ощущение радости жизни.
Стиль жизни, который стимулирует Ваше желание стать личностью с более глубокими ценностями и с более высокими достижениями.
Резко меняется набор культурных текстов, который люди воспринимали в детстве и юности как некий образец для себя. Раньше поколения людей текли сквозь некие истины и
стили. Сейчас, наоборот, за одну жизнь человек воспринимает множество
стилей и направлений искусства. Начало твоей сознательной юности совпадает с доминированием художников одного
стиля. Ты начинаешь вникать в изобразительное искусство, там уже доминирует другое. Начинаешь учиться — там третье. Выходишь из института — востребовано четвертое. Сам становишься художником — уже пятое. Ищешь свой собственный художнический язык — на дворе иные, шестые образцы. Только укрепился в них, начал выставляться, а это уже глубокая архаика, тебе на пятки наступают седьмые, восьмые, девятые, десятые. Смена поколений в искусстве идет со все убыстряющейся скоростью.
Лем, вероятно, является целым комитетом, а не лицом (поскольку пишет разным
стилем, и иногда демонстрирует знание иностранных языков, а иногда — нет), созданным Партией за Железным занавесом для захвата монопольной властной позиции для манипуляции общественным мнением посредством критических и педагогических публикаций, что является угрозой всей сфере нашей научной фантастики и свободному обмену мнениями и идеями в ней. Сейчас, как мне кажется, кампания, направленная на утверждение Лема в качестве крупного писателя и критика, теряет почву. Она начинает встречать серьёзный отпор: сегодня считается, что творческие способности Лема были переоценены, а грубая, оскорбительная и глубоко невежественная критика им американской научной фантастики зашла слишком далеко и оттолкнула от него всех, кроме приверженцев Партии (и я — один из тех, кого она оттолкнула в наибольшей степени).
Если верно, что
стиль — это человек, то каждый играет так, как ему положено природой. Мне по натуре свойственна осмотрительность, я вообще не люблю ситуаций, связанных с риском.
Стиль — это человек. В моём шахматном
стиле как в зеркале отразились черты моего характера. Да, мне свойственны осторожность, осмотрительность, которые в молодости перемежались взрывами вспыльчивости.
Когда я изучал в Гарварде музыку, то была большая проблема: нам нужно было писать хоровые произведения в
стиле Брамса и Мендельсона, что под конец очень угнетало, поскольку ты понимал, насколько хорош Брамс и насколько плох ты.
Испробовав свои силы в камерном и симфоническом
стилях, я начал подумывать об опере. В те времена я очень увлекался древним русским эпосом и решил, что буду писать оперу на какую-нибудь былину. Остановился на былине о Добрыне Никитиче. Начались мои почти ежедневные посещения Публичной библиотеки и увлекательно-сосредоточенная работа в тишине уютного зала для чтения. Неоднократно я видался тогда со служившим в библиотеке В. В. Стасовым и советовался с ним относительно планов будущего либретто. Закончив сценарий, я начал работать над текстом, причем старался как можно ближе быть к былинному оригинальному языку.
«Романс» — это наверняка стёб в
стиле ассовской тусовки, мистификация. Кстати, когда Виктор впервые дал почитать мне «Романс», то тут же предложил возродить подпольный журнал о роке, который я когда-то выпускал с Евгением Бычковым под названием «Згга». Виктор горел идеей публиковать в нём разные мистификации и небылицы о рок-группах, включая «Кино», и странные рассказы типа «Романса» под видом фактов и репортажей с событий, которых никогда не случалось, или рецензии несуществующих альбомов, концертов и записей, чтобы фаны за ними гонялись впустую. Этот
стиль — неотъемлемая черта раннего Цоя, когда правда и ирония могут тесно переплетаться.
Цой был парнем, который слушал музыку на виниловых пластинках. Копировал то, что ему нравилось. И пытался писать песни в
стиле «The Cure». Они у него как-то получались более-менее похоже, но качество записи не давало возможности им стать совсем копиями. Так и возник их саунд — от слабых возможностей наших студий.
Похожие цитаты:
… в отличие от других наших лидеров, за Цоем не стоит никакой монументальной тени той эпохи типа Дилана, Марка Болана или Дэвида Боуи. Корни творчества Цоя покоятся именно в нашем образе жизни.
Мода, как и архитектура, вопрос пропорций.
Из научных произведений читайте самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.
Простота, правда и естественность — вот три великих принципа прекрасного во всех произведениях искусства.
Я часто обращаюсь к научной фантастике, потому что эта литература располагает необходимым для меня набором художественных приемов, близких сюрреализму.
Череповецкий тип (по новой схеме — белозерский) совмещает особенности ильменского и белозерского и в целом более близок к первому (С.162)
Русская школа живописи, и русское искусство в корне отличаются от европейского.
Кино это детство искусства. Другие виды искусства — зрелый возраст. А кино продолжает их речь но на народном, на детском уровне. Поэтому кино демократическое искусство, в то время как музыка и живопись всегда были очень элитарны.
«Первое начертание этой сценической поэмы, как оно родилось во мне, было гораздо великолепнее и высшего значения, чем теперь в суетном наряде, в который я принужден был облечь его»
Остерегайтесь оригинальности; в женской моде оригинальность может привести к маскараду.
Алкоджаз – это музыка, в основе которой лежит джазовая идея, но в манере исполнения имеется некоторая расхлябанность. В первый раз я услышал ее у Армстронга, и мне понравилось, с каким наслаждением он не попадал в ноты!
Музыка должна играть по отношению к поэтическому произведению ту же роль, какую по отношению к точному рисунку играет яркость красок.
Классические произведения живы до сих пор не художественностью и вымыслом, а правдивым изображением эпохи. Художественность, как и любовь, — приправа для основной идеи произведения.
Как в политике одно меткое слово, одна острота часто воздействует решительнее целой демосфеновской речи, так и в литературе миниатюры зачастую живут дольше толстых романов.
Искусство — это самая выразительная из всех известных форм индивидуализма. («Душа человека при социализме»)
В конечном счете каждая программа устаревает, как и рококо, а потом и вовсе умирает.
Молодёжная мода — плеоназм, старческой моды не бывает.
Безвкусица имеет пределы, только хороший вкус бесконечен.
Аристократия и демократия — сестры, которые различаются воспитанием, состоянием и манерами.
Современную прозу возглавили женщины, пишущие детективы. Это несерьезно. Они ведут себя с читателями, как с мужьями: им важнее не понять его, а создать ему настроение.
Если художественная литература — это выражение старых истин в вечно новых формах, то газеты — это выражение новых истин в формах вечных и неизменных.
Хороший поэт тем и отличается от плохого, что все его стихи отмечены печатью личности — значительной, законченной, многогранной.
Сценическое искусство подобно искусству портретиста: оно должно обрисовывать характеры.
— Еще одна из ваших причуд! — сказал префект, имевший манеру называть «причудами» все, что превосходило его понимание, а потому живший поистине среди легиона «причудливостей».
Женщин и музыкальные произведения датировать не рекомендуется.
Хорошие манеры — лучшая защита от дурных манер другого.
Разница между формальной логикой и логикой музыкальной заключается в том, что формальная логика представляет собой замкнутую структуру на уровне каждого высказывания, а музыка цельна в своей логичности.
Люди увлекаются не модой, а лишь теми немногими, кто её создаёт.
Сравнительно тёмная окраска и мезокефалия были свойственны также древнему и средневековому населению Северного Причерноморья (С.14)
Каждое художественное произведение принадлежит своему времени, своему народу, своей среде.
Русская культура девятнадцатого века — это третье чудо света после античности и Ренессанса.
Широколицесть и долихокрания — сочетание признаков, весьма типичное для населения культуры боевых топоров (С.244)
Мнение художников о нас обычно совпадает с нашим мнением об их произведениях.
«Синтаксис русского предложения настолько отличается от нашего, что переводчику, для того чтобы его текст читался гладко, постоянно приходится прибегать к перефразированию».
Большинство теорий — лишь перевод старых мыслей на новую терминологию.
Найти хорошую мелодию и ваша композиция, какова бы она ни была, будет прекрасной и непременно понравится. Это душа музыки, это жизнь, это смысл, сущность композиции.