Цитаты со словом «учёность»
Полное невежество лучше худо усвоенной
учёности.
Мы часто встречаем людей,
учёность которых служит орудием их невежеству, — людей, которые чем больше читают, тем меньше знают.
Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится
ученостью, а всякая глупость — разумной речью.
Ложная
учёность хуже невежества. Невежество — это голое поле, которое можно возделать и засеять; ложная
учёность — это поле, поросшее пыреем, который выполоть почти невозможно.
Сейчас у нас больше
учёности, чем учёных, и точно также добродетели больше, чем людей добродетельных.
Учёная степень есть. А степень
учености?
Ученость, как таковая, сама по себе есть нечто безличное. Для благородной души она может быть добавлением очень полезным, для какой-нибудь иной — вредоносным и пагубным. Вернее было бы сказать, что она вещь драгоценная для того, кто умеет ею пользоваться.
В дурно воспитанном человеке смелость принимает вид грубости;
учёность становится в нем педантизмом; остроумие — шутовством, простота — неотёсанностью, добродушие — льстивостью.
Похожие цитаты:
Сомнение есть такая же основная добродетель философии, как вера есть богословская добродетель.
Истинный философ есть тот, кто, не хвастая, обладает той мудростью, которою хвастают другие, не обладая ею.
Философия, рассмотренная сама по себе, не обладает никакой ценностью, в философии не может быть ничего достойного, кроме того, что требуется от неё для божественной мудрости. А всё остальное ошибочно и пусто.
Учёная литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости.
Покорность — лишь одна из масок ложной мудрости, тогда как подлинная вообще не пользуется ими, ибо покоится на уважении достоинства любого человека, а почитает лишь за положительные качества и пользу, приносимую другим.
Философы говорят много дурного о духовных лицах, духовные лица говорят много дурного о философах; но философы никогда не убивали духовных лиц, а духовенство убило немало философов.
Мир изумился бы, если бы узнал, как много самых блестящих личностей, самых выдающихся, даже в глазах рассудительных и благочестивых обывателей, людей проявляют полный скептицизм по отношению к религии.
Мудрость состоит в знании того, когда избегать совершенства.
Любовь к науке — это любовь к правде, поэтому честность является основной добродетелью учёного.
Хитрые люди презирают учение, простые преклоняются перед ним, мудрые пользуются им.
Коль скоро великий смысл нашей религии в единении духовного и человеческого, как странно бывает видеть некоторые духовные трактаты, начисто лишенные человеколюбия.
Невежество бывает двоякого рода: одно — безграмотное, предшествует знанию, другое — чванное, следует за ним.
Культура основывается вовсе не на любопытстве, а на любви к совершенству; культура — это познание совершенства.
Христианство сделало нас духовными варварами, наука — интеллектуальными.
Философия может существовать лишь в том случае, если признается философская интуиция. И всякий значительный и подлинный философ имеет свою первородную интуицию. Этой интуиции не могут заменить ни догматы религии, ни истины науки.
Многогранность, неистощимость на выдумку, логичность и склонность к юмору, а также истинное мифотворчество превратили Роджера Желязны не просто в писателя-фантаста, а в Писателя с большой буквы.
Истинное остроумие — качество столь редкое, что многие им восхищаются, большинство к нему стремится, все его боятся, а если ценят, так только в себе самом.
Одна только истина составляет жизнь слова, науки, искусства.
Редко великая красота и великая добродетель уживаются вместе.
Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».
На честь может притязать каждый, на славу — лишь люди исключительные.
Величайшее невежество состоит в том, чтобы отвергать предмет, о котором вы ничего не знаете.
Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.
К числу величайших открытий, к которым пришел за последнее время человеческий ум, бесспорно принадлежит, по моему мнению, искусство судить о книгах, не прочитав их.
Невежество — первая предпосылка веры, поэтому церковь так высоко его ценит.
Философия не признаёт иного счастья, кроме себя, счастье, в свою очередь, не признает никакой философии, кроме себя; таким образом, и философ счастлив, и счастливец считает себя философом.
Почтительность, которою окружает ребенка челядь, а также его осведомленность о богатстве и величии своего рода являются немалыми помехами в правильном воспитании детей.
Народы Европы сделали удивительные успехи в том, что называют искусствами и науками, и, кажется, они остаются невежественными в отношении элементарных понятий общественной морали; они знают всё, кроме своих прав и своих обязанностей.
Невежество — лучшая в мире наука, ибо даётся без труда и не печалит душу.
Когда наукой пользуются, как должно, это самое благородное и великое из достижений рода человеческого.
Публика больше всего любит тех писателей, в произведениях которых она может дивиться своей собственной мудрости.
Истинный философ — тот, кто умеет забыть о себе.
В несчастии обыкновенно не уважают того, в ком прежде почитали величие.
Вежливость и хорошие манеры совершенно необходимы для того, чтобы украсить любые другие достоинства и таланты. Без них ученый обращается в педанта, философ — в циника, военный — в грубого скота.
Наука в развращённом человеке есть лютое оружие делать зло. Просвещение возвышает одну добродетельную душу.
Философия нисколько не ополчается против страстей естественных, лишь бы они знали меру, и она проповедует умеренность в них, а не бегство от них.
В любой науке, в любом искусстве лучший учитель — опыт.
Те, которые надеются стать философами путем изучения истории философии, скорее должны вынести из нее то убеждение, что философами родятся, так же как и поэтами, и притом гораздо реже.
Законную степень народной гордости, составляющую принадлежность любви к отечеству, должно глубоко отличать от кичливого самообожания.
Не удивительно ли, что публику, когда она хвалит нас, всегда считают компетентным судьей, но как только она нас порицает, признают неспособной говорить о произведениях ума.
Надо иметь некоторый опыт обращения с людьми, чтобы отличить знаки истинной благосклонности от льстивых любезностей, сказанных из корысти или из тщеславия.
Жажда заслужить расточаемые нам похвалы укрепляет нашу добродетель; таким образом, похвалы нашему уму, доблести и красоте делают нас умнее, доблестнее и красивее.
Самое главное — это прививать вкус и любовь к науке; иначе мы воспитаем просто ослов, нагруженных книжной премудростью.